Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)
В начале декабря интернированных антисоветских формирований стали размещать в концентрационных лагерях. В крупнейших лагерях уже сложилась система контроля над условиями размещения и содержания основного контингента (военнопленных красноармейцев и в незначительной степени – лиц других категорий). В лагере Стржалково, например, находился представитель РОКК и YMCA, там находились склады этих организаций, склад польского военного командования, библиотека для военнопленных (создавали РОКК и YMCA совместными усилиями). Обе организации имели одного представителя из числа военнопленных – Троянова[388].
По данным Семполовской, в конце 1920 г. в Польше находилось «около 180 тысяч военнопленных», из числа которых около 50 тысяч человек перешли в антисоветские формирования[389]. Глава советской делегации на мирных переговорах в Риге А. А. Иоффе сообщал в декабре из Риги в НКИД, в Польское бюро при ЦК РКП (б) и в Центрэвак, что провести грань «в определении разных категорий» российских граждан в польских лагерях очень трудно: «Положение пленных, интернированных, политических заключенных и беженцев крайне тяжело»[390].
Поисками дотаций на содержание интернированных добровольцев занялся председатель РПК Б. Савинков. 2 декабря 1920 г. он направил телеграмму главнокомандующему Русской армией Врангелю, в которой сообщал о разоружении личного состава русских частей в Польше (НДА, 3РА, казачьих отрядов). Согласно его интерпретации событий, армия «показала полную боеспособность и доблесть» и «в упорных боях потеряла до 25 %» личного состава. Под предлогом необходимости «сохранить жизненную силу армии» Б. Савинков запросил на содержание интернированных офицеров и солдат 5 миллионов французских франков, в связи с тем что «недостаток средств не позволял полякам взять на себя содержание на солдатском пайке и уплату жалования всем офицерам и добровольцам»[391].
4 декабря Б. Савинков обратился к начальнику французской военной миссии в Польше генералу А. Нисселю[392] с просьбой ходатайствовать перед «соответствующими властями в Париже» «об оказании материальной помощи» чинам интернированных армий. Он подчеркнул при этом, что 3РА «была подчинена генералу Врангелю» и являлась «составной частью вооруженных сил Юга России, временно действующих на Западном фронте»[393].
В тот же день председатель РПК отправил письмо Н. В. Чайковскому с просьбой поддержать ходатайство Нисселя о помощи интернированным чинам 3РА и НДА «перед соответствующими властями Франции»[394]. Затребованная им сумма дотаций возросла до 10 миллионов французских франков. По словам Б. Савинкова, в случае выделения французами средств поляки смогли бы взять на свое содержание 5 тысяч человек[395].
Формально обязательства по содержанию недавних союзников руководство Польши сложило с себя сразу. 7 декабря министр иностранных дел Польши Е. Сапега направил следующую инструкцию в польское посольство в Париже: «Польша, как только возможно точно, выполняет условия прелиминарного мира от 12 октября, т. е. с момента обмена ратификационными документами прекратила всякую помощь частям, воевавшим против большевиков»[396].
Судьба почти 30 тысяч человек (включая интернированных армии УНР) могла оказаться плачевной – интернированные в польских лагерях офицеры и солдаты антисоветских формирований, имея статус беженцев, могли быть обречены на полное вымирание, поскольку государственная система опеки беженцев в Польше отсутствовала. Международные благотворительные организации (МККК и YMCA) не имели достаточных средств; русские генералы, как правило, средства выделяли исключительно на цели поддержания своих военных отрядов. В этой ситуации «правая рука» Б. Савинкова, Д. В. Философов, срочно отправился в Париж, где предпринял все возможные усилия по добыванию средств на содержание интернированных антисоветских формирований «от французов или из наследства Врангеля». Однако средств на содержание этого отработанного человеческого материала ни командование Русской добровольческой армии, ни французское военное руководство не выделили[397].
Председатель союзного Военного комитета в Версале маршал Ф. Фош отправил в МИД Франции ходатайство генерала Нисселя о предоставлении русским отрядам на польском фронте «пропорциональной части фондов, выделенных для беженцев армии Врангеля». В ответ на это 15 декабря департамент политических и торговых дел МИД Франции разъяснил маршалу, что французское правительство не имеет таких фондов, оно лишь выделило разовый аванс для поддержки беженцев из Крыма, «который должен быть погашен»[398].
