Петр Вырубов - На броненосце “Князь Суворов" (Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою)
Кают-компания крейсера 1 ранга “Рюрик”. Ноябрь 1900 г. Во втором ряду справа второй П.А. Вырубов, четвертый Жданов
XXXV. Порт-Артур. “Дмитрий Донской ”. 19 ноября 1901 г.
Пишу это письмо, проводя последние дни в Артуре. Я только что назначен на крейсер I ранга “Дмитрий Донской”, уходящий в начале декабря в Россию. По программе плавания мы должны быть в России в начале мая 1902 г., так что я буду в отсутствии ровно три года: в этом отношении мне повезло, так как редко кому удается вернуться с эскадры через три года, обыкновенно отпускают со всевозможными проволочками и задерживают до четырех лет. “Донской” – пятое судно, на котором я плаваю за эти два года, да еще 4 месяца провел в десанте, как видите, служил довольно разнообразно. Всюду, слава Богу, мне жилось прекрасно, несмотря на то, что условия службы были иногда очень тяжелы, и я покидаю Дальний Восток без проклятий, как некоторые мои сослуживцы. Давненько мы с Вами не видались, много будет о чем поговорить, тем боле, что письмами мы друг друга не баловали; как вы все за это время изменились! Сестра Ляля пишет, что собирается замуж. Давай ей Бог всякого счастья, надеюсь быть у нее шафером.
Я Вам пришлю подробный маршрут нашего плавания, как только он выяснится, и расписание куда адресовать мне письма. Напишите, что вам привезти из заграницы: мы пробудем несколько месяцев в Средиземном море, где можно будет достать много хороших вещей. Вообще, это плавание обещает быть интересным, если только мы не пойдем, все пять судов вместе с эскадрой, да еще под флагом адмирала Чухнина. Всего уходят пять судов: крейсеры 1-го ранга “Адмирал Корнилов”, “Владимир Мономах”, “Дмитрий Донской”, броненосцы “Наварин” и “Сысой Великий”. Отправление такого большого числа судов в Россию – явление небывалое в тихоокеанской эскадре. Это делается, чтобы без особого шума заменить их более сильными современными, а также попутно втереть очки японцам.
Это лето я опять не миновал Таку; мы простояли там на “Гиляке” около пяти месяцев, причем жили на берегу, в адмиралтействе. На “Гиляке” я проплавал с 26 декабря 1900 г. по 1 октября 1901 г. Об этом корабле у меня навсегда останутся самые лучшие воспоминания. Плавание было далеко не блестящее; зима по корейским трущобам, а лето и часть осени (с мая по октябрь) на берегу в Таку.
Но у нас была такая милая и дружная кают-компания, что все невзгоды были нипочем. На берегу мы жили тоже весело; устроили себе чудный теннис и полными днями играли.
С иностранцами жили в большой дружбе, постоянно бывало много гостей, бывали и дамы. “Гиляк” тем временем стоял в доке и чинился: командир на досуге его перестраивал согласно полету своей фантазии. Грустно только, что у нас появилась дизентерия и унесла пять человек команды, офицеры отделались лучше, хотя и болели, я же был совсем здоров. Местность уж больно не гигиеничная; сплошное китайское кладбище, полузатопленное водой, с размытыми могилами. Ездили, конечно, в Пекин. Сравнительно с прошлым, годом смотреть не стоит. В Тянзине прожил две недели, работая с водолазами в арсенальном пруду, отыскивая какой-то фантастический клад. В годовщину своего первого боя, 30 июля, парадировал на закладке часовни на братской могиле.
Вы уже знаете, что я получил за войну Анну на саблю и Станислава 3-й степени с мечами, теперь к этому прибавилась медаль серебряная за участие в боях.
Забыл сказать, что мы попали на житье в Таку из-за того, что “Гиляк” сидел на камнях в шхерах у Бицзыво, но благополучно снялся. Я настолько привык к Таку, что даже как-то грустно было уходить оттуда. Проводы нам были самые сердечные: наши английские приятели даже всплакнули.
Как только мы пришли в Артур, меня сейчас же перевели на время предстоявших маневров на эскадренный миноносец “Касатка”, где мне сразу пришлось попасть на амплуа старшего офицера-минера и артиллериста. Маневры продолжались с 10-го по 20-е октября. Ну и досталась же нам каторга: офицеров на миноносце всего двое, не считая командира и механика, так что нам приходилось стоять на вахте через каждые четыре часа: командир становился на вахту от 1 до 4-х ночи: давая этим нам возможность отдохнуть 8 часов. Мотало нас до безобразия, и тут я убедился, что не страдаю от качки, службу нес все время исправно, ел и спал великолепно.
