Алексей Дживилегов - Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том III
Аракчеев (грав. Вендрамини)
Но удалившись из армии, передав командование войсками генералам, император, однако, прибегает к очень сложной системе руководства военными действиями и осведомления о том, что делается в армии. В этой системе прежде всего нельзя не отметить особой системы назначения начальствующих лиц и частных сношений государя с подчиненными начальникам армии генералами. Во всем этом сказалась обычная черта характера Александра I. Так, Ермолов был назначен начальником штаба при Барклае-де-Толли и облечен особым правом писать лично государю, когда он это сочтет нужным; между тем Барклай считал Ермолова в числе своих врагов и не доверял ему. В угоду общественному мнению, жертвуя собственным убеждением, государь назначает главнокомандующим Кутузова, но, не доверяя старику, он при нем назначает начальником штаба генерала Беннигсена, к которому отношения Кутузова были в высшей степени неприязненными. Впоследствии дело дошло до того, что уклончивый Кутузов должен был поставить вопрос в том виде, что он или барон Беннигсен, но кто-нибудь один должен начальствовать. Мало того, при Беннигсене в армии появляется английский агент Роберт Вильсон, который пытается руководить армией. Вильсон был злым гением Кутузова, постоянно критиковал его действия и следил, шаг за шагом, за тем, что делал Кутузов. Вообще Вильсон, благодаря занимаемому им положению, надменно относился к главнокомандующему и о всяком шаге его доводил до сведения императора в интимной переписке. Так, Вильсон в письме 23 сентября сообщает о предположении Кутузова иметь свидание с генерал-адъютантом Наполеона и высказывается по этому поводу весьма отрицательно. В письме от 27 сентября Вильсон сообщает о некоторых распоряжениях Кутузова, касающихся партизанских действий, и тут же высказывает предположение о том, что адмирал Чичагов будет ему время от времени сообщать «свои желания». В письме от 13 октября очень неодобрительно отзывается о бездействии и медлительности фельдмаршала, вследствие которой он не воспользовался должным образом результатом победы над Мюратом. Тут же он передает, что Кутузов не имеет иного желания, как только, чтобы неприятель оставил Россию, между тем как от него зависит избавление целого света. Поэтому он считает престарелого фельдмаршала вообще неспособным к занимаемому им месту. Вообще Вильсон во всяком письме к императору, подчеркивая медлительность и нераспорядительность фельдмаршала, настойчиво проповедует мысль о необходимости полного уничтожения Наполеона. Он даже вмешивается в назначение генералов. Так, например, он очень настойчиво поддерживает генерала Платова и добивается того, что ему дан был самостоятельный отряд.
Впрочем, и целый ряд других лиц получает возможность писать государю интимные письма. При начальнике 1-й армии генерале Багратионе состоял начальником штаба Сен-При. Он находится с государем в интимной переписке, дает государю ряд частных указаний о направлении деятельности отдельных корпусов. Багратион не раз выражал досаду на этого «дядьку»: «Он, — говорил Багратион о Сен-При, — переписывается с государем; когда я пишу, то и он пишет, только на французском языке». В армии к Сен-При относились с подозрением, и, действительно, один из приближенных к Сен-При француз де-Лезер был сослан впоследствии в Сибирь. Выходило так, что Сен-При наблюдал за Багратионом, а последний распорядился иметь надзор за своим начальником штаба. Багратион даже сделал однажды распоряжение начальнику авангарда, чтобы он не доверял запискам и приказаниям Сен-При, но в сомнительных случаях обращался бы к дежурному генералу Марину. Целый ряд других генералов имеют непосредственную переписку с государем. Уже выше было упомянуто о разрешении Ермолову писать лично государю, и этим разрешением Ермолов воспользовался для того, чтобы обратить внимание императора на непорядок в распоряжениях по армии, в управлении ею и т. п. Каковы были отношения Ермолова к своему непосредственному начальнику, Барклаю-де-Толли, легко видеть из интимной переписки между Ермоловым и Багратионом: с точки зрения обоих генералов — Барклай человек подозрительный, которого следует повесить. Вообще в сообщениях о положении дел в армиях император не имел недостатка. В письме от 31 июля граф Шувалов настойчиво советует Александру дать одного главнокомандующего обеим армиям, заявляя, что солдаты ропщут и не имеют доверия к своему главному начальнику. Он описывает всякого рода недостатки существующей организации армии: провиантская часть плохо организована, солдатам часто недостает хлеба, Барклай и Багратион враждуют между собой и т. п.
