Уильям Блум - Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны
Генерал Ходж, несомненно, позволял американским войскам принимать участие в операциях по подавлению беспорядков. Корреспондент газеты «Чикаго сан» (Chicago Sun) в Корее Марк Гейн (Mark Gayn) писал, что американские солдаты «стреляли по толпам людей, проводили массовые аресты, прочесывали холмы в поисках подозреваемых, а также организовывали отряды корейских правых и полиции для проведения массовых рейдов» [29]. Гейн сообщал, что один из политических советников Ходжа уверял его (Гейна), что Ли не был фашистом: «Ему еще два века до фашизма — он чистый консерватор» [30].
Описывая антипартизанскую кампанию правительства в 1948 году, прозападный политолог Джон Ки-Чанг О (John Kie-Chiang Oh) из Университета Маркетт(Marquette University) писал: «В ходе этой кампании игнорировались гражданские свободы бесчисленного количества людей. Часто несчастных крестьян, подозревавшихся в пособничестве партизанам, без суда и следствия уничтожали» [31].
Год спустя, когда комитет Национального собрания начал расследование деятельности коллаборационистов, Ли организовал полицейский налет на собрание. Были арестованы 22 человека, 16 из которых пострадали от травм: переломов ребер, повреждений черепа и порванных барабанных перепонок [32].
На момент начала войны, в июне 1950 года, в южнокорейских тюрьмах содержались около 14 тысяч заключенных [33].
Даже в разгар войны, в феврале 1951 года, как сообщал профессор Джон Ки-Чанг О, произошел Кочангский инцидент (Koch’ang Incident), в ходе которого около 600 мужчин и женщин разных возрастов, подозревавшихся в помощи партизанам, были загнаны в узкую долину и расстреляны из пулеметов подразделением южнокорейской армии [34].
В ходе войны каждая из сторон обрушивала на противоборствующую множество обвинений в жестокости и зверствах по отношению к военнослужащим, военнопленным и гражданским лицам во всех частях страны (каждая из сторон временами оккупировала территорию неприятеля). Стороны пытались превзойти друг друга в словесных баталиях, иногда более жарких, чем настоящие бои. В США это привело к появлению мифов, которые мало чем отличались от возникавших в ходе других войн. Во время войны во Вьетнаме, наоборот, появлению пропагандистских мифов противостояли многочисленные высокообразованные противники войны, которые тщательно изучали ее начало, отслеживали ее ход и предавали свои исследования гласности, противопоставляя их официальной версии, что в конечном итоге влияло на СМИ, вынуждая их делать то же самое.
Например, считалось, что все акты жестокости в войне совершались исключительно северокорейцами. Упомянутый выше инцидент в Кочанге можно противопоставить этому утверждению. Что касается данного инцидента, британский исследователь Кореи Джон Халлидей (Jon Halliday) отмечал:
«Этот случай не только показывает нам действительный уровень политического насилия со стороны ООН, но также подтверждает убедительность обвинений, выдвинутых КНДР и южнокорейскими оппозиционерами в отношении сил ООН и должностныхлиц режима Ли, замешанных в массовых преступлениях во время оккупации КНДР в конце 1950 года. В конце концов, если гражданские лица могли уничтожаться на Юге даже по подозрению в пособничестве партизанам (только в пособничестве, а не в партизанской деятельности), что же говорить о Севере, где миллионы вполне обоснованно могли быть коммунистами или политическими боевиками?» [35]
Сообщение Джона Ки-Чанга О является лишь одним из многочисленных докладов об уничтожении южнокорейцами собственных граждан во время войны. Газета «Нью-Йорк тайме» в декабре 1950 года сообщила о череде казней в Сеуле, совершенных южнокорейскими правительственными силами [36]. Корреспондент Би-би-си в Корее Рене Катфорт (Rene Cutforth) позже описывал «внесудебные расстрелы гражданских лиц, названных полицией «коммунистами». Расстрелы обычно производились на рассвете на любом пустыре, где можно было вырыть траншею и выстроить перед ней в ряд заключенных» [37]. Грегори Хэндерсон (Gregory Henderson), американский дипломат, прослуживший в Корее семь лет, в 1940—1950-х годах, заявлял, что «вероятно, более 100 тысяч человек было убито без суда и следствия» силами Ли в Южной Корее во время войны [38]. После нескольких случаев резни гражданского населения в Южной Корее правительство Ли Сын Мана переложило ответственность за эти инциденты на северокорейцев.