Маневры были довольно скучные. Единственный интересный эпизод был, когда мы на “Касатке” ночью вошли никем не замеченные на Талиенванский рейд, забрались в самую середину “неприятельской” эскадры, взорвали “Адмирала Нахимова” и благополучно удрали. Кончились маневры, не успели мы еще отдохнуть, как попали в еще худшее положение: Скрыдлов стал таскать нас с собой каждую неделю в море на эволюции, с понедельника до пятницы.
Две недели он нас таскал, а на третьей мы во время одной из рискованных эволюций вследствие ошибки рулевого столкнулись с “Нахимовым” и совершенно свернули себе нос на левую сторону. К счастью, мы благополучно добрались до Артура, “Касатку” ввели в док, где она кончила кампанию и чинится. Меня же перевели на “Донской”, чего я давно ждал. “Донским” командует Ван-дер-Шкруф, которого вы, кажется, видели у Евтихия Константиновича: он с ним ездил на охоту. Я сам хлопотал попасть на “Донской”, т.к. для меня из всех уходящих судов почему-то этот корабль и его командир казались наиболее симпатичными: посмотрим, каковы они окажутся на самом деле.
Курьезно, что на “Донском” идет и мичман Рененкампф, мой спутник на “Москве”. Давненько я от Вас не получал писем, ну да теперь скоро увидимся. Вы мне переводили деньги, спасибо, но я здесь получаю больше, чем достаточно (282 рубля в месяц), и мне как-то неловко было бы воспользоваться этими деньгами; они были переведены во Владивосток, где я не был уже год, я и не хлопотал об них, надеясь, что деньги благополучно вернутся к вам обратно за ненахождением адресата. Во всяком случае, большое Вам спасибо: самый факт перевода меня искренно тронул, во-первых, как доказательство заботы о моей злополучной персоне, а вовторых, я думаю, не многие мои товарищи обладают столь приятным для нашего брата родителем. Извините меня, что я пишу так редко, виноват кругом! У меня как-то не укладывается на бумагу то, о чем хотелось бы переговорить лично, видно, плохой я писака…
Я только что назначен на крейсер I ранга "Дмитрий Донской", уходящий в начале декабря в Россию.
Часть III Обратный путь с Дальнего Востока в Балтийское море. Минные классы. Накануне войны с Японией. (1902-1904 гг)
XXXVI. Гон-конг. Крейсер I ранга “ДмитрийДонской”. 1 января 1902 г.
Пишу Вам уже из Г он-Конга, где мы стоим все праздники. Еще раз поздравляю Вас и всю семью с Новым годом и желаю вам всего лучшего. Теперь уход нашей эскадры уже совершившийся факт: мы неукоснительно следуем маршруту, который я вам телеграфировал. В портах стоим в среднем около 4-6 дней, т.е. во второй половине февраля будем в Средиземном море, а к 15 апреля адмирал хочет быть даже в Либаве.
2 января уходим в Сингапур, оттуда в Пуловей. Ушли мы из Артура 12 декабря. Погода там была мерзкая: мороз и беспрерывная снежная метель (пурга). Было настолько плохо, что я, сравнительно выносливый, и то простудился и поправился только недавно: перестал чихать и кашлять уже в тропиках. Насколько была холодна и неприветлива артурская погода, настолько же были теплы и сердечны устроенные Артуром проводы нашей эскадры. И не мудрено: уходили как раз те суда, которые заняли Артур и почти бессменно провели в нем три последние года. С первого декабря и до самого ухода вечера и прощальные обеды следовали один за другим.
Наша эскадра устроила бал в театре при матросской чайной; этот бал удался во всех отношениях, в Артуре его долго будут помнить. Артурский гарнизон ответил нам грандиозным обедом в гарнизонном собрании с такой выпивкой, которую мы, в свою очередь, будем долго помнить. Нашу эскадру ведет необыкновенно свирепый адмирал, бывший командир Владивостокского порта, контр-адмирал Чухнин. К счастью, “Дмитрий Донской” и “Владимир Мономах” составляют отдельный отряд, идущий самостоятельно под начальством командира “Донского” Ван-дер- Шкруфа, так что адмиральские неистовства ложатся целиком на “Сысой Великий”, его флагманский корабль, “Наварин”, “Адмирал Корнилов”; на нас-то он рычит только издалека. Адмиральский отряд стоит теперь в Маниле, и соединимся мы с ним только на несколько дней в Пуловере, а потом опять разойдемся до Средиземного моря.
Пуловей – маленький островок в северной части Малакского пролива, почти совершенно дикий. На нем имеется голландский угольный склад и живут человек 12 европейцев; последнее время он служил угольной станцией и для наших судов. Поговаривали даже одно время, что голландцы предлагали нам купить Пуловей, и это весьма возможно. Как бы то ни было, он избран для нашего отряда местом соединения для производства эскадренных учений: тут же нам, вероятно, придется испытать всевозможные мытарства; к счастью, потом мы опять разойдемся с адмиралом.
