Николай Лузан - СМЕРШ. Один в поле воин
— Петр тут не причем. Фрицы вот-вот ударят под дых. Первая танковая армия зашевелилась, — глухо обронил Селивановский.
— Так это же мешок?! — воскликнул Ильин.
От его и радужного настроения Рязанцева и Прядко не осталось и следа. Не будучи стратегами, но зная реальное положение в частях, они представляли всю опасность этого маневра гитлеровцев.
— Ничего, нам не впервой драться в окружении, — пытался сохранить присутствие духа Рязанцев.
— Ты, Павел, это брось! Сейчас не сорок первый! Мы еще… — договорить Селивановскому не удалось.
Телефоны взорвались звонками. Он схватил первую попавшуюся под руку трубку, и война снова безжалостно напомнила о себе. Голос заместителя начальника Особого отдела 5-го кавалерийского корпуса с трудом прорывался сквозь грохот взрывов. Селивановский плотнее прижал трубку к уху и потребовал:
— Спокойно!.. Другое дело!.. Доложи коротко и главное!
— Что-о-о?! — и Селивановский приподнялся над креслом.
А его вопрос и тон, каким было сказано «Где?!», сказал офицерам все. Гитлеровцы легко прорвали оборону советских войск и, сокрушая все на своем пути, стремительно сжимали танковые клещи за спиной ударной группировки Юго-Западного фронта.
— Где командир? Где начальник штаба? Какими силами располагаете? — добивался ответа Селивановский и, не услышав, приказал: — Иван, собери всех, кто уцелел: работников, взвод охраны… Ты слышишь?.. Твоя задача — обеспечить выход из окружения личного состав штаба и сохранность документов! Понял?.. Действуй!
— Глубоко зашли, товарищ комиссар? — дрогнувшим голосом спросил Рязанцев.
— По самые яйца! — выматерившись, Селивановский бросил ненавидящий взгляд на трезвонившие телефоны и, после затянувшейся паузы, объявил: — Товарищи офицеры, ситуация тяжелая! Рассиживаться некогда! Ты, Павел Андреевич, немедленно отправляйся к себе! На месте уточни обстановку и возьми на контроль. Слов нет, враг силен, но у нас есть чем ответить. Важно — не допустить паники! Будь рядом и поддержи командира!
— Я понял, Николай Николаевич! Разрешите убыть? — Рязанцев встал из-за стола.
— Да! Удачи, тебе! — пожелал ему Селивановский и, проводив взглядом, обратил его на Ильина и Прядко.
Они поднялись.
— Сидите! — остановил он, и вернулся к началу разговора: — Какие будут предложения по операции?
Петр пожал плечами. Ильин тоже не знал, что ответить. Селивановский нервно теребил телефонный шнур и размышлял вслух:
— Что сейчас предпримет абвер? Что?
— Начнет массовую заброску агентуры! — без тени сомнений заявил Ильин.
— Диверсии на мостах и переправах, — дополнил Петр.
— Все так, — согласился Селивановский. — Каковы наши действия?
— Использовать по максимуму возможности Петра и группы Чумаченко: вытащить на них как можно больше шпионов и диверсантов, — предложил Ильин.
— Логично. Что еще?
— Пустить Гопа и командование по ложному следу — дать дезу.
— Боюсь, Володя, уже поздно.
— Разрешите, товарищ комиссар? — вмешался в разговор Петр.
— Да, конечно.
— В радиограмме абвера мне с Чумаченко поставлена задача: собрать данные о резервах Юго-Западного фронта и выяснить, на каких направлениях они будут использованы.
— Так-так, и что дальше? — оживился Селивановский.
— Прощупать на этом фрицев и узнать, где будет нанесен следующий удар?
— Так они и скажут! — с ходу отверг это предложение Ильин.
Селивановский не был столь категоричен и, подумав, заявил:
— То, что предлагает Петр, выходит на первый план в операции. В нынешней ситуации для нас, а точнее для командования фронта, важнее не десяток-другой мертвых или пойманных шпионов, а планы гитлеровцев: где и какими силами они будут атаковать на южном фланге. Вопрос: как это вытащить из Гопа? Как?
— Не знаю, — признался Ильин.
— Так влет и не скажешь, — затруднился ответить Петр.
— А если использовать как зацепку задание Гопа по сбору данных о наших резервах на южном фланге и на этом попытаться их раскрутить? — задался вопросом Селивановский.
— Тогда есть резон подключить группу Чумаченко и действовать на параллельных курсах, — подхватил эту мысль Петр.
— А что, хороший вариант. Глядишь, не у Петра, так у нее выстрелит! — поддержал Ильин.
— Только глядеть надо в оба, в абвере не дураки сидят! В общем, хлопцы, даю вам двое суток. Радиограммы в абвер должны лежать у меня на столе не позднее двадцать первого! — распорядился Селивановский и закончил совещание.
