Х. Хескет-Притчард - Первые снайперы. «Служба сверхметких стрелков в Мировую войну»
В одной из первых групп, окончивших курс школы, был один португальский унтер-офицер, обративший на себя внимание своими необыкновенными способностями и усердием к делу снайпинга. В знак поощрения я подарил ему очень хороший телескоп. Недели через три по окончании курса он в один прекрасный день опять явился к нам и заявил, что желает видеть начальника школы. Оказалось, что он пришел поблагодарить меня за подарок, благодаря которому ему удалось обнаружить, несколько дней тому назад, позади германских окопов группу в полсотни немцев, которая была рассеяна огнем артиллерии по его указаниям. Он не поленился пройти пешком около двадцати верст, чтобы сообщить мне о своем успехе.
Этот человек в особенности отличался в качестве наблюдателя, будучи знаком с оптическими приборами по своей специальности, — он был капитан небольшого каботажного судна. Бедняга позднее был сильно отравлен удушливыми газами, и когда я его видел в последний раз, физическое состояние его было самое плачевное.
Принимая во внимание, что португальцы не были знакомы с нашей винтовкой, успехи на поприще стрельбы были весьма порядочные. Во время одного из курсов мы получили извещение, что командир португальского корпуса со штабом и несколькими офицерами британского генерального штаба будут присутствовать при одном из «показных учений», за два дня до окончания курса. Это учение включало стрельбу по движущимся искусственным головам, выставляемым на четыре секунды; одиночную стрельбу по неподвижной мишени величиной в шесть дюймов на расстоянии трехсот шагов; атаку на позицию и показательные разведывательные поиски. Как только португальцы узнали, что к концу курса они будут проинспектированы своим же начальством, усердие их увеличилось во сто крат, и каждый из них старался попасть в отборную смотровую группу из восьми стрелков; в результате, при стрельбе по движущимся головам из общего числа в сорок выстрелов, были зарегистрированы тридцать четыре попадания, а при стрельбе на триста шагов на 224 выстрела пришлось 208 попаданий. Эти цифры доказывают, как быстро можно научиться стрелять, когда обучающие и учащиеся дружно задаются общей целью — достигнуть максимальных успехов.
Труднее всего было обучать их наблюдению, ибо ни один из них не знал телескопа, и было трудно внушить им мысль о тех почти беспредельных возможностях, которые дает хороший телескоп в руках искусного наблюдателя. Это, конечно, относилось к рядовому солдату. Что касается офицеров, то они часто представляли мне прекрасные донесения и проявляли необыкновенное рвение к работе.
Следующий инцидент, не лишенный доли комизма, произошел в результате моих попыток сговориться с солдатами на португальском языке.
Занимаясь с отделением, я попытался втолковать людям основное положение, что когда человек наблюдает из-за куста или высокой травы, то ему иногда бывает необходимо прикрепить к своей фуражке веточку или пучок травы, Я отправил своих молодцов в ближайший кустарник, чтобы проделать опыт на деле, оставив при себе лишь несколько у человек, чтобы они сами могли судить о полезности такой меры; вскоре они скрылись за гребнем ближайшего холма. По моим расчетам посланные люди должны были вернуться через минуту, две, но они не возвращались так долго, что, в конце концов, выйдя из терпения, я направился вслед за ними, чтобы посмотреть, что они там делают, как вдруг из-за холма показался медленно наступавший на меня густой кустарник. Оказалось, что люди, не поняв меня, срезали своими тесаками целые ветви и небольшие деревья и, прикрепив их к своим спинам, двигались на меня.
Португальцы особенно любили разведывательные поиски на нейтральной зоне. Эти занятия начинались у нас лишь с наступлением темноты, летом обыкновенно после одиннадцати часов. Два, три часа занятий никогда не удовлетворяли их, и когда они попадали на нашу искусственную нейтральную зону, трудно было извлечь их оттуда.
Однажды к нам приехали офицер и унтер-офицер, объезжавшие снайперские и пехотные школы, с тем, чтобы производить в них показательные разведывательные поиски. Мои португальцы занимали окоп, в то время как демонстраторы отправились показывать, как следует вести разведывательные поиски. Я лежал вблизи португальского окопа и смутно сознавал, что что-то такое происходит. Вдруг ко мне подошел португальский офицер: «Мои люди заявляют, что они слышат, как приближается разведка, и горят желанием изловить ее». Я сказал ему, чтобы они действовали.
