Лев Лопуховский - 1941. На главном направлении
«И только в последнее время было разрешено по нашему ходатайству взять трактора из стрелковых дивизий, а артиллерию стрелковых дивизий перевести на конную тягу (там, где брались трактора). Перекантовка тракторов из стрелковых дивизий происходила в июне месяце самым энергичным порядком, и к началу войны ПТБр были в основном тракторами укомплектованы»[109].
Но трактора забирали не только из артполков стрелковых дивизий. Буквально за день до начала войны, 21 июня из 301-го гап БМ РГК, находившегося на артполигоне Обуз-Лесьна, отправили в г. Лиду в адрес в/ч 3066 (в 8-ю противотанковую бригаду РГК. – Л.Л.) 56 новых тракторов СТЗ-НАТИ. Хотелось бы надеяться, что они не попали под бомбежку на одной из станций 22 июня и успели дойти по назначению. О боеготовности и тем более сколоченности частей противотанковых бригад РГК, сформированных в такой спешке, говорить не приходится. С началом боевых действий они, за редким исключением (на ЮЗФ), возлагаемых на них надежд не оправдали, так как их не использовали на выявленных направлениях массированного применения танков противника, а растащили по частям для затыкания незначительных прорывов.
В те же сроки в Красной армии осуществлялось и формирование пяти воздушно-десантных корпусов (вдк), каждый из которых состоял из трех воздушно-десантных бригад, танкового батальона, авиазвена и взвода связи общей численностью 8020 человек. В ЗапОВО на базе девяти стрелковых полков и других частей тех же стрелковых дивизий был сформирован 4-й вдк – его 7-я и 8-я воздушно-десантные бригады (214-я была сформирована ранее) и корпусные части (корпус по штату имел 18 76-мм и 36 45-мм орудий).
Перебежчик Резун и здесь не упустил случая наспех сформированными из пехоты воздушно-десантными корпусами и 2-мя миллионами мифических «парашютистов» удивить многих несведущих в военном деле граждан СССР и напугать заграничных обывателей! Он заявил, что только упреждающий удар Гитлера помешал осуществлению внезапного удара Красной армии по застигнутому врасплох вермахту. Он даже назвал конкретную дату нападения СССР на Германию – 6 июля, Для этого Резун процитировал вырванную из контекста труда под редакцией генерала армии С.П. Иванова «Начальный период войны» фразу:
«<…> немецко-фашистского командованию буквально в последние две недели удалось упредить наши войска» (здесь и далее выделено мною. – Л.Л.). При этом лгун обрезал конец фразы: «в завершении развертывания и тем самым создав благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны»[110].
А речь в труде шла о сосредоточении и оперативном развертывании войск в целях обороны для прикрытия госграницы. И ничего не говорилось о переходе в наступление. Но Резун через 16 страниц уже переиначивает процитированную фразу на свой лад (уже без ссылки на страницу), придавая ей совсем другой смысл: «<…> германским войскам удалось нас упредить буквально на две недели».
Чтобы дальше не возвращаться к аргументации Резуна, рассмотрим здесь и вопрос о так называемых «красных пакетах», на теме которых он спекулирует, стараясь выставить СССР поджигателем войны. Ссылаясь на Рокоссовского и других командиров, он пишет, что «ничего они там [в пакетах] нужного для обороны не обнаружили». Спрашивается, зачем ставить задачи на оборону соединениям (тем более механизированным), находящимся в сотнях километров от границы? Они по тревоге выдвигались в районы своего оперативного предназначения. Но Резун сразу делает глобальный вывод: «планы войны у советских командиров были, но планов оборонительной войны не было».
При этом он утверждал, что боевые задачи на наступление были определены всем советским командирам. Но командиры тактического уровня знать их не имели права (?!). Эти «задачи в вышестоящих штабах были четко определены и сформулированы, опечатаны в секретные пакеты и хранились в сейфах каждого штаба, до батальона включительно». Тем самым Резун пытается внушить неискушенному читателю, что советскому командованию оставалось только дать условный сигнал, и все командующие и подчиненные им командиры разом вскроют секретные пакеты, и войска первого стратегического эшелона большевиков дружно ринутся на врага. Но Гитлер упредил Сталина в нанесении удара, и содержание «красных пакетов» так и осталось тайной за семью печатями. И Резун продолжает лгать:
«Ни один командующий фронтом, флотом, армией, флотилией, ни один командир корпуса, дивизии, бригады или полка НИКОГДА не получал приказа на вскрытие „красного пакета“».
