Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
Кавказский фронт, Персия и Месопотамия. Весна – лето 1916 г.
Весной 1916 г. активизировали действия войска Баратова. 6(19) марта после двухчасового боя они взяли важный узел дорог и центр германской пропаганды – Исфаган. Занимавшие его бахтияры (местные кочевые племена) спешно покинули город, вместе с русским войсками в него вернулись и персидские власти во главе с губернатором. Население радостно приветствовало возвращение порядка1. Политика Баратова начала приносить плоды: лояльное поведение войск по отношению к мирному населению, категорический запрет на проведение реквизиций и насилия – все это сказалось на позиции, занятой жителями Персии2. В этой стране немногочисленные русские войска продолжали одерживать победы. Впрочем, на Востоке Персия оставалась второстепенным театром военных действий.
Самым главным направлением стало черноморское побережье Анатолии. Летом и осенью 1915 г. здесь царило полное затишье. Фронт не двигался, сколько-нибудь значительных столкновений не было3. Русское наступление, очевидно, было внезапным. Начальник Приморского отряда генерал-лейтенант В. П. Ляхов сумел прорвать оборону противника. Его войска, как правило, эффективно использовали одновременный удар по фронту вместе с десантом в тыл. Турки откатывались назад, их энергично преследовали. «Прорыв не терпит перерыва», – любил повторять Ляхов4. 23 февраля (8 марта) русские войска при поддержке флота овладели небольшим портом Ризе – центром Лазистана5. Здесь были захвачены многочисленные склады с продовольствием и фуражом – отступая, противник не успел уничтожить их. Долгое время Приморский отряд снабжался из трофейных складов6. Взятие Ризе обеспечило удобную базу для обеспечения дальнейшего наступления на Трапезунд. Гавань этого города была основной базой, связывающей снабжение 3-й турецкой армии с Константинополем. Пока Трапезунд оставался в турецких руках, противник мог организовать серьезное контрнаступление на Эрзерум.
В действиях на побережье огромную роль приобретал флот. Имея два вступивших в строй дредноута, адмирал А. А. Эбергард мог обеспечить прикрытие крупных перевозок по морю. Транспортные возможности для этого были уже достаточны. На начало января 1916 г. во флотилии вицеадмирала А. А. Хоменко насчитывалось 10 отрядов – всего 95 пароходов7. Значительно возросла и безопасность русских морских коммуникаций, хотя нельзя было сказать, что она полностью была сведена на нет. 25 февраля (10 марта) 1916 г. у Варны взорвался эскадренный миноносец «Лейтенант Пущин» – это был третий боевой корабль, потерянный с начала войны на Черном море8. Командование объявило, что он затонул в результате атаки подводной лодки. Впрочем, в штабе Эбергарда главным своим противником по-прежнему считали «Гебен» и надеялись выманить его из Босфора и уничтожить9. Немцы предпочли не рисковать столь ценным кораблем, но после того, как наступление на Трапезунд стало уже очевидным, они все же были вынуждены предпринять что-нибудь для поддержки турок.
17 (30) марта немецкая подводная лодка атаковала и потопила у местечка Оф русский плавгоспиталь «Португаль», вызванный начальником Приморского отряда для эвакуации раненых10. Это французское судно водоизмещением в 9805 тонн было спущено на воду в 1886 г. в Марселе и использовалось на дальних рейсах в Латинскую Америку и Китай в качестве пассажирского лайнера. Война застала «Португаль» и еще два парохода общества «Messangeries Maritimes»[1] на Черном море, зиму 1914–1915 гг. они провели в Николаеве, а с началом навигации перешли в Одессу. 28 марта (10 апреля) 1915 г. их осмотрел здесь начальник эвакуационной и санитарной части генерал-адъютант принц А. П. Ольденбургский. Для нужд общества Красного Креста были выбраны 2 судна – «Португаль» и «Экватор». С согласия собственника они были переоборудованы под плавучие госпитали. «Португаль» имел одну операционную и две перевязочные, на его трех палубах размещались 507 коек (вместе с легкоранеными он мог принять до 800 человек), а также каюты для персонала. Медицинский персонал состоял из 3 врачей, 26 сестер милосердия, 50 санитаров11.
