В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания
Два месяца мы обороняли Одессу, все крепче веря, что сумеем ее отстоять. Под стенами города уже были разгромлены несколько фашистских дивизий. Последние наши контрудары убедительно показали, что, несмотря на неравенство сил, мы способны теснить врага, отбрасывать его назад. В самые тяжелые дни обороны мы твердо знали, что будем стоять насмерть, драться до последнего. О том, чтобы уйти отсюда, эвакуироваться, не было и мысли. И трудно было смириться с тем, что теперь это необходимо, неизбежно.
Информация, которую сделал полковник Крылов, была предварительной, и мы не имели права с кем‑либо ею делиться. И хорошо, что так: требовалось какое-то время, чтобы самим осмыслить неожиданную новость.
В 22 часа 6 октября командиров и комиссаров соединений и частей собрал Военный совет OOP. Контр–адмирал Г. В. Жуков подробно изложил директиву Ставки и дал указания о порядке эвакуации. Тогда предполагалось, что из‑за недостатка транспортов придется эвакуировать дивизии поочередно, причем нашу — последней. Жуков подчеркнул, что она должна стойко обороняться до конца.
Потом настали день и час, когда можно было довести все это до командиров и комиссаров полков. Глухой ночью собрались они на КП дивизии (уже перенесенном из Холодной Балки в Усатово, ближе к городу). Я познакомил их с обстановкой, с решением Ставки… В темном, почти не освещенном помещении (наш движок не действовал) наступила тягостная тишина. Белевшие передо мною лица боевых товарищей отражали те же чувства, которыми был охвачен и я, когда узнал то, о чем сообщил теперь им.
Но я верил, что сознание воинского долга и привычка повиноваться приказу помогут им побороть это вполне понятное волнение, сосредоточиться на практических задачах. А задачи были нелегкие — сочетать стойкую оборону с подготовкой к оставлению своего рубежа, исключив возникновение какой бы то ни было паники. Следовало быть готовыми и к тому, что ориентировочные сроки эвакуации могут резко измениться в случае осложнения обстановки.
Я рассказал, как мыслится организовать выход из боя, погрузку на корабли. Но еще далеко не все было ясно мне самому. Вывод войск с изолированного приморского плацдарма, оказавшегося в глубоком тылу врага, был делом совершенно новым, в котором никто из нас не имел опыта.
Эвакуация Приморской армии началась с отправки 157–й стрелковой дивизии, прибывшей меньше месяца назад. Как самая полнокровная, лучше всех других оснащенная, она была особенно нужна в Крыму.
В эти дни генерал–лейтенанта Г. П. Софронова, тяжело заболевшего, сменил на посту командарма генерал–майор И. Е. Петров, командовавший последние недели Чапаевской дивизией. Уточнив транспортные возможности, он выдвинул новый вариант эвакуации армии: не последовательный, а одновременный вывод из боя всех соединений (под прикрытием арьергардов), форсированный марш войск к порту, предельно быстрая погрузка, на транспорты, выход которых в море прикрывает авиация с крымских аэродромов.
Этот план был рассчитан на то, что наши действия окажутся для противника внезапными (при постепенной эвакуации вероятность ее раскрытия врагом была очень велика), и позволял в случае успеха полностью сохранить личный состав. Но он требовал исключительной организованности, продуманности всех деталей, тщательной, скрытной подготовки. И приходилось жертвовать многим из армейского имущества, ибо перевезти его за несколько часов в порт и погрузить не было никакой возможности. Да и не хватило бы для этого транспортов.
10 октября новый командарм приехал ко мне на КП, чтобы посоветоваться по поводу всего этого. Я решительно поддержал его план, в котором видел большие преимущества. Как мне известно, Иван Ефимович Петров, прежде чем принять окончательное решение, советовался и с другими командирами дивизий.
12 октября Военный совет армии отдал приказ об общей эвакуации войск в ночь на 16 октября. Мне он был вручен 14–го. Начало отхода главных сил назначалось ца 19 часов, арьергардов— на 21 час. Главные силы должны были закончить погрузку на транспорты в 2 часа ночи, части прикрытия — в 4 часа.
Таким образом, марш в порт и погрузку дивизии предстояло провести примерно за шесть–семь часов, и притом в темноте. Таким же временем располагали снимавшиеся с фронта одновременно с нами 25–я и 421–я дивизии, другие части армии и Одесской военно–морской базы.
