Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин
После завтрака и развода групп агентов по учебным местам Петр заперся в своем кабинете и засел за агентурную картотеку курсантов. Из шести кандидатов, готовившихся в ближайшее время к заброске в тыл Красной армии, он остановил выбор на курсанте Якунине. До войны Михаил работал бригадиром проходчиком в Кузбассе на шахте имени Ворошилова. «Значит, получил крепкую рабочую закалку. Женат, имеет двоих детей — серьезный мотив для перевербовки и надежный крючок. На фронте с сентября 41-го. Но у шахтеров броня?.. Выходит, пошел добровольцем, то есть за душой что-то есть. В плен попал будучи контуженным, значит не по своей воле», — взвешивал все «за» и «против» Петр и вертел перед собой фотографию Якунина. С нее настороженно смотрел битый жизнью мужик.
«И как к тебе подобрать ключ, Миша? Как?! — ломал голову Петр. — Что тобой двигало, когда ты пошел на сотрудничество с фрицами. Ненависть к советской власти? Вряд ли. Шахтеры всегда были в чести. Ты к тому же был бригадиром — небось твой портрет красовался на доске почета. Пишешь, что комсомолец и выбыл по возрасту? А вот тут ты, брат, хитришь. Наверняка партийный! Так как же к тебе подъехать? Начать с того, что ближе всего, — с семьи, а там смотреть по ситуации!»
Определившись с тактикой беседы, Петр с нетерпением ждал встречи с Якуниным. В расписании занятий тема «Документы прикрытия и особенности их проверки комендантскими патрулями» значилась пятым часом и начиналась после обеда. В класс он пришел раньше, чтобы получше присмотреться к Якунину. Дежурный по группе Калинин вяло подал команду. Петр махнул рукой и, когда в аудитории стих шум, на него уставились пять пар настороженных и вопрошающих глаз. Якунин равнодушно смотрел в окно. «Тема, похоже, тебя не волнует», — отметил про себя Петр и приступил к занятиям. Они шли своим чередом, в конце курсанты оживились и стали задавать вопросы. И снова Якунин активности не проявил. «Вот и повод, чтобы тебя оставить и поговорить», — решил Петр и, когда занятия закончились, распорядился:
— Курсант Якунин, задержись!
Они остались одни. Петр подошел к нему, заглянул в глаза — в них было холодное равнодушие — и строго спросил:
— Курсант Якунин, тебя, что, не интересует собственная жизнь?
— С чего вы взяли, господин старший инструктор? — отведя взгляд в сторону, буркнул он.
— На проверке документов горят многие. В этом деле не бывает мелочей. А ты не задал ни одного вопроса.
— А че задавать, если ваша «липа» не сработает, то их зададут другие.
— Не забывайся, курсант, с тобой говорит тот, кто испытал это на собственной шкуре, — повысил голос Петр.
— Не пугайте. Мою шкуру не мочалкой терли, — огрызнулся Якунин.
Ситуация заходила в тупик. Петр напряженно искал выход, чтобы разрушить возникшую между ними стену отчуждения, и решил взорвать ее:
— Курсант, у меня большие сомнения в твоей готовности выполнить задание.
Вопрос попал в цель. В глазах Якунина промелькнула тень.
— Ошибаетесь, господин старший инструктор. Мне там кроме девяти грамм ловить нечего, — процедил он.
— Я редко ошибаюсь.
— Не понял, к чему вы клоните? — насторожился Якунин.
— Ты был шахтером, не так ли? — качнул его в другую сторону Петр.
— Ну, был, и што?
— Как тогда попал на фронт?
— Как все, загребли с другими.
— А вот здесь ты врешь! — нагнетал ситуацию Петр. Гримаса на лице Якунина подтвердила его догадку, и он сделал следующий ход:
— У шахтеров же броня?
— Э-э-э… С меня сняли, — растерялся Якунин.
— Как так?
— После аварии на участке.
— Аварии, говоришь? — и Петр качнул его в другую сторону. — Ты в комсомоле трубил до предельного возраста, а почему в партию не позвали?
— Рожей не вышел, — начал вскипать Якунин.
— Опять врешь. С твоей только и красоваться на доске почета.
— Чег-о-о?! — выдержка изменила Михаилу, и он взорвался: — Ты хто такой, шоб проверки мне устраивать? Я вам подписку дал, че еще надо?
Ответ и поведение Якунина убеждали Петра в правильности сделанного им выбора — он не был шкурой. Для Михаила, как и для многих пленных, сотрудничество с абвером стало единственным шансом вырваться из лагеря и спасти себе жизнь. И потому Петр не стал больше его накручивать и примирительно сказал:
— Не кипятись, Миша! Злость — плохой помощник в том деле, что ты задумал.
— Како-о-ом?! — опешил Якунин и растерянно захлопал глазами.