Полный состав экипажа состоял из 243 человек (из них 44 француза). В начале ноября 1915 г. МИД официально известил Болгарию и Турцию о вводе плавучего госпиталя, 21 декабря 1915 г. (3 января 1916 г.) правительства этих стран признали «Португаль» судном, пользующимся покровительством Красного Креста12. Оно было приписано к Батумскому отряду судов Черноморского флота13. В день атаки судно шло под флагом Красного Креста и имело соответствующие опознавательные знаки14. Утром 17 (30) марта «Португаль» уже ждали в ближнем тылу Приморского отряда, наступавшего на Трапезунд: «Окрашенная в белый цвет, с громадным красным крестом на трубе, с флагами Красного Креста на стеньгах, она в сопровождении двух миноносцев тихо приближалась к берегу, готовясь принять до 800 раненых, сосредоточенных для удобства эвакуации в прибрежных селах побережья»15. «Португаль» встала у берега при практически нулевом волнении, ожидая приема очередной партии раненых. Миноносцы отошли мористее.
Перед началом работы персонал госпиталя пил чай. На мостике заметили перископ, но не придали этому значения – судно было официально признано госпиталем немцами, турками и болгарами. Следует отметить, что вместе с русскими перевозились также турецкие и германские раненые (турки обычно не верили, что их будут спасать, и требовали, чтобы при них пробовали пищу16). Это не спасло «Португаль» от атаки. С ближнего расстояния было выпущено 2 торпеды. Одна из них попала в машинное отделение, взорвались котлы, и госпиталь затонул за несколько секунд, в результате из 273 человек, находившихся на «Португали», погибло 113, в том числе уполномоченный Российского Красного Креста граф Л. Л. Татищев, 2 врача и женщины – 14 сестер милосердия и 2 горничные17. Старшая сестра баронесса А. Ф. Мейендорф погибла, спасая свою подчиненную18. Каюты сестер располагались на второй палубе19 – не испугавшись, баронесса спустилась вниз, вывела подчиненную на палубу тонущего корабля из каюты и отдала ей свой спасательный пояс20. Жертв могло бы быть больше, но находившиеся рядом суда оказали энергичную помощь пострадавшим от атаки, один из миноносцев одновременно начал преследование подводной лодки21. Вернувшиеся после трагедии корабли сопровождения подобрали спасшихся и ушли к Ризе22.
Россия немедленно заявила официальный протест по поводу действий германо-турецкого флота. 20 марта (2 апреля) 1916 г. он был направлен во все страны (в Турцию его официально переправила Швеция)23. Нота русского правительства гласила: «Условия, при которых было совершено преступление, исключают всякую возможность ошибки со стороны подводной лодки; злодеяние было сознательно и преднамеренно. Императорское правительство решительно протестует перед правительствами, с которыми оно находится в состоянии войны, против этого нового нарушения законов и обычаев войны, против постоянного пренебрежения договорами и трактатами. Оно рассматривает это преступление не только как вопиющее нарушение международного права, но и как проявление грубого разбоя, представляя его на суд совести цивилизованных народов»24. Главное управление российского общества Красного Креста также разослало в центральные комитеты Красного Креста воюющих стран и нейтральных государств, выступавших в роли посредника, а также в международный комитет Красного Креста в Женеве свой протест против нарушения ст. 10 Гаагской конвенции25.
Из стран-противников поначалу сожаление последовало только от общества Красного Креста Венгрии26. Оно было выражено весьма энергично и недвусмысленно: «искреннейшее и глубочайшее соболезнование по поводу столь трагического события», «это дело могло явиться лишь последствием печального недоразумения»27. Берлин последняя версия не устраивала. Для оправдания своего преступления немцы позже распространили слухи о том, что «Португаль» буксировал баржу с орудиями и боеприпасами28. Почти такая же ложь была озвучена и в официальном заявлении турецкого правительства, которое добавило к этому утверждение, что «Португаль» не имел опознавательной раскраски Красного Креста и был атакован как военный транспорт. Гибель же сотрудников Красного Креста все же вызвала сожеление у турок (по крайней мере, на вербальном уровне), не преминувших отметить, что «вина в этом падает на русских»29. На самом деле госпиталь при переходах обычно водил за кормой 2 паровых бота, которые буксировались в походе, а во время стоянки использовались для перевозки раненых с берега вместо медленных и неудобных шлюпок30. В этот раз, как показало следствие, он пришел с тремя плоскодонными ботами и одним паровым катером, которые также имели флаги Красного Креста31.