К моменту получения приказа с точными сроками эвакуации подготовка к ней в основном была закончена. Мы провели ее, продолжая бои. 9 октября началось и к 12–му было окончательно отражено очередное наступление противника, вновь пытавшегося прорвать нашу оборону. Чтобы враг ничего не заподозрил, нужно было и впредь поддерживать установившийся режим огня, освещать передний край противника ракетами, делать все, что делалось на фронте обычно.
В батальоны прикрытия были направлены представители штаба п политотдела. От командиров подразделений мы потребовали организовать отход так, Чтобы не отстал ни один боец, не была потеряна ни одна винтовка. Дабы не заблудиться на марше через город темной осенней ночью, командиры накануне отхода проехали от передовой до порта по своим маршрутам. Через каждые 200 метров выставлялись «маяки» с фонарями и окрашенные в белый цвет фанерные щиты. Кроме того, за, несколько часов до выхода дивизии из боя дорогу посыпали мелом.
Для эвакуации 95–й дивизии предназначались транспорты «Армения», «Калинин» и тральщики. 15 октября днем я поехал в порт посмотреть выделенный нам участок погрузки. С плавсредствами все обстояло как будто нормально, но обстановка в порту и особенно на прилегающих к нему улицах меня встревожила. Здесь скапливалось слишком много людей, а главное — машин и повозок, кое–где уже трудно было пройти. А ночью по этим улицам предстояло проследовать к причалам всей Приморской армии.
У порта я повстречался с новым командиром 25–й дивизии Трофимом Калиновичем Коломийцем, который также был обеспокоен всем этим и пытался навести некоторый порядок. Мы с ним вместе позвонили командарму И. Е. Петрову и, поделившись своими тревогами, попросили поручить кому‑то расчистку подъездных путей к порту.
Как раз в это время неприятельская авиация, обнаружив скопление машин и людей, начала бомбить порт. Первая группа самолетов снизилась было метров до ста, обстреливая причалы и улицы из пушек и пулеметов. Однако в порту и поблизости оказалось очень много зенитных средств, дружно открывших сильный огонь. Несколько самолетов было сбито.
К вечеру я возвратился в дивизию и, в последний раз все проверив, отправился на командный пункт контр–адмирала И. Д. Кулешова, который руководил погрузкой войск на суда.
Наступала ночь. Противник обстреливал город зажигательными снарядами. Возникали пожары и на обширной территории порта. Их тушили, но огонь появлялся, вновь и вновь. Возможно, это действовала вражеская агентура, давая ориентиры для фашистской авиации.
Около 22 часов начинают прибывать в порт полки нашей дивизии. Командиры один за другим докладывают, что все люди налицо и с ними вся артиллерия, все минометы, танкетки, бронемашины.
Приступаем к погрузке. В 3 часа 30 минут 16 октября «Армения», имея на борту 5 тысяч человек, выходит в море. Вслед за нею покидает порт «Калинин».
Ждем подразделений прикрытия. Придут ли они? Сумеют ли оторваться от противника, если он двинется следом за нами?
В 4 часа 15 минут на опустевших причалах появляются красноармейцы первого батальона 161–го полка. Вот и их командир капитан Катрич. Опирается на палку—он уже давно хромает после ранения в ногу. Никогда еще я не был так рад его видеть.
Вслед за батальоном Катрича спешит минометная рота. Подходит прикрытие 241–го полка. Догоняют товарищей отдельные отставшие бойцы…
От причала отходят тральщики с подразделениями прикрытия. Проводив их, мы с офицерами штаба идем на ожидающий нас катер–охотник. Около 5 часов утра догоняем в море свою дивизию.
Одесса осталась за кормой. Смотреть на нее было невыразимо тяжело. Плохо утешало даже сознание того, что в Крыму мы сейчас еще нужнее.
Герой Советского Союза гвардии полковник А. Т. ЧЕРЕВАТЕНКО
ЛЕТЧИКИ ОДЕССЫ
Война застала 69–й истребительный авиационный полк у Днестра. Но когда мы, летчики, утром 22 июня собрались по тревоге на своем аэродроме, никто, конечно, не представлял, как развернутся здесь в ближайшие месяцы военные события и в каких условиях предстоит нам защищать с воздуха этот большой южный город.
А началось все довольно обыденно. В воздух поднялось дежурное звено И-16 — это были основные наши боевые машины. Остальные самолеты быстро рассредоточили по границе аэродрома и замаскировали. Всего в полку насчитывалось около 70 самолетов, в том числе несколько машин типа МИГ-3, ЯК-1, Р-5. На следующий день каждая из четырех эскадрилий перешла на отдельный аэродром.
