Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин
Каждой миссии отводилась строго очерченная зона диверсионной работы: ЯВМ в Пограничной получила участок от Имана до Пограничной, харбинская миссия – от Имана до Архары, хэйхэская – от Архары до Уры, хайларская – от Уры до Куэнга, маньчжурская – от Куэнга до Иркутска. Начальник харбинской миссии Комацубара в рамках поставленных перед подчинёнными ему органами задач должен был разработать детальный план организации диверсионных и пропагандистских отрядов из осевших в Маньчжурии русских мигрантов, а также подготовить программу установления связи и использования белопартизанских отрядов в верхнем течении Имана, в районах Анучино, Сучана и Ольги. Кроме того, армейское командование планировало использовать в целях диверсии находившуюся на связи у хайларской миссии бурятскую агентуру[353].
Однако главной задачей всех ЯВМ являлся сбор информации об ОКДВА. Начальник 2-го отдела штаба армии отмечал в задании на разведку от 15 июня 1933 г., что «сведения о боеспособности и дислокации советской дальневосточной армии разноречивы и не дают полного представления об истинном положении дел», поэтому требовал от подчинённых ему разведорганов установить наличие воинских частей между Карымской и Нерчинском, новой дивизии под Никольск-Уссурийском, структуру, вооружение и уровень боевой подготовки войск ОГПУ на Дальнем Востоке, Особого колхозного корпуса (ОКК), номер и вооружение дивизии в Хабаровске, организацию танковых частей в Забайкалье, состояние военных аэродромов на Дальнем Востоке, фортификационных сооружений во Владивостоке и вдоль советско-маньчжурской границы, Транссибирской и Южно-Уссурийской железных дорог. Отдельным пунктом задания шло получение данных о поддержке Советским Союзом партизанского движения в Маньчжурии, наличии планов по созданию вооружённых отрядов из совслужащих КВЖД, военном и экономическом потенциале МНР[354].
Основным способом получения информации для всех без исключения миссий до начала 1935 г. оставался вывод агентов. Харбинская миссия с этой целью использовала квалифицированную агентуру из числа русских белоэмигрантов, в то время как приграничные разведпункты опирались в основном на монголов, корейцев и китайцев. В определённой степени агентурное проникновение ЯВМ на советский Дальний Восток и в Забайкалье облегчалось относительно слабой системой охраны границы и её большой протяжённостью, отсутствием паспортно-визовых ограничений на пересечение границы и поездки внутри регионов, наличием родственных связей у проживавших на юге Уссурийского края корейцев с жителями Хуньчуня и Цзяньдао, широкой контрабандной торговлей между Маньчжурией и Приамурьем, нехваткой оперативных ресурсов у советских контрразведывательных органов для тотального наблюдения за контактами членов японской диаспоры и дипломатических миссий с советскими гражданами[355].
Примером успешной работы сотрудников харбинской миссии с агентурой можно считать заброску летом 1933 г. на советскую территорию специально подготовленного агента из числа русских белоэмигрантов, имевшего задание изучить дислокацию воинских частей в районе Хабаровска. Перейдя нелегально границу через Амур в районе Иннокентьевки, он сел на поезд на станции Архара и совершил поездку по маршруту Облучье – Биробиджан – Хабаровск. В течение недели агент собирал сведения о дислокации и численности советских войск в полосе железной дороги, внутриполитической ситуации в регионе, после чего нелегально перешёл советско-маньчжурскую границу через Уссури в районе Бикина. Согласно его отчёту, за время нахождения на советской территории он ни разу не задерживался органами милиции и его багаж не подвергался досмотру.
На тот момент продолжительность поездки агента стала своеобразным рекордом. Однако его судьба трагична и закономерна: после нескольких успешных ходок на советскую территорию агент был убит в перестрелке с пограничниками[356]. Возможно, им являлся Д.А. Сорокин, заброшенный фугдинской миссией в Приамурье вместе с Г.М. Бабиным в июне 1935 г. и задержанный при переходе границы в районе Облучья.
