Владислав Ельников - Рубежи Новороссии

ДЕНЬ ЗА ДНЁМ

Июнь 2015 г.

Пока я вполне справляюсь с нагрузками наравне со всеми другими бойцами. Недавно у меня схватило спину, причём очень сильно. В пояснице появилась противная тянущая боль, она не отпускала ни в каком положении тела, не давала думать, сосредоточиться, с ней невозможно было уснуть. Эта боль случалась у меня и раньше. Судя по всему болел не позвоночник, потому что теперь с этой болью пришлось грузить тяжеленные ящики, но она ничуть не усилилась, а даже наоборот, стала поменьше. Позже я всё-таки не вытерпел и принял одну таблетку анальгина. Боль как рукой сняло, и её нет уже второй день. То же самое я замечал и раньше, дома мне ещё помогала горячая ванна, но ненадолго, анальгин действовал гораздо лучше. Похоже, это воспаление мышц поясницы, анальгин обладает противовоспалительными свойствами, поэтому так хорошо помогает.

Многие вещи, которые в Москве выбрасывают не задумываясь, пригодилось бы здесь. Очень нужны даже обычные пластмассовые бутылки и канистры. Сколько в Москве пришлось выбросить из гаража всякого хлама, который требуется здесь позарез и которого тут днём с огнём не сыщешь! Я даже иногда подумываю, не предложить ли командованию отпустить меня в командировку домой, но это совершенно невозможно, к тому же с этой части я всё-таки буду уходить. Если даже ехать, то всё придётся делать за свой счёт, а дорога предстоит неблизкая, больше тысячи километров. К тому же могут быть трудности с пересечением границы, ведь не один же хлам повезу я с собой, возвращаясь обратно из дома в Новороссию. Придется что-то приобретать для нужд подразделения, а такой груз уже не пройдет как мои личные вещи, на него понадобится множество бумаг и прочих условностей.

Уму непостижимо, как тут плохо с техобеспечением! Водители и командиры за свой счёт покупают инструменты и запчасти, при том что воинам платят сущие гроши, да и те задерживают на несколько месяцев. Недавно давали деньги за март, теперь все ждут получку за апрель, хотя на дворе стоит уже июнь месяц.

Гражданская жизнь здесь тоже очень бедная. Шахты и другие предприятия либо закрыты совсем, либо жизнь на них едва теплится. Зарплата в 10000–12000 рублей здесь верх мечтаний, цены же мало отличаются от московских. Как люди выживают, непонятно. Зато нет пробок на дорогах и много личной скотины.

Тут уже вовсю поспевает вишня, полно завязей на плодовых деревьях. Здесь за ними совершенно не ухаживают и не поливают, поэтому много завязи осыпается. Один местный ополченец рассказывал, как он до войны выращивал арбузы на продажу. Брал небольшое поле, сажал, собирал урожай, и что-то, вроде бы, у него получалось. При этом он не обеспечивал ни полив, ни удобрение почвы, пользовался лишь естественным плодородием.

Как хорошо быть свободным от алкоголя и табака! Курят здесь почти поголовно, у всех постоянная забота, — где взять сигарет. Курят везде: в строю, на посту, в том числе и ночью, в кузове машины, у склада горюче-смазочных материалов и боеприпасов, то есть там где курение строжайше запрещено. Порываются курить и в расположении где стоят наши койки, но пока еще у большинства хватает благоразумия отказать себе в таком «удобстве» и требовать того же от других.

Командование не знает, как бороться с употреблением алкоголя. Недавно пойманного на пьянке обрили налысо, сбрили брови, затем всю голову, кроме лица, вымазали зелёнкой и в таком виде выставили перед строем. Пьянчуг обещали ещё арестовывать и использовать на работах с гражданскими арестованными, но ничего из этого не выйдет, потому что солдат не хватает, исполнять военные обязанности некому. Поэтому хошь — не хошь, а придётся вскоре пьяницу освободить.

Эту безнаказанность хорошо чувствуют все любители спиртного, поэтому продолжают пить не смотря ни на что.

У нас идут учения, каждый день выезжаем в поле, осваиваем боевую технику. Мне это очень нравится, даже уходить из этой части не хочется, но с переходом в другую часть связано ещё много других причин. Пока же дело с переходом часть не движется совершенно, отпускать меня не хотят, надо ходить, настаивать, а такой возможности у меня сейчас нет, потому что я всё время в поле. У нас без конца идут разговоры о подписании контракта, но как обычно, никто ничего толком не знает.

Всегда с нетерпением захожу в интернет, надеясь увидеть весточку от друзей и знакомых. В армии к письмам относишься совсем иначе чем на гражданке. Здесь получить письмо — это целое событие!