Этих суток у Петра с Владимиром не было. Танковая группировка генерала фон Клейста, прошла как нож сквозь масло через левый фланг Юго-Западного фронта и 23 мая южнее города Балаклеи соединилась с частями 6-й армии будущего генерал-фельдмаршала Паулюса. Кольцо окружения вокруг советских войск замкнулось, управление ими было дезорганизовано, и сражение превратилось в кровавую бойню.
Ильин, а вместе с ним Прядко, Погребинский и Чумаченко, в то время находившиеся в отделе Рязанцева, оказались отрезанными от основных сил, оборонявших штаб 6-й армии. Штурмовой отряд гитлеровцев при поддержке танков рассек надвое боевые порядки, а затем минометные батарее принялись методично добивать тех, кто продолжал еще сопротивляться. Под этим убийственным огнем шансов остаться в живых не было. Рязанцев решил не медлить, собрав в один кулак уцелевших оперативных работников, бойцов из взвода охраны отдела и полтора десятка красноармейцев, прибившихся из других частей, предпринял отчаянную попытку прорваться на соединение с командованием 6-й армии.
Под прикрытием железнодорожной насыпи они вплотную приблизились к гитлеровцам. Рязанцев окинул взглядом бойцов и приказал:
— Гранаты к бою!
Руки красноармейцев взметнулись в броске и по команде: «Огонь!» — «лимонки» полетели во врага.
Еще не затихли разрывы, а Рязанцев вскочил на насыпь и с криком: «За мной!» — ринулся в атаку.
Петр, передернув затвор пистолета, перекинул его в левую руку, правой выхватил из-за пояса саперную лопату и бросился за ним вдогонку. Рядом бежал Ильин, не отставали от них и Чумаченко с Погребинским. Натиск оказался настолько стремителен, что гитлеровцы не успели опомниться. Те, кто уцелел после гранат и автоматного огня, были изрублены саперными лопатками и штык-ножами.
Вместе с Рязанцевым из окружения вырвалось меньше взвода. До штаба армии оставалось около километра — это прибавило сил, и они одним рывком преодолели пустырь и залегли в канаве. Впереди, сквозь дым и гарь, проступили горящие развалины — все, что осталось от командного пункта. Оттуда доносились звуки ожесточенной перестрелки и отчаянные крики, в которых смешалась русская и немецкая речь. Сотня гитлеровцев при поддержке танков штурмовали последний оплот командующего армией генерала Городнянского. Он и горстка офицеров предпочли смерть позору плена. Мощный взрыв похоронил под обломками командного пункта последних его защитников.
Теперь группа Рязанцева оказалась меж двух огней. Со стороны КП армии на нее надвигались четыре танка, а позади, пришедшие в себя, гитлеровцы открыли огонь. Спасаясь от неминуемой гибели, он, а вместе с ним Ильин, Прядко, Погребинский, Чумаченко и те из бойцов, кто мог еще двигаться, бросились искать спасения в цехах механического завода. Но там они напоролись на отряд румын и сошлись в рукопашной.
Воздух сотряс яростный рев и мат. Петр уже не видел ничего и никого, кроме верзилы унтера. На него стремительно надвигалась перекосившаяся от ярости физиономия. Вверх взметнулась ручища, вздувшаяся синими узелищами вен. Зловеще блеснуло лезвие тесака. Из глотки унтера вырвался звериный рык, и чудовищной силы удар обрушился на Петра. В последний момент, он совершил уклон вправо — холодная сталь обожгла левое плечо, и вонзил саперную лопатки в живот. В лицо брызнул фонтан крови, и стокилограммовая туша обрушилась на него. Сбросив ее с себя, он ринулся к пролому в стене, но споткнулся и свалился на землю. И опять леденящее дыхание смерти обдало лицо — над головой взметнулся фонтан пыли. Пуля, срикошетив от пола, с визгом отлетела в сторону. Второго выстрела не последовало. Смахнув с лица кровь, Петр поднял глаза. Худой, как щепка, лейтенант судорожно дергал заевший затвор пистолета. Вытянувшись в немыслимом шпагате, Петр подсек его и, навалившись сверху, вцепился в горло.
Грохочущий выстрелами, взвизгивающий скрежетом ножей, штыков и саперных лопат, отзывающийся предсмертными стонами и нечеловеческими воплями кровавый клубок тел корчился и извивался на земле. Русские и немцы, остервенев от собственной и чужой крови, душили, рвали и терзали друг друга.
Лейтенант, судорожно дернувшись в последний раз, затих. Петр сполз с обмякшего тела и, спотыкаясь о кирпичи, выбрался из развалин. За ними начиналась складская территория. Среди нагромождения ящиков и штабелей досок мелькнули Ильин с Погребинским. Рязанцева с ними не было, не было слышно и его голоса. Петр осмотрелся по сторонам: еще несколько человек из взвода охраны Особого отдела, уцелевших в рукопашной, искали спасения в складском лабиринте. Он присоединился к ним, они выбрались на задний двор, дальше начинались густые заросли.