Еще одним способом, которым США напрямую внесли свой вклад в уровень жестокости в этой войне, было применение оружия, которое хоть и использовалось на заключительном этапе Второй мировой войны (и еще в Греции), но было невиданным для всех наблюдателей и участников корейской войны. Это был напалм. Вот как описывает последствия от его применения газета «Нью-Йорк тайме»:
«Бомбардировке с применением напалма была подвергнута деревня три или четыре дня назад, во время наступления китайцев. В деревне не было похорон, потому что в живых никого не осталось… Мертвые жители в деревне и на полях находились в тех же позах, когда их настиг удар: мужчина, пытавшийся сесть на велосипед, полсотни мальчиков и девочек, игравших в приюте, домохозяйка, в руке которой осталась страница из каталога Sears-Roebuck, на которой карандашом обведена «очаровательная пижама кораллового цвета за три доллара» с номером заказа на высылку товара по почте. В этой деревушке было почти две сотни погибших» [39].
США, возможно, также вели бактериологическую войну против Китая и Северной Кореи, о чем рассказывалось ранее, в главе о Китае.
В то же самое время ЦРУ планировало убийство северокорейского лидера Ким Ир Сена (Kim II Sung). Из Вашингтона к Гансу В. Тофту (Hans V. Tofte), агенту ЦРУ в Японии, был направлен индеец-чироки по прозвищу Баффало (Buffalo), который согласился стать убийцей. В случае успешного выполнения этой операции Баффало должен был получить значительную сумму денег. Операция провалилась, и дальнейшие подробности этого инцидента неизвестны [40].
Еще одним распространенным в США мифом было убеждение в том, что американские военнопленные умирали, как мухи, в северокорейских лагерях из-за халатности и жестокости коммунистов. Это эмоциональное утверждение разжигалось склонностью должностных лиц США к завышению цифр. Например, в ноябре 1951 года, задолго до конца войны, американские военные заявляли, что в лагерях погибли от пяти до восьми тысяч военнопленных [41]. Однако тщательное исследование, проведенное американской армией спустя два года после войны, показало, что в ходе всего конфликта погибли 2730 военнопленных (из 7190 человек, оказавшихся в лагерях; неизвестное количество военнослужащих вообще не попали в лагерь, поскольку они были расстреляны прямо на поле боя из-за нежелания возиться с ними — такая практика применялась обеими сторонами).
В исследовании делается вывод, что высокая смертность не связана с коммунистической жестокостью — она могла быть вызвана невежеством и черствостью самих заключенных [42]. Под черствостью подразумевается нехватка у солдат морали и духа коллективизма. Хотя это и не было отмечено в исследовании, но северокорейцы утверждали, что часть американских военнопленных погибла в результате американских же бомбардировок.
Это исследование, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с паническими заголовками, которыми три года пичкали западный мир. Не афишировался и тот факт, что куда большее число северокорейских военнопленных погибло в американских и южнокорейских лагерях. Только в середине войны их число официально составило 6600 человек [43]. Следует отметить, что в этих лагерях содержалось значительно большее число заключенных, чем на Севере.
Кроме того, американская общественность пребывала в уверенности, что американские военнопленные подвергались промывке мозгов со стороны китайцев и северокорейцев. Только так можно было объяснить тот факт, что 30 % американских военнопленных в той или иной форме сотрудничали с врагом и каждый седьмой, то есть более 13 процентов военнопленных, был виноват в серьезном коллаборационизме, таком как написание предательских брошюр или согласие шпионить на коммунистов после войны [44]. Другой причиной, по которой тема промывки мозгов широко поддерживалась, была уверенность Вашингтона в том, что такая версия позволит обесценивать те заявления ветеранов войны, которые будут расходиться с официальной версией.
По словам психиатра Йельского университета Роберта Дж. Лифтона (Robert J. Lifton), промывка мозгов, по общераспространенному мнению, была «всемогущим, непреодолимым, непостижимым и волшебным методом достижения контроля над человеческим разумом» [45]. Хотя ЦРУ и само разрабатывало такое «волшебство» с начала 1950-х годов, но ни Управлению, ни северокорейцам, ни китайцам преуспеть в этом вопросе не удалось. ЦРУ начало свои эксперименты по контролю над поведением и по управлению сознанием на людях (вероятно, подозреваемых в двойном шпионаже), используя наркотики и гипноз в Японии в июле 1950 года, вскоре после начала корейской войны. Уже в октябре в качестве объектов для экспериментов, по всей видимости, использовались северокорейские военнопленные [46]. В 1975 году капитан-лейтенант ВМС США и военный психолог Томас Нэрут (Thomas Narut) рассказывал, что его работа в те годы заключалась в исследовании состояний, способных вынудить военнослужащих, обычно к убийству не склонных, к его совершению при определенных обстоятельствах. Нарут добавил, что из военных тюрем были освобождены признанные виновными убийцы, чтобы стать убийцами на поле боя [47].