Я тут немного приболел, простыл, но сейчас мне уже лучше, дело пошло на поправку. Медицинской помощи в самой части у нас почти нет, то есть формально медичка вроде бы есть, но толку с неё как с козла молока. Вообще же есть медрота, откуда при нужде тебя направят в гражданскую больницу. В Енакиево работают аптеки, в них неплохой набор лекарств. В общем и целом с оказанием медпомощи дело обстоит здесь, наверное, так же как в простом российском городе.

От службы меня на время болезни освободили без всяких формальностей. Просто, как в старину: сказался больным, и всё. Никаких справок, заключений, направлений и т.п. здесь не требуют.

У нас опять прошли полевые учения. Было очень хорошо и интересно, это была самая настоящая боевая подготовка: обучение владению техникой и прочее. Такие занятия гораздо лучше обыкновенных караулов и нарядов, не говоря уже о ментовской работе по патрулированию улиц.

…В последнее время в столовой нашей части пища стала совершенно несъедобной. Она, конечно, и раньше была не для гурманов, но при этом и не хуже качеством чем в советской армии, где я служил срочную. В Новороссии я спокойно ел всё что давали в нашей столовой и даже немного удивлялся и радовался тому, что мне вполне достаточно армейской пищи. У меня не было никакого желания докупать что-то на рынках и в магазинах, как это делают ополченцы из числа местных жителей, я ничуть не скучал по домашней еде, как это было во время срочной службы. Но в последнюю неделю обыкновенные каши — гречневая, рисовая, перловая, овсянка, так же как и супы из вроде бы свежих овощей приобрели какой-то отвратительный, тошнотворный запах затхлости. По правде сказать, у меня от такой еды даже расстроился кишечник. Вывозимую на полевые учения еду почти полностью привозят обратно несъеденной, в столовой большинство лишь пьёт чай и ест хлеб со сливочным маслом, большая часть приготовленного идёт в отходы потому что бойцы не едят такую пищу.

Я бы ничего не писал об этом, потому что всё это могло быть лишь моим обманчивым впечатлением, но сегодня, заступив в наряд по столовой, я ради интереса получше принюхался к баку с гречневой кашей. Запах от свежесваренной гречки был ужасный! Больше половины приготовленного осталось несъеденным.

Гречка являлась у меня основной едой многие десятилетия, я очень люблю её за простоту приготовления и питательность, дома очень часто варил её сам. Случалось, что гречка подгорала, бывало что сваренная каша портилась от того что долго стояла в тепле. Однако никогда от гречки не исходило такого ужасного, отвратительного запаха затхлости, который появился в столовой нашей части в последнее время. Пока ещё я не разобрался в чём здесь дело: может быть крупа очень стара, или она хранится ненадлежащим образом впитывая посторонние запахи, либо нарушен порядок приготовления пищи (плохо отмытые жаровни со старым прогорклым маслом). Может быть виновата приправа из овощных консервов или добавляемое в кашу масло, или что-то ещё. Полностью выяснить причину я вряд ли смогу, потому что я простой солдат и мне не будут ничего показывать и рассказывать, но питаться в нашей столовой стало совершенно невозможно. Всё-таки наиболее вероятной причиной является здесь некачественное растительное масло.

На следующий день, работая в наряде, я внимательнее присмотрелся ко всему, но не обнаружил причины дурного запаха и вкуса пищи. Все продукты доброкачественные, приготовление пищи тоже в порядке. Одновременно исчез и дурной запах! Пища опять сделалась вполне съедобной. Видимо, дело было в испорченных овощных консервах, добавляемых в супы и каши, что-то вроде баклажанной икры или закуски. Наверное, прошла партия испорченного продукта, порой придававшего пище настолько отвратительный запах, что даже запах от вымытых с мылом рук после работы в наряде по столовой вызывал тошноту. Однако теперь этот запах исчез и всё стало в порядке.

У нас в пище совсем нет свежей зелени, это серьёзный недостаток. И вот когда я приболел, мне очень сильно захотелось вишни. Видимо, больной организм требовал необходимое. На следующий день я отпросился, поехал в Енакиево, купил в аптеке лекарств и зашёл на местный рынок. Впечатление от него очень плачевное. Рынок почти не работает, открыт, наверное, 1% всех павильонов. Народу среди дня — никого! Одни лишь собацы шастают, их тут везде полно. В самом конце рынка сидело несколько женщин с ягодами и рыбой из местного водохранилища. Я взял около килограмма вишни и затем по пластиковому стакану малины и чёрной смородины, грамм по 700 каждый. Всё это стоило меньше ста рублей. Я отдал сотню, сдачу не взял. Свежие ягоды прибавили сил и я быстро пошёл на поправку.