Вадим Телицын - Секретный Черчилль. Британские спецслужбы в войнах ХХ века
Позднее Томсон писал:
«При допросе подозреваемого в моем кабинете никогда не происходило ничего не напоминающего то, что американцы называют «допросы третьей степени», состоящие из запугивания или изматывания подозреваемого с целью получения признания. Если подозреваемые предпочитали не отвечать на вопросы, их оставляли под арестом до следующего допроса. Во многих случаях как раз содержание под арестом влияло на них. Их не отправляли в тюрьму, пока не было ясно, что их содержание в заключении должно быть продолжено»[128].
…Казни шпионов осуществлялись в лондонском Тауэре. По двум причинам: во-первых, это было самое близкое и подходящее место, во-вторых, именно Тауэр как место казни оказывал бы большее влияние на население, как Британии, так и Германии, чем какая-то другая обычная тюрьма. Как всегда бывает, одни шпионы были лучше других, и некоторые «умирали лучше, чем остальные».
Несмотря на то, что немцы продолжали расстреливать шпионов до конца войны, а французы делали это даже после ее окончания, Вернон Келл жаловался: мол, отказ от казни женщин за шпионаж является проявлением фальшивой сентиментальности.
* * *По многим причинам, включая везучесть и неумелое управление, а также помилование, некоторые немецкие шпионы, пойманные в Британии во время Первой мировой войны, избежали расстрела.
Британские суды склонялись к тому, чтобы суды над шпионами не были просто показательными процессами. Они предоставляли отсрочки для защиты, и услуги лучших поверенных и адвокатов были доступны для обвиняемых. Заранее предрешенных результатов процесса не было[129].
Но сколько точно шпионов было поймано? Уинстон Черчилль указал их число как 30. Отчеты военного министерства представляют сведения о том, что 28 предстали перед военным трибуналом в Англии, и двое из них были оправданы. Кроме того, сорок предстали перед военным судом за границей и десять перед общим военным трибуналом за границей. Из признанных виновными, девять были казнены, и смертный приговор еще шести был смягчен. У других осужденных наказания колебались от заключения на 28 дней до пожизненных каторжных работ.
Эти мужчины и женщины были верхушкой айсберга. Большинство шпионов так никогда и не были разоблачены. Во время Первой мировой войны «Адмиралштаб» (главный морской штаб германского флота), послал по крайней мере 120 агентов в Великобританию, некоторых из них – по несколько раз. Наибольшее число из них, безусловно, были немцами. Было также 19 голландцев и 14 американцев немецкого происхождения. Пять из агентов немецкой военно-морской разведки были женщинами[130].
Россия, Распутин, революция и далее везде
Так же, как немцы хотели не допустить вступления американцев в войну, так и британцы очень хотели удержать Россию от выхода из очень тяжелой, неизбежной войны. Пока русские сражались на Восточном фронте, немцы не могли перебросить все свои войска на Запад, где ситуация складывалась не самым лучшим образом. Как справедливо отмечал У. Черчилль, не произойди революция, победа русской армии, возглавляемой царем, была бы обеспечена.
Но к 1917 году положение Российской империи было крайне тяжелым: ее армия понесла большие потери (только пленных насчитывалось почти два миллиона солдат и офицеров), самодержавие трещало и разваливалось на глазах, обострился дефицит продовольствия (в первую очередь – хлеба), росла как на дрожжах, инфляция, авторитет царя катастрофически падал, а правительство было неэффективным и коррумпированным. В Государственной думе шли бесконечные дебаты, никто не хотел брать на себя ответственность.
Еще в 1914 году М. Камминг отправил своих агентов в Россию с майором Арчибальдом Кэмпбеллом в качестве главного резидента.
Однако во времена Кэмпбелла там сложилась та же ситуация, которая повторялась на протяжении войны по всей Европе. У Главного командования британских вооруженных сил в России уже были свои люди, и они возмущались прибытием Кэмпбелла. Да и сами руководители миссии Главного командования относились друг к другу не лучше. Генерал сэр Джон Хэнбери-Уильямс, например, был отправлен в Россию представителем при Ставке потому, что по званию и по социальному положению стоял выше занимавшего эту должность Альфреда Нокса, и это вызывало возмущение и конфликты[131].
Кэмпбелл не преуспел в своей деятельности в России. Его попытки улучшить разведку и создать новые «сети» провалились, когда русские отказались сотрудничать.
Так же, как Главное командование ссорилось с Каммингом из-за бельгийских агентурных сетей, так и Нокс в 1915 году, поддержанный строгим и влиятельным послом сэром Джорджем Бьюкененом, попытался добиться отзыва Кэмпбелла. На самом деле они считали, что представитель MI 6 в России просто не нужен.