Достаточно результативно действовала агентура, завербованная японцами из числа профессиональных контрабандистов и конокрадов, которые из Маньчжурии и Монголии промышляли в Забайкалье. Наряду со сбором информации о советских войсках их с 1933 г. использовали для изучения и фотосъёмки возводившихся вдоль границы фортификационных сооружений.
Так, в апреле 1933 г. начальник полиции Маньчжоули К.П. Иванов по заданию главы местной военной миссии капитана Охара Сигэтака сформировал конную разведгруппу из пяти человек для изучения Борзинского укрепрайона. 19 апреля группа попыталась прорваться через границу, однако сделать это смогли только С. Козлов и К. Торохов, которые 4 мая благополучно вернулись с собранной информацией. Во второй половине мая они вновь побывали в окрестностях Борзи, сделав 14 фотоснимков[357].
В мае 1934 г. по заданию заместителя начальника харбинской миссии майора Акикуса Сюн разведгруппа профессионального контрабандиста и конокрада А. Якимова из четырёх человек вышла из Маньчжурии через Монголию к Борзе для изучения и фотосъёмки укрепрайона. При возвращении в стычке с пограничниками один член группы был убит. Другой конокрад, П.Н. Дёкин, промышлял в 1928–1929 гг. в Сретенском районе, был осуждён китайским судом и после прихода японцев выпущен из тюрьмы. В 1933–1934 гг. по заданию хайларской миссии он совершил несколько разведрейдов по Сретенскому, Газимо-Заводскому, Шелопугинскому и Александровско-Заводскому районам[358].
Впрочем, не все вылазки заканчивались благополучно. 18 июня 1933 г. разведгруппа Дёкина из семи человек вышла в Нерчинско-Заводской район, но при возвращении была обстреляна советской заставой и потеряла больше половины состава. 21 июля в Даурию отправилась группа Шлыкова с заданием миссии в Маньчжоули похитить штабного командира местного гарнизона. При переходе границы группу блокировали бойцы 53-го погранотряда, в ходе завязавшейся перестрелки белоэмигрант Дулепов и переводчик миссии Танигути застрелились, а трое других нарушителей были задержаны[359]. Для координации деятельности разрозненных белопартизанских групп в сентябре 1933 г. хайларская миссия образовала в Саньхэ полицейский отряд И.А. Пешкова, зачислив на службу в него членов ранее самостоятельных групп Дёкина, Козлова, Башурова и других[360].
В последующие годы эффективность вывода нелегальной агентуры в Советский Союз неуклонно снижалась: по показаниям Акикуса, в 1933–1936 гг. из подготовленных и переброшенных им на советскую территорию 12 агентов-белоэмигрантов ни один не вернулся в Маньчжурию, а из 20 выведенных в СССР агентов под видом бывших служащих КВЖД после её продажи Маньчжоу-Го в 1935 г. на связь вышли только трое, в том числе один из Иркутска и один из Владивостока, однако установить постоянный контакт с ними не удалось[361].
Как уже отмечалось, большое значение агентурная разведка имела для вскрытия системы советских приграничных укреплений. Весной 1933 г. хэйхэская миссия обнаружила на противоположном берегу Амура в районе Благовещенска возведённые за зиму фортификационные сооружения, отличавшиеся от уже известных японской разведке деревянных оборонительных конструкций. Посланный туда миссией агент-маньчжур выяснил, что Советский Союз начал строительство железобетонных долговременных оборонительных точек, которые после дополнительной проверки через польский Генштаб были идентифицированы как ДОТы, аналогичные возведённым вдоль западных советских границ укреплениям. Схожие сооружения были обнаружены японской разведкой на северо-западном берегу р. Борзи в Забайкалье, однако посланная туда агентура хайларской и маньчжурской миссий не
