Андрей Бронников - Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ
— А ты пойди да извинись для начала, — вдруг осенило Саню Загнойко, затем он, как ни в чём не бывало, бросил сигарету под ноги и заорал:
— Дневальный! Почему на крыльце бычки валяются?
Тогда относительно недавно вышла картина «О бедном гусаре замолвите слово», и все мы старались, подражая героям-гусарам, воспроизвести в своём коллективе ту атмосферу, что была подана фильме. В какой-то степени это удавалось, а уж песню «Кавалергарда век недолог» из кинофильма «Звезда пленительного счастья» вовсе считали своей и по беззаботному трагизму, гениально переданному Булатом Окуджавой, оказались недалеки от песенной сути.
Уже вечером в офицерской общаге счастливый Месяцев поведал нам благополучное завершение этой истории. Как только Борис принёс свои извинения, Роженко бросился к нему обниматься со словами: «Ну что вы, Борис! Выпили, закусили, подрались, наконец. Всё в русском стиле!»
Судьба незлобного Александра Павловича сложилась драматически. Через некоторое время он, по наивности, имел несчастье выразить своё несогласие с курсом КПСС. Уж не знаю, чего такого он сказал, но разгневанный начальник политотдела объявил его сумасшедшим и отправил в психиатрическую лечебницу. Вернулся бывший капитан месяца через два. Тихий, задумчивый и молчаливый. Гулял с супругой по лесу в гражданской одежде, сторонясь окружающих. Ещё через некоторое время семья Роженко так же незаметно и тихо исчезла из нашего городка. Больше я о нём ничего не слышал.
На этом фоне, можно сказать, повезло Вите Ларину. Он был всего лишь разжалован из капитанов в старшие лейтенанты, потом обратно, за что получил прозвище «дважды капитан». Виктор любил выпить и шутил крамольными шуточками. Любимой присказкой его было: «В СССР есть преемственность поколений. Сын генерала будет генералом, сын сапожника будет сапожником». Впрочем, разжалован Ларин был не за свои прибаутки. По замене он ушёл в ВВС, где благополучно дослужил до пенсии.
Бойцы первого батальона разведки. В центре — сержант Баранов
Этим же летом у Месяцева случилась ещё одна неприятность. Он опоздал из планового отпуска и добросовестно предупредил об этом командование части. Дело в том, что Борис страдал привычным вывихом плеча. Иными словами, у него в любой момент мог выскочить плечевой сустав, а это было очень болезненно. Месяцев невероятными усилиями сумел попасть вне очереди в ЦИТО (центральный институт ортопедии и травматологии). В те времена это было почти невозможно. Там лечились и проходили реабилитацию спортсмены союзного и выше уровня. К сожалению, Борису провели только обследование и некоторое лечение, а операцию должны были сделать позже. Вот с лечения он и опоздал. Этого ему не простили.
Начальник политотдела организовал хорошо срежиссированное представление под названием «суд офицерской чести младших офицеров». Основными обличителями с гневными речами выступали замполиты и комсомольские работники разных уровней. Чем мы могли помочь своему другу? Только малым количеством проголосовать «против». В результате приняли решение разжаловать старшего лейтенанта Месяцева на одну ступень. Борису было очень обидно, обидно, что с ним в очередной раз поступили не по справедливости.
Однако он оставался преданным спецназу. Когда его влиятельный брат переговорил с руководством в генеральном штабе ВС, за ним в часть прибыл командарм генерал-лейтенант Краев, предполагая забрать Бориса к себе, где ему — Месяцеву — успешная карьера была бы обеспечена. Однако он целый день прятался, пока генерал не уехал. Евгений Алексеевич был лично знаком с командующим ВДВ, но и это никак не повлияло на службу Боба — он продолжал оставаться в спецназе ГРУ.
В срок заменившись в Германию, Борис уволился из армии. Бросил пить, закончил государственную академию президентского резерва. Стал более чем успешным предпринимателем, писал хорошие стихи. Умер внезапно от остановки сердца в 2005 году.
Не имею права давать личных характеристик, поэтому скажу лишь, что этим же летом у начальника политотдела подполковника Рыкова на летних прыжках случилась неприятность. Кто-то ему перевязал стропы возле кромки купола. Парашютист он был опытный и поэтому благополучно приземлился на запасном парашюте. Следствия, если мне не изменяет память, не проводилось.