— О нем поговорим позже, а сейчас ступай, — отпустил его Петр.
Михаил деревянной походкой двинулся к двери, на пороге оглянулся и новым взглядом посмотрел на Петра. В нем не было того холодного презрения, которое плескалось несколько мгновений назад.
— Я не шкура, — тихо обронил Михаил и шагнул за порог.
Дверь за ним закрылась, и с души Петра словно камень свалился. За последние дни удача во второй раз улыбнулась ему.
«Первый — Вера! — вспомнил о ней Петр, и щемящая сердце радость согрела его. — Там тебя ждут! С чего ты взял? А крыша?»
Не дожидаясь окончания рабочего дня, он улизнул в город, по пути к дому Веры заглянул в лавку Найденова, купил круг копченой колбасы, кулек гречки, настоящих шоколадных конфет и направился в казацкую слободу. Позади остался колодец, впереди показался зеленый забор, дядька Мыкола оказался рукоделистым мужиком — изгородь стояла на месте. Петр пробежался взглядом по двору и не нашел Веры, ее голос донесся из глубины сада. Он зашарил по калитке, нащупал щеколду и двинул в сторону. На ее лязг в малиннике хрустнула ветка, и среди листвы проглянуло лицо Лидии Семеновны.
— Ой, цэ ты, Петро?! — воскликнула она и окликнула: — Вера! Вера! Иди сюды!
— Шо там?! — откликнулась она и выглянула на дорожку.
В подоле ее сарафана поблескивали румяными бочками ранние яблоки, под ним отливали бронзовым загаром крепкие стройные ноги. Сползшая с правого плеча лямка, приоткрыла аккуратную девичью грудь. И в этой непосредственности Веры было столько очарования, что Петр не мог отвести от нее глаз. Она зарделась и затем метнулась в дом.
— Ой, шо мы стоим, пишлы в хату, — засуетилась Лидия Семеновна.
— А как крыша? — первое, что нашелся спросить Петр.
— Сусид усэ сделав.
— У вас еще дверь осела.
— Яка?
— Та, что в сарае.
— Ой, який же ты глазастый, усэ заметил. С двирью потом, а щас заходь в хату, самэ время вечерять, — пригласила к ужину Лидия Семеновна.
— Спасибо, — не стал отказываться Петр и, подав кульки с продуктами, предложил: — Это вам, к столу.
— Ой, боженька, як же можно, цэ ж такэ богатство?
— Берите-берите! Не обеднею, — настаивал Петр.
Лидия Семеновна взяла у него кульки, и они вошли в дом. В горнице их встретила Вера. Она успела переодеться — на плечи была наброшена блузка, а ноги прикрывала длинная юбка.
— Сидайте, Петр, — пригласила она к столу.
— Може, вам семачек подать, пока мы з Веруней на стол накрывать будем? — предложила Лидия Семеновна.
— Спасибо, я пока книжки посмотрю, — отказался Петр.
— Ну, як знаете, — не стала настаивать она, и вместе с Верой занялись ужином.
В то время как они хлопотали в летней кухне, Петр присматривался к обстановке дома. В глаза бросалось большое количество книг. Они не помещались на этажерке и аккуратными стопками лежали на комоде. Внимательный взгляд разведчика не прошел мимо томиков Маяковского и остановился на книге Островского «Как закалялась сталь». В этом доме ценили слово, и не просто ценили, а и отдавали предпочтение тем, кто защищал и воспевал социализм.
От этого занятия его оторвали завлекательные запахи вареной молодой картошки, щедро пересыпанной укропом. Вслед за ней на столе появился пузатый графинчик с вишневой наливкой. Лидия Семеновна разлила ее по рюмкам, а потом щедрой рукой подкладывала Петру в миску картошку. Так вкусно, как сегодня, он, казалось, никогда не ел. Крепкий градус, похоже, еще довоенной наливки, а еще больше мелодичный голос Веры пьянили и кружили ему голову. За разговором Петр не заметил, как пролетело время. Тревожный стрекот мотоцикла за окном напомнил о приближении комендантского часа. Вера проводила его до калитки, и он еще долго ощущал трепетное тепло ее ладошки на своей руке.
Избегая патрулей, Петр окольными путями добрался до группы, а чтобы лишний раз не попадаться на глаза дежурным, перемахнул через забор и прокрался к общежитию. Оно равнодушными темными глазницами смотрело на него, лишь в комнате дежурного подслеповато светило окно. Петр приник к стеклу — серая тень качнулась в его сторону. Он отпрянул назад и замер. Дежурный его не заметил. Ночную тишину нарушали лишь стрекот цикад и журчание воды. Петр поднял голову — окно в туалете было открыто, и, воспользовавшись этим, незаметно прокрался к себе в комнату и лег спать.