Само собой разумеется, что подобная частная переписка не могла способствовать самостоятельности действий начальников отдельных армий. Когда один из таких доверенных у государя генералов, Чернышев, явился в армию адмирала Чичагова, то последний откровенно писал императору: «Если г. Чернышев останется здесь, то он должен воздержаться писать к вашему величеству. Мне это ничего, но это вредит дисциплине, это дает орудие или надежду интриганам, которых везде вдоволь; это, наконец, рассеевает внимание и расслабляет повиновение. Умоляю ваше величество дать ему понять это». Но не всякий генерал, подобно Чичагову, решался своевременно сделать подобного рода указание государю. Барклай-де-Толли только после оставления армии доставил государю записку, в которой говорил о недостатках устройства ее управления, происходивших от нежелания государя предоставить всю полноту власти главнокомандующему. В этой записке Барклай отмечает то странное положение, в котором он оказался, когда соединились обе армии: каждый из двух главнокомандующих, он сам и князь Багратион, имели право отдельно располагать своими войсками и непосредственно сноситься с государем; путем личных уступок Барклай старался ладить с Багратионом; штаб был переполнен людьми, стремившимися «узнавать предполагаемые предприятия» из канцелярии главнокомандующего; всякого рода предположения узнавали и делали предметом обсуждения на улице; некоторых государевых адъютантов низшего ранга Барклай принужден был отправить из армии, но других не мог.
Ген.-лейт., граф А. Ф. Мишо-де-Боретур (Рис. Клюквина по ориг. Доу)
Мало того, нельзя не отметить еще одной любопытной черты. Как раз главные начальники армии, за исключением адмирала Чичагова, пользуются сравнительно меньшей доверенностью государя, чем многие из подчиненных им генералов. Об этом можно заключить из дошедшей до нас переписки. Правда, переписка императора с Барклаем иногда носит простой, интимный характер и оба корреспондента изливаются в добрых чувствах друг к другу, но все же уступчивый Барклай добровольно превратился в исполнителя приказаний из Петербурга, совершенно одобряя явно невыполнимые диспозиции войск. Князь Багратион поставлен был в весьма затруднительное положение: его переписка с государем носит совершенно официальный характер, и только в письмах к Аракчееву изливает он свою душу. Усиленно переписываясь с генералом Сен-При, Александр как бы забывает временами о начальнике второй армии, совершенно не посвящая его в свои планы. Багратион нередко жалуется на это в письмах к разным лицам. «От государя ни слова не имею, нас совсем бросил», жалуется он Ростопчину. Сношения с Кутузовым носят еще более оригинальный характер: старик получал от государя или парадные рескрипты, назначенные действовать на общественное мнение, или собственноручно строгие выговоры, а сам отправлял к государю краткие и строго официальные реляции о происшедшем, совершенно не посвящая его в свои дальнейшие планы.
Таковы были способы, примененные императором для того, чтобы наблюдать по-своему за всем тем, что происходило в армии, и таково было его отношение к лицам, которым была вверена ее судьба.
Разумеется, стремление к осведомленности, приобретаемой подобного рода путями, происходило из недоверия к начальствующим лицам и из отсутствия мужества предоставить ведение дела какому-либо одному доверенному лицу; с другой стороны, под этим скрывалось обычное стремление императора знать все, что делается, и руководить самостоятельно им же разрозненными и им же назначаемыми начальниками.
В самом деле, несмотря на отдаленность своего пребывания от армии, несмотря на тогдашнее неудобство сношений, весь ход военных операций был налажен таким образом, что фактически ими руководил император. Мы уже знаем, что им был принять пагубный план Фуля и что этот план должны были выполнять генералы, его не одобряющие. Мало того, против единой армии неприятеля действует с русской стороны ряд отдельных армий, каждая из которых, без связи друг с другом, руководствуется распоряжениями, идущими от императора. Кроме отдельных первой и второй армий, на Волыни действует армия генерала Тормасова, впоследствии соединившаяся с армией адмирала Чичагова; отдельные корпуса графа Витгенштейна, генерала Эссена и Багговута, защищавшие петербургскую дорогу и Ригу, получают также непосредственные распоряжения от Александра по всем вопросам, касающимся движения войск, равно как и некоторые другие начальники корпусов. Младшие генералы забрасывают государя советами о плане военных действий. Так, генерал Чернышев, сделав представление государю о непригодности укрепленного лагеря под Дриссой, развивает идею укрепленных лагерей в тылу армии и немедленно получает распоряжение избрать в окрестностях Москвы местность для такого типа укреплений. И все эти приготовления делаются без сношения с начальниками армий. Генерал Винцингероде в письме от 16 сентября советует отправить один или два корпуса из числа находившихся на Волыни в тыл армии к Могилеву или к Смоленску, очевидно, совершенно не подозревая, что подобного рода тактические движения уже были предрешены государем.