Глава 13
Жизнь продолжалась. Подполковник Федырко внедрил любимую — это слово следовало бы взять в кавычки — спецназовскую забаву. Каждую среду все подразделения совершали шестикилометровые марш-броски, а каждую субботу — десятикилометровые. Один раз в месяц эта дистанция увеличивалась до двадцати километров. Как ни тяжела караульная служба или внутренний наряд, но летом 1982 года это считалось отдыхом, особенно если они выпадали на соответствующие дни недели. Благо, подобное начинание продолжалось относительно недолго.
В мае начальник штаба начал спешно собирать группу из спортсменов, мастеров спорта и просто физически крепких офицеров. Вооружённая специально приготовленными отрезками резиновых шлангов на манер милицейских дубинок группа имела задачу встретить с поезда команду приписного состава. Прозванные в народе «партизанами», они могли доставить много хлопот.
«Зондеркоманда» с колонной автомашин прибыла к поезду. Стоянка здесь не более 5 минут, и из вагона начали гурьбой вываливаться полупьяные мужики. Пока они ещё не пришли в себя, майор Федырко точно высматривал буянов, смутьянов, агрессивно настроенных «партизан» и указывал на них пальцем. В тот же миг потенциально опасных грубиянов выхватывали из толпы, вталкивали в круг спецкоманды, и на них начинали сыпаться удары импровизированными дубинками. Как только наступала полная деморализация очередного буяна, окровавленную жертву отправляли в отдельный строй. Пока шла сортировка, всех остальных распределяли по машинам.
Наконец, дело было сделано, и колонна тронулась по направлению к части. Избитых людей пустили впереди. Бегом. По мере того как они, обессиленные, падали, их подбирали и заталкивали в кузов. Через пару километров все уже сидели в машинах. Мера, несомненно, жестокая, но вынужденная. В противном случае заводилы, учитывая их нрав и забайкальский характер, начали бы руководить офицерами, а этого допустить было нельзя. Таким образом, частично решился вопрос дисциплины.
Колонна прибыла в соседний с частью распадок, где уже развернули пункт приёма личного состава (ППЛС), согласно боевому расчёту. Там же находился начальник сборов майор Лисница с командирами рот, среди которых было уготовано место и мне тоже. Командиры групп назначались из числа офицеров-приписников. Григорий Михайлович — исключительно вдумчивый и взвешенный человек. Служить под его началом было приятно и спокойно. Не помню, чтобы он когда-либо повышал голос, но его непререкаемый авторитет делал своё дело. Даже начальник штаба бригады почти всегда обращался к нему по имени и отчеству.
Григорий Михайлович перед строем «полугражданских военнослужащих» зачитал порядок прохождения сборов, провел инструктаж и объявил запреты. Закончил он свою речь предупреждением, что командировочное предписание каждому солдату и офицеров будет подписано только после совершения ими трёх парашютных прыжков. Мера по тем временам очень действенная, так как без оного все два месяца на рабочем месте были бы засчитаны как прогул, а то и вовсе расценены как тунеядство, что влекло уголовную ответственность.
Солдаты подчинялись неохотно, но понимая, что за них никто работу по обустройству жизни и быта не сделает, распоряжения всё-таки выполняли. Начались занятия. Большинство втянулись быстро и с удовольствием занимались минно-подрывным делом, огневой и воздушно-десантной подготовкой. Через неделю меня, по ходатайству комбата, вернули в часть. Некому было ходить в наряды и нести службу. В батальоне катастрофически не хватало офицеров.
В 1985 году майор Лисница заочно закончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, После академии служил в штабах Среднеазиатского и Ленинградского военных округов.
С 1992 по 1998 год проходил службу в Главном управлении разведки МО Украины, стоял у истоков формирования войск специального назначения Украины. В 1998 году с должности начальника группы специального назначения ГУР МО Украины в звании полковника был уволен в запас.
Через некоторое время «партизанам» разрешили появляться в расположении бригады, что ранее было категорически запрещено. Как-то раз, вальяжно расположившись в курилке, несколько приписников рассказывали срочникам о прелестях жизни за сопкой. Особенно усердствовал один из них, громко похваляясь, как они всю ночь пьянствовали в палатке. Мимо проходил Гриша Быков. Такого вызывающего поведения он не мог вытерпеть и со свойственной ему прямотой, при полном отсутствии педагогического такта, отчитал рассказчика. Если убрать все его матюки и повторы, то мысль сводилась к следующему: коли пришёл Родине служить аж два месяца, то делай это достойно и честно, а «одеколон пьянствовать» штука нехитрая. Оскорбившийся хвастун начал кидаться на здоровяка Гришу и орать, что он «зону топтал».
