Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке - Майкл Бар-Зохар
Авад сообщил Шуле, что египтяне хотели бы нанять ее и предлагали большие деньги. Она отказалась. Тогда однажды ночью к ней домой пришли двое незнакомцев и попытались завербовать ее в египетские спецслужбы. Она категорически отвергла их предложение и даже пригрозила вызвать полицию.
Они ушли, но через некоторое время, когда она поздно ночью возвращалась из казино Булуса, ее обстреляли из автомата из припаркованной у тротуара машины. Ей удалось забежать в ближайший двор, и ее совсем немного задело осколками. Машина же сорвалась с места и скрылась. Шула связалась с Антоном. Он предположил, что нападавшие, вероятно, были сотрудниками египетских служб, которые хотели отомстить за резкий отказ.
Несколько месяцев спустя Жорж Антон сообщил ей, что решил покинуть Ливан со своей семьей и найти новую родину. Он принял такое решение, потому что ненавистные ему сирийцы получили контроль над Ливаном и его секретными службами; а значит, у него больше не было будущего в этой стране. Шула была потрясена. Антон и ей советовал уезжать из Ливана и увозить семью, потому что положение становилось все более опасным.
Она отказалась: она была на пике активности. Она завербовала в свою сеть офицеров армии и высокопоставленных чиновников, многих из которых доставила в Израиль с пересадкой в Стамбуле. Другим она устраивала встречи с офицерами Моссада в Риме или Люцерне в Швейцарии. В Бейруте у нее были влиятельные друзья: президент и премьер-министр, магнаты, лидеры христианских фалангистов и мусульманских ополченцев. Прощаясь с Жоржем, она сказала ему, что не уедет из Ливана.
Это была роковая ошибка.
Весной 1961 года Шула, как обычно, вылетела в Израиль через Стамбул. Процедура была простой: она вылетает из Бейрута в Стамбул по ливанскому паспорту, а затем летит в Тель-Авив по израильскому проездному документу. Как и много раз перед этим, на турецкой границе в ее паспорте поставили въездную визу, и она улетела в Израиль по своему израильскому удостоверению. Через неделю Шула вернулась в Стамбул. Турецкий сотрудник иммиграционного контроля удивился: он помнил, что она приехала неделю назад, но в ее паспорте не оказалось отметки о выезде. Это было странно. Если она уезжала из Стамбула и вернулась сегодня, где же выездной штамп? После долгих споров он все-таки проставил ей в паспорте отметку о въезде и выезде в тот же день.
Шула поняла, что со штампами могут возникнуть проблемы. Если ее паспорт будут внимательно проверять в Бейруте, сотрудники иммиграционной службы не поймут, куда и как она исчезла на неделю. В самый последний момент, когда уже началась посадка на рейс в Бейрут, Шула передумала. Она сочинила историю о том, что из-за происшествия с родственником ей непременно нужно остаться в Турции. Взволнованные бортпроводники и недовольные носильщики выгрузили ее вещи из самолета. Шула немедленно позвонила Шадми, агенту Моссада в Стамбуле, и объяснила ситуацию. «Не волнуйтесь, — сказал Шадми, — у нас есть специалисты, которые почистят ваш паспорт и удалят подозрительные штампы. Но это можно сделать только в Риме, там у нас лучше оборудована база».
Шула полетела в Рим, отдала паспорт местному представителю Моссада — и узнала, что документ можно «почистить» только в Израиле, а ей придется подождать в итальянской столице. Шула не была готова к тому, что ожидание затянется на несколько месяцев. Она скучала по семье и по своей деятельности. Она боялась, что ее сети развалятся, пока ее не будет в Бейруте. Но она ничего не могла сделать, оставалось только ждать. Эти месяцы Шула провела в гнетущем одиночестве. У нее было много времени подумать. Инстинкты подсказывали ей, что не следует возвращаться в Ливан. Может быть, лучше улететь в Израиль и вывезти туда семью? Но в конце концов она решила вернуться в Бейрут. Шула получила идеальный паспорт и отправилась в Бейрут с неким Миладом, которого Мухаммад Авад заботливо отправил в Рим ей на помощь.
Наконец-то она возвращалась домой, к семье.
9 августа 1961 года, 00:30. Громкий стук во входную дверь разбудил семью Кишик в Вади-Абу-Джамиле. Ицхак, в майке и коротких штанах, со звездой Давида на золотой цепочке, открыл дверь. Перед ним стояла большая группа вооруженных солдат и полицейских. «Где Шула Коэн?» — спросил офицер.
Шула была дома. Бежать было некуда. «Всю нашу улицу перекрыли солдаты и танки, — вспоминала ее дочь Арлетт. — Как будто у матери были крылья и она могла улететь». На Шулу надели наручники и увезли ее в местную тюрьму. Через два дня арестовали и ее мужа. В камере у Шулы было достаточно времени на размышления, и она пришла к выводу, что ее предал кто-то из своих.
Вскоре выяснилось, что предателем оказался не кто иной, как учтивый Мухаммад Авад. Его показания против Шулы заняли 319 страниц. Он и Милад стали главными свидетелями обвинения. Некоторые офицеры Моссада, прослышав об аресте Шулы, даже утверждали, что Авад с самого начала был внедренным агентом Мухабарата, но это заявление не выдерживало никакой критики. До этого он передавал Моссаду достоверные сведения и никак не мог столько лет быть двойным агентом. Один из офицеров секретной службы, которая арестовала Шулу, Сами эль-Хатиб, сообщил, что во время ревизии у Авада обнаружили весьма подозрительные финансовые документы. Его телефон поставили на прослушку и засекли множество звонков одной и той же женщине — Шуле Коэн. Когда полиция сообщила Аваду о своих находках, он сразу же раскололся и полностью сознался в сотрудничестве с Шулой и ее шпионской сетью. Возможно, он рассчитывал, что таким образом обеспечит себе безопасность, но ошибся. Он также оказался в тюрьме и через год умер от сердечного приступа.
Сами эль-Хатиб также рассказал, что Мухабарат специально арендовал несколько квартир рядом с домом Шулы, чтобы тщательно собирать улики против нее. Ее телефон также прослушивали.
Новость об аресте Шулы буквально потрясла Ливан. Аршинные заголовки кричали о ней с первых полос газет. Эксперты на радио выбивались из сил, описывая миссии Шулы. Мировая пресса публиковала сенсационные статьи про «ближневосточную Мату Хари». Знаменитая шпионка Мата Хари, танцовщица родом из Голландии, действовала в Первую мировую войну и была казнена во Франции за шпионаж в пользу Германии.