В эту ночь на севере от школы происходил сильный бой, и наша равнина то и дело освещалась вспышками выстрелов тяжелой артиллерии и германскими осветительными ракетами. Долгое время около меня ничего не было слышно. Португальцы, пробывшие уже несколько дней в школе и хорошо учившиеся, со своей стороны выслали сильный дозор, который весьма искусно окружил «неприятельскую» разведку. Не могу сказать в точности, что произошло далее на нашей нейтральной зоне, но в конце концов унтер-офицер (кстати сказать в довоенное время знаменитый чемпион по части джиу-джитцу пользовавшийся большой славой в мюзик-холлах[30]), был взят в плен португальцами и доставлен ко мне. Вероятно, у них дело не обошлось без «боя», так как на другой день унтер-офицер не вышел на занятия по болезни.
Португальцы остались чрезвычайно довольны своим успехом, и когда, вскоре по окончании курса в школе, они вернулись в свою часть и здесь уже имели дело с немцами, они с таким успехом применили на деле тактику окружения, что из одной немецкой партии в одиннадцать человек, — трое были взяты в плен, а восемь — убито.
Плохо обстояло дело с телескопами, так как в продолжение всей войны спрос на них постоянно превышал доставляемое количество. Насколько мне известно, португальцам впоследствии были выданы телескопы, употреблявшиеся нашими сигнальщиками; эти трубы вполне соответствовали своему назначению.
Несколько затруднительно было, когда приходилось обучать смешанные классы из португальцев и англичан, так как тогда лекции по чистке и сбережению винтовок, работе снайперов при наступлении и защите, и другое, приходилось повторять на португальском языке, что по необходимости влекло за собой большую потерю времени. Но, в общей сложности, они охотно учились в школе и с хорошими успехами.
Глава XI
Современный разведчик
Во все прежние войны — разведчики и служба дозоров имели свое определенное место. В мировую — величайшую из всех войн, — хотя разведка и играла повсеместно огромную роль, но самый характер разведки настолько изменился, что можно сказать без преувеличения, что для нее наступила новая эра.
Прежде, индивидуальная ловкость и храбрость разведчика имели первенствующее значение. В бурскую войну, например, майор Бэрнгам, американец, — офицер британской службы, стяжал себе большую известность, точно так же, как Дан Терон — на стороне буров.
Мне думается, что Бэрнгам был величайшим разведчиком наших времен. Небольшого роста, но на редкость хорошо сложенный и сильный, он был, безусловно, обязан своими подвигами крепкому и неутомимому телу. Он сохранит знаменитость, благодаря двум делам: первое — когда он пробрался через всю армию Матабеле и застрелил знахаря Млимо, поднявшего матабелевское восстание; второе — когда он пробрался через бурские линии и взорвал железную дорогу, по ту сторону Претории.
Символом веры Бэрнгама была наивысшая степень физического развития и его требования в этом отношении были гораздо строже, чем у большинства профессиональных атлетов и спортсменов. Он не довольствовался тем, чтобы держать на высшей степени работоспособности свои мускулы, обеспечивающие быстроту и неутомимость в движениях, но и развил, вдобавок, все свои органы чувств до крайних пределов. Так, помимо удивительно острого зрения и слуха, он обладал таким тонким чутьем, подобного которому я никогда нигде не встречал у людей, за исключением одного лишь индейца. Он обонял запах небольшого костра на очень далеком расстоянии, и это свойство, как он сам рассказывал мне, нередко оказывало ему ценные услуги.
Но Бэрнгам являлся продуктом, так сказать, примитивной, вне европейской войны, тогда как в последней, мировой войне, никто уже, ни на нашей, ни на стороне противника, не имел таких случаев проявлять свои индивидуальные качества, работая в одиночку. Если будет несколько рискованно сказать, что дни Бэрнгама навсегда миновали, то можно с уверенностью утверждать, что общий характер работы разведчика изменился коренным образом. В полевой или полупозиционной войне, на долю разведчика может выпасть задача определить днем или ночью, занята ли противником та или другая деревня или пункт, но как только война переходит в позиционную, и боевые линии воюющих сторон распространяются от моря до Швейцарии, задачи разведчика становятся совершенно другими.