В том, что это утверждение не соответствует истине, читатель убедится далее. Телеграммы (условные сигналы) на вскрытие «красных пакетов», вопреки утверждениям Резуна, были даны, но с большим опозданием. Но он по своему обыкновению, использует из высказываний военачальников только то, что работает на его версию событий, сознательно отбрасывая остальное. Известный прием научной недобросовестности (сплошь и рядом используемый Резуном и его последователями), когда не концепция (версия) создается на базе известных фактов, а факты подгоняются под заранее выдуманную концепцию. Лживые «аргументы» Резуна, изданные миллионными тиражами, поразили воображение не только неискушенных обывателей, но и некоторых публицистов.
На самом деле, согласно инструкции, упомянутые пакеты с грифом «Сов. секретно, особой важности» хранились у начальников штабов соединений и объединений в личном сейфе вместе с мобпланом и схемой развертывания. С конкретным содержанием хранящихся там документов можно ознакомиться на примере «красного пакета» 1-го ск 10-й армии, который принял на хранение 15 июня 1941 г. начальник штаба корпуса подполковник С. Иванов. Этот пакет был захвачен немцами, хранился в архиве Данцига, откуда и был возвращен в ЦАМО. На нем имеется надпись по-немецки – Inhalt: 1 rote Originalmappe mit Originalverreichnes (Blatter von 1-176 durch nummerriert und geheftet). В переводе это означает: «Содержание: 1 красная подлинная папка с подлинными распоряжениями (листы с 1 по 176 пронумерованы и сброшюрованы)». Немцы даже не посчитали нужным переводить ни один из документов пакета, потому что речь в них шла только об обороне. Сообщение о пакете я опубликовал в 2008 г. в очерке «В первые дни войны»[111].
В пакете указывалось: кто может поднять части по боевой тревоге, боевой состав соединений и частей, в котором они должны выйти в свои районы (участки, подучастки) прикрытия, время готовности частей к выступлению (отдельно для лета и зимы) и занятия районов обороны и т. д. Указывалось, что шифртелеграмма о вводе в действие плана обороны будет иметь вид: «Командиру… объявляю тревогу со вскрытием красного пакета. Подпись».
Здесь невозможно изложить содержание всех 46 документов пакета: в них были детально расписаны действия по тревоге всех частей и подразделений корпуса по прикрытию границы. Вопросы выдвижения к госгранице (не доходя до неё ближе 5 км) неоднократно отрабатывались ими во время учебных тревог с проведением хронометража. Так что командиры соединений знали содержание документов в пакетах, так как являлись участниками их составления.
Обеспечении мобресурсами перевода вооружённых сил с мирного на военное положение, мобилизацию в полном объеме и развертывание группировок войск на Западном театре военных действий планировалось осуществить в течение 15–30 суток с очередностью в четыре эшелона. Сроки мобилизации конкретных соединений (частей) определялись в зависимости от мест их дислокации.
К войскам первого эшелона относились соединения (части) армий прикрытия, дислоцированные вдоль западной границы. Они составляли 25–30 % всех боевых частей и соединений Красной армии и уже в мирное время имели личного состава 70–80 % от штатов военного времени. Они развертывались в два этапа. Танковые, моторизованные и кавалерийские дивизии должны были выступить по тревоге уже через 2–4 часа после получения приказа (танкисты на сборы летом получали два дополнительных часа, зимой – четыре). В эти же сроки должны были подготовиться к походу и бою гарнизоны укрепрайонов первой линии, воздушно-десантные войска, свыше 75 % частей ВВС, 85 % войск ПВО и 34 артполка РГК. В состав первоочередных формирований входили все строевые подразделения с большей частью кадрового состава, необходимый личный состав и средства для хозяйственного, технического, санитарного и ветеринарного обслуживания, а также вся боевая техника (танки, орудия, пулеметы, зарядные ящики и пр.), которая могла быть поднята и обеспечена наличными в частях транспортными средствами. Пополнения (людские и транспортные средства), которые успевали прибыть в часть к сроку готовности первого эшелона, тоже включались в его состав.
Оставшиеся войска, входившие в первый эшелон, должны были закончить мобилизацию в течение первых трех суток. К ним относились военнообязанные запаса, транспорт и материальная часть, поступившая из народного хозяйства, оставшаяся часть кадрового состава (и материальных ресурсов), необходимая для проведения мобилизационных работ, приема пополнений и доставки их в виде маршевых команд для присоединения к первому эшелону, а также тыловые подразделения. Таким образом, соединения первого эшелона армий прикрытия предполагалось мобилизовать за 2–3 дня, остальные соединения и части, а также службы тыла – за 4–7 дней.
