Николай Лузан - «Загадка» СМЕРШа
В «Цеппелине» началось служебное расследование, грозившее участникам операции не только отправкой на фронт, но и более серьезными мерами — реорганизацией. Поэтому Кальтенбруннер, остыв, не стал раздувать скандал. Это уловил Курек и быстро сориентировался. Начальству требовался козел отпущения, и желательно не из своих. Такового долго искать не пришлось. Бородавко, в самый последний момент исчезнувший с места приема самолета, а затем возникший из небытия и взывавший о помощи, как никто другой подходил на эту роль.
Кальтенбруннер молча проглотил доклад Курека о причине провала операции и ее виновнике — двурушнике курьере Бородавко. Волна его гнева пошла на спад, и в «Цеппелине» снова прониклись доверием к «мужественным борцам с большевизмом» — Попову и Волкову.
25 августа 1944 года в адрес «Иосифа» из Берлина ушла радиограмма:
«Мы гордимся вашими мужеством и стойкостью. Примите искреннее восхищение обергруппенфюрера вашей преданностью делу. Она будет по достоинству вознаграждена. Мы скорбим о гибели Алоиза. Бородавко — предатель. При встрече ликвидировать. Сохраняйте терпение и рассчитывайте на нашу поддержку и помощь. Согласны с вашим решением покинуть Москву. Продвигайтесь на запад. В интересах нашего общего дела целесообразно закрепиться поблизости от крупного транспортного узла».
В тот же день она легла на стол Барышникову. Ее содержание не оставляло сомнений в том, что в «Цеппелине» по-прежнему рассчитывают на «Иосифа». Судя по последнему указанию, Курек намеревался использовать группу для решения тактических задач: сбора разведданных и проведения диверсий на транспортных магистралях. В определенной степени это упрощало работу Смерша, так как отпала необходимость изнурительной процедуры согласования с Генштабом и наркоматом путей сообщения стратегической дезинформации.
Барышников и его подчиненные воспрянули духом. Но Абакумов не спешил давать команды на активизацию операции. Он полагал, что столь быстрое восстановление боеспособности «Иосифа» и его информационных возможностей могло вызвать подозрение в «Цеппелине». С ним согласился Барышников и решил какое-то время погонять Виктора и Николая по советским тылам. Остаток августа, весь сентябрь и начало октября им вместе с Окуневым пришлось блуждать по лесам Смоленщины и Брянщины. В течение этого времени между «Иосифом» и «Цеппелином» шел вялый обмен радиограммами. В них они заверяли друг друга в преданности делу и готовности к продолжению работы.
13 октября 1944 года на совещании у Барышникова участники операции «Загадка» посчитали, что пришло время для активных действий. На следующие сутки Иосиф сообщил в «Цеппелин», что легализовался в Витебске и готов к выполнению новых заданий. Расчет Барышникова строился на том, что этот крупный железнодорожный узел мог стать лакомой приманкой для германской разведки и заставить ее раскошелиться на новых курьеров, оружие, взрывчатку и деньги. Он не ошибся.
Ответ Курека на радиограмму «Иосифа» последовал незамедлительно:
«Мы рады, что ваши усилия увенчались успехом. Место действия выбрано очень удачно. Нас будут интересовать любые сведения, касающиеся перемещения всех грузов по станции. В первую очередь представляют интерес данные о перевозке танков и артиллерии. А именно — типы, количество и направления следования. В ближайшее время планируем направить вам груз: новые документы прикрытия, питание для рации, деньги, оружие, взрывчатку и одежду. О готовности к его приему сообщите».
Со сведениями «о перемещении грузов по станции» в Смерше не стали затягивать. 2 декабря 1944 года «Иосиф», ссылаясь на надежный источник в администрации железной дороги Витебска, передал в адрес «Цеппелина» собранные через него, а также «личным наблюдением» сведения о воинских грузах, проследовавших через Витебск.
В ответной радиограмме Курек благодарил «Иосифа» за «предоставление весьма ценной информации».