Формально 15 декабря 1920 г. савинковский РПК был распущен, но в тот же день был создан Российский эвакуационный комитет (РЭК) во главе с тем же Б. Савинковым. Его заместителем был назначен Философов, в состав комитета вошли: бывший министр при Украинской центральной раде Д. М. Одинец, члены бывшего РПК В. В. Уляницкий, А. А. Дикгоф-Деренталь, В. Португалов, Н. К. Буланов, секретарем стал А. Смолдовский[399]. Попытки какой-либо самостоятельной деятельности эвакуационного комитета по устройству в Польше оказавшихся не у дел почти 15 тысяч русских офицеров и солдат были сразу пресечены руководством военного министерства. 22 декабря Б. Савинков получил следующее распоряжение из второго отдела штаба военного министерства:
В ответ на Ваши обращения № 1117 от 01 декабря и № 1168 от 07 декабря с. г. ставлю Вас в известность, что все российские военные из армий генералов Балаховича и Пермикина должны находиться при своих частях в местах их расположения, т. е. в концентрационных лагерях. Они не могут использовать помещения на пункте эмиграционного этапа «Юр»[400] в Варшаве на Повонзках.
Поскольку военные из частей генералов Балаховича и Пермикина находятся в Варшаве, то они должны обратиться в командование г. Варшавы или на центральный сборный пункт. Оттуда, после установления причины их нелегального пребывания в Варшаве, они будут направлены в места дислокации интернированных российских частей.
На основании приказа военного министра, и. о. начальника отдела – Ульрих (майор)[401].
В тот же день майор Ульрих направил во второй отдел командования военного округа и в командование г. Варшавы следующий приказ со ссылкой на приказ военного министра Польши:
В последние недели, особенно после завершения военной акции украинской армии и добровольческих российских частей, стал заметен наплыв российских и украинских военных в Варшаву. Многие из них любыми нелегальными путями добывают проездные документы для приезда в столицу.
Другие, вследствие недостаточного надзора, покидая концентрационные лагеря, также приезжают в Варшаву. Все это, с одной стороны, ослабляет авторитет польских властей, осложняет ситуацию в столице с точки зрения их снабжения и размещения. С другой стороны, создает нездоровую политическую обстановку в самой столице, которая стала центром российской, украинской и белорусской эмигрантской политики, а также центром всякого рода интриг военно-политического характера.
Замечено, что некоторые офицеры из частей генералов Балаховича и Пермикина незаконно носят мундиры офицеров польской армии, как, например, некий «поручик» Казимир Брат-Михайловский, 1898 г. р., происходит из Минска; Марианн Ковнацкий, 1892 г. р., «поручик», уволенный из польской армии, и т. п.
Существуют также нелегальные бюро и военные комитеты, например, на ул. Хлодней, к которым власти относятся чрезмерно лояльно. Наблюдение за этими миссиями, бюро, белорусскими и украинскими военными комитетами в Варшаве установило, что некоторые из находящихся в столице российских и украинских военных занимаются шпионской работой в пользу большевиков и немцев.
В связи с вышеизложенным, рекомендую усилить контроль над находящимися в Варшаве российскими и украинскими военными. Особенно рекомендую потребовать надлежащей регистрации всех военных, как польских, так и прочих, с целью предупредить незаконное использование польского военного офицерского и солдатского мундира теми, кто не принадлежит к польской армии.
Российским военным из частей Балаховича и Пермикина и украинским частям необходимо запретить пребывание в Варшаве и направить их в концентрационные лагеря, при этом: военные части армии генерала Пермикина – в лагеря в Торуни и Лукове, украинские части – в Ланьцут или Калиш. Личный состав дивизии есаула Яковлева – в лагерь в Сосновце, военные части генерала Балаховича – в лагерь в Щепёрно[402].
Интернированных антисоветских формирований разместили в перечисленных майором Ульрихом лагерях. Несмотря на то, что они имели статус беженцев, всем военным частям разрешили сохранить строевое и военное деление. В лагерях были образованы «районы», назначены их начальники, которые в местах размещения получили права начальников дивизий. В каждом «районе» назначался комендант, дежурный офицер и интендант. Интендант принимал продукты непосредственно от польских властей, распределял их, сдавал оружие, регистрировал женское население лагерей, выполнял прочие обязанности.