Обоим сторонам воздали одинаково: Кэмпбелла отозвали, но заменили майором Ч. М. Дж. Торнхиллом. К сожалению, он стал человеком Нокса, не Камминга, и, в свою очередь, был сменен Сэмюелем Хором, который позже дослужился до поста министра иностранных дел.
Хор продержался до марта 1917 года, и к этому моменту он доложил о большой вероятности провала военных усилий Росси по целому ряду причин и о вытекающем из этого недоверия к правительству. Еще до отъезда Хора Григорий Распутин, влиятельный старец и фаворит русской императрицы Александры Федоровны, был убит ночью 29 декабря 1916 года группой во главе с князем Феликсом Юсуповым и, возможно, его другом Освальдом Рейнером, агентом британской разведки.
Согласно одной из версий, когда Распутин не умер после первых двух выстрелов, Рейнер сделал последний и смертельный выстрел в голову старцу. Убийство, которое не вызвало недовольства у британской разведки, стало только еще одним шагом на пути к предстоящей революции[132].
Шесть недель спустя самодержавие пало в ходе Февральской революции 1917 года. Она началась с демонстраций в очередях за хлебом в Петрограде и быстро распространилась. Уже прошла серия забастовок, но когда полиция оказалась не в состоянии подавить мятежников, царь Николай II проигнорировал совет Бьюкенена: «Сломайте барьер, который отделяет вас от вашего народа, чтобы вернуть себе их доверие», и приказал армии навести порядок. Многие из военных более низких чинов проявили нелояльность, и Николай II отрекся от престола[133].
За отречением царя последовал приход к власти Временного правительства. Последняя попытка русских перейти в стратегическое наступление закончилась неудачей в июле 1917 года, и после этого генерал Л. Г. Корнилов стал главнокомандующим. Как раз тогда преемник Хэнбери-Уильямса, генерал сэр Чарльз Бартер, похоже, дал свое благословение неудавшемуся путчу Корнилова, который не нашел с Керенским общего языка. Попытка путча провалилась. Немногие из армейских командиров присоединились к призыву к оружию, хотя среди присоединившихся была британская рота броневиков во главе с Оливером Локер-Лэмпсоном. К тому времени немцы уже позволили Владимиру Ильичу Ленину вернуться в запломбированном железнодорожном вагоне в Россию из Цюриха, где он находился с начала войны.
А в это время, как часто бывало, разные британские разведслужбы действовали в совершенно противоположных направлениях. Сэр Чарльз Бартер продолжал интриговать против Керенского, а Камминг, наоборот, активно поддерживал его. Уильям Уайзмен, о котором в последний раз слышали в связи с «телеграммой Циммермана», занялся вербовкой Сомерсета Моэма, о котором в последний раз слышали во время его шпионской деятельности в Швейцарии, чтобы тот отправился в Россию и попытался убедить Керенского не выводить Россию из войны[134].
Было ли это из-за выделенных ему 150000 долларов из средств британского министерства иностранных дел и американских капиталовложений или из-за желания сделать любезность старому другу, но Моэм согласился. Моэма, по крайней мере, представили Керенскому через бывшую любовницу, Сашу Кропоткину. Моэм позже писал, что встретился с Керенским на квартире Саши, где этот человек увещевал его в течение многих часов подряд, как будто на митинге. По оценке Моэма – но что он действительно знал об этих делах? – Уайзмену, чтобы провести запланированную им программу тайных операций и пропаганды, нужно будет выложить 500000 долларов в год. Следовало также создать секретные организации для «разоблачения… немецких заговоров и пропаганды в России». Уайзмен отнесся к предложениям серьезно, но 31 октября Керенский вручил Моэму срочное сообщение для передачи премьер-министру Дэвиду Ллойд-Джорджу с просьбой о пушках и другом оружии. Той же ночью Моэм уехал из России[135].
Встреча Моэма с Ллойд-Джорджем была достаточно сердечной. Премьер-министр даже спрашивал Моэма об его пьесах, но когда речь зашла о содержании послании Керенского, то встреча резко оборвалась. Ллойд-Джордж поручил Моэму сказать Керенскому, что выполнение его просьб просто невозможно, и после этого уехал на заседание кабинета. Керенский продержался после этого еще несколько дней, пока 7 ноября не был свергнут большевистской революцией, и сбежал во Францию. Уайзмен, очевидно, был в достаточной степени доволен работой Моэма, чтобы предложить ему другое назначение, на сей раз в Румынии, но драматург уже заболел туберкулезом и провел последующие месяцы в санатории в Шотландии[136].