Истинную ее цену знали только контрразведчики Смерша. Спустя время результат «эффективной» работы «Иосифа» на своей шкуре почувствовали гитлеровцы на 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Чуть позже «Цеппелин» порадовал своих агентов не только словами, но и новогодними подарками. Для обеспечения работы «Иосифа» в советский тыл был направлен самолет. Оперативная группа Смерша приняла три битком набитых тюка с оружием, боеприпасами, запасным комплектом питания для рации и продовольствием. И в последующем «Цеппелин» продолжал исправно пополнять боевые и продовольственные запасы советской контрразведки. Радиоигра «Загадка» набирала обороты. «Иосиф» исправно снабжал «Цеппелин» добротной дезой. В свою очередь Курек и Курмис не скупились на благодарности и время от времени материально поддерживали боевой дух агентов. Очередная «посылка» была сброшена в ночь с 3 на 4 февраля 1945 года и принята оперативной группой Окунева, а затем оприходована на складе Смерша. Берлин же получил ответ:
«Нашли 5 тюков. Два парашюта оторвались от тюков, и один не раскрылся. Сохранились рация, деньги около 95 тысяч рублей, ракетный пистолет и немного пищи. Остальное разбилось. Ждем срочных указаний о дальнейшей работе».
Такая «преданность» агентов не могла не радовать руководителей гитлеровской спецслужбы. Уже на следующие сутки в адрес «Иосифа» ушла радиограмма:
«Сообщите наблюдения о настоящем советском наступлении, в особенности о продвижении транспорта и резервов».
Барышников и оперативный штаб операции не стали тянуть с докладом и скупиться на информацию. Стремительное наступление частей Красной армии расширяло возможности для введения в заблуждение гитлеровской разведки. Спустя две недели «Цеппелин» получил подробное донесение «Иосифа». Одно только перечисление типов и единиц тяжелой военной техники, проследовавшей за время наблюдения через Витебск, должно было вселить ужас в генералов вермахта. И не только в них. Курек с Курмисом долго переваривали эту информацию и только 2 марта вяло отреагировали:
«Благодарны вам за ценные материалы. Дальнейшие задания следуют».
Но следующих заданий «Иосиф» так и не дождался. 22 марта 1945 года «Цеппелин» последний раз вышел на связь. Обращение Курека скорее походило на некролог:
«Соратники. Долгие месяцы мы вместе с вами вели самоотверженную борьбу с ненавистным большевизмом. Но обстоятельства и судьба так распорядились, что сегодня мы вынуждены отступить. С горечью в душе мы должны сообщить о прекращении оказания вам помощи. Каким бы ни было наше будущее, мы должны жить надеждой. Да поможет вам Бог».
Фашистский режим корчился в предсмертной агонии. В Берлине стало не до своих агентов, там каждый спасал свою шкуру как мог. «Загадка», которую загадал Смерш, так и не была разгадана в Главном управлении имперской безопасности. Виктора это уже мало заботило. С получением последней радиограммы от «Цеппелина» с него будто свалились тяжкие невидимые путы. Вместе с Николаем и Андреем он сидел в купе поезда, мчавшегося к Москве, и мечтал о будущей мирной жизни.
За окном поля сменяли перелески. Первая робкая зелень нежными бинтами покрывала израненную жестокой, чудовищной войной многострадальную русскую землю. Войной, которая в тот последний мартовский день 1945 года закончилась для советского разведчика Северова. Ему уже не надо было взвешивать каждое слово и жить двойной жизнью. Все это осталось позади. Впервые за 42 месяца он учился радоваться бесхитростным мелочам жизни. Его не тешила тщеславная мысль о том, что все это время он был главным действующим лицом в одной из самых блистательных операций советской военной контрразведки. У него не кружилась голова при мысли о том, что фамилия Бутырин звучала в докладах Абакумова самому Сталину. Тем более ему было глубоко наплевать на то, что «самоотверженная работа «Иосифа» удостаивалась наивысших похвал фашистских бонз Кальтенбруннера и Гиммлера. А они числили группу «Иосиф» по самому высшему разряду.
Спустя три месяца, 26 июня 1945 года на допросе у следователя Смерша о подрывной деятельности организации «Цеппелин» против СССР его высокопоставленный сотрудник Александр Джон показал:
«В разговорах с сотрудниками отдела забросок я постоянно слышал такое мнение, что «Иосиф» — лучшая агентурная группа. До июля 1944 года группа «Иосиф» давала довольно ценные сведения, которые докладывались шефу службы безопасности Кальтенбруннеру и не исключено, что Гиммлеру».
Ошибался Джон только в одном. Группа «Иосиф» действительно работала блестяще, но на Иосифа Сталина.
Поезд приближался к Москве. Показались ее окраины, и сердце разведчика Бутырина учащенно забилось. Он уже жил тем, чем жили соседи по купе, чем жила вся страна. А они жили радостью близкой Победы! Она кружила головы. Она звучала в задорных переливах гармони, катившихся по вагону. Она оглушила громом духового оркестра, игравшего на перроне Белорусского вокзала Москвы, — здесь принимали делегацию будущего правительства Польши.
