В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания
Контратака все‑таки началась, хотя и тремя часами позже, чем была первоначально назначена. Два батальона двинулись по поросшему мелким лесом склону широкой долины наперерез неприятельской колонне. А вдоль дороги, которую оседлал враг, пошли на большой скорости танкетки и броневики наших разведчиков. Два артиллерийских дивизиона вели интенсивный огонь.
Мы ставили перед собой задачу остановить, задержать противника, вначале и не помышляя о том, что можем его разгромить. Но у врага создалось впечатление, что наступают гораздо более крупные силы, чем было на самом деле. И после того как артиллеристы удачно накрыли колонну разрывами снарядов, фашисты, несмотря на численный перевес, не выдержали нашего натиска. Дело кончилось тем, что они обратились в бегство, бросив часть своей артиллерии и обоз.
Развивая несколько неожиданный успех, наши подразделения обошли с флангов Долну, и скопившаяся в этом селе неприятельская пехота заметалась в поисках' выхода.
Все более благоприятно для нас развивались и дальнейшие события. К исходу дня были разгромлены 67–й пехотный, 63–й артиллерийский полки и 15–й тяжелый артдивизион 35–й румынской дивизии, а другому ее пехотному полку нанесены большие потери. Мы взяли около 200 пленных, в том числе командира артполка, захватили 40 орудий, 86 автомашин, 400 повозок, около тысячи лошадей, много боеприпасов и стрелкового оружия, штабные документы. Противник оставил на поле боя до 500 убитых солдат.
Общие потери вражеской дивизии были настолько велики, что ее отвели в тыл и укомплектовывали до конца месяца. Другими словами, на участке 90–го полка 8 июля была надолго выведена из строя целая пехотная дивизия противника. На это оказался способным (при поддержке дивизионного резерва) полк, отдельные подразделения которого раньше не отличались высокой стойкостью. В решающие минуты в батальоны и роты прибыли представители штаба и политотдела. Вместе с командирами подразделений они организовали контратаку и преследование противника. Мой помощник Н. А. Дьякончук, инструкторы политотдела Н. П. Ставинога и П. С. Ларин и другие штабисты и политотдельцы шли в первых рядах наступающих, увлекая своим примером бойцов.
Особенно отличился батальон майора В. А. Вруцкого. Его бойцы первыми ворвались в Долну. А раньше Вруцкий весьма удачно разместил своих пулеметчиков в зарослях над дорогой, по которой двигалась неприятельская колонна.
Много инициативы, способствовавшей общему успеху, проявили и командиры мелких подразделений. Группа связистов во главе с младшим лейтенантом И. С. Пухным сумела, например, овладеть вражеской батареей. У Пухного не было и взвода, но он действовал так решительно, что 20 неприятельских артиллеристов сдались в плен. Еще одна батарея, стоявшая в лесу, была захвачена отделением младшего сержанта Логунова. Тут отличился пулеметчик Сокур, которому командир отделения приказал обойти батарею с тыла.
Не могу не упомянуть и о боевой доблести конного взвода, который возглавил в тот день помначштаба 90–го полка старший лейтенант С. Ф. Ямпольский. Трофеями наших кавалеристов стали все кони захваченного врасплох вражеского эскадрона.
С победой, одержанной 8 июля, дивизию поздравили командование 9–й армии и Южного фронта. Боевой успех вызвал в полках огромное воодушевление. Однако не все отдавали себе отчет, в какой мере способствовало этому успеху то, что противник, что называется, зарвался, повел себя чересчур самонадеянно, а получив отпор, ударился в панику. У некоторых старших начальников также, по–видимому, создалось превратное представление о реальной обстановке и наших возможностях.
На следующий день, 9 июля, командир 35–го стрелкового корпуса комбриг И. Ф. Дашичев потребовал от командира нашей дивизии ударом своим левым флангом (то есть 161–м полком) в общем направлении на Лапушну, Леушень разгромить противостоящего противника, выйти на реку Прут и восстановить положение (то есть государственную границу) на этом участке. Командир дивизии, в свою очередь, поставил также и 241–му полку задачу по дальнейшему продвижению на запад с овладением определенными рубежами.
Задача 161–го полка была особенно трудной, поскольку он не мог быть поддержан другими частями дивизии. Кроме того, полку пришлось перед этим (чтобы избежать выхода противника на свой левый фланг и в тыл) отойти довольно далеко к востоку, заняв оборону по высотам в районе села Ганчешты (ныне Котовское).
Однако полковник С. И. Серебров нашел наиболее выгодный и вместе с тем довольно необычный способ выполнения приказа. Полку прежде всего нужно было выйти в район Лапушны. Путь туда преграждали значительные силы противника — до полка пехоты с артиллерией. Суть плана, принятого Серебровым, состояла в том, чтобы обойти этот полк с флангов и двумя отрядами выйти к оставшейся в тылу врага Лапушне. А нз рубеже, который теперь занимал полк, оставались во главе с заместителем командира по политической части батальонным комиссаром С. Е. Лившиным две стрелковые, пулеметная и саперная роты, а также вся артиллерия.
Вот что рассказывает Сергей Иванович Серебров о том, как развернулись дальнейшие события:
«Первый отряд в составе первого и второго батальонов веду сам. Двигаюсь через Лаганешты, затем лесом, с рассчетом, чтобы к 4 часам 10 июля подойти к Лапушне с севера и внезапно атаковать противника. Второй отряд в составе третьего батальона во главе с начальником штаба полка капитаном Н. Ф. Лукяничевым должен был совершить ночной марш через Мерешены и к 4 часам захватить высоты южнее Лапушны…
Марш первой колонны проходит исключительно хорошо. В Лаганештах берем проводника, который проводит нас лесной дорогой. Было еще темно, когда подошли к Лапушне. Наша атака была настолько неожиданной, что вражеские солдаты выбегали из хат в кукурузу в нижнем белье, а некоторые сразу сдавались в плен. В результате атаки было уничтожено до батальона пехоты, захвачено в плен до двух рот солдат и восемь офицеров, батарея артиллерии и минометное подразделение. Командование и штаб вражеского полка успели удрать…»
Успех, достигнутый несмотря даже на то, что вовремя подошел к Лапушне лишь один из двух отрядов, был обеспечен не одной внезапностью удара. Невзирая на усталость от 20–километрового ночного марша, подразделения действовали стремительно и очень решительно. Овладев Лапушной, они преследовали отходящего противника.
Тем временем разгорелся бой у села Ганчешты, где остались в обороне несколько рот и артиллеристы. Врагу удалось потеснить стрелковые роты к позициям батарей. Артиллеристы взялись было за ручное оружие, чтобы отбиваться вместе с пехотинцами.
Тогда на огневых позициях появился начальник штаба гаубичного полка — смелый и решительный капитан К. Я. Чернявский. Переходя под пулеметным и минометным обстрелом с одной батареи на другую, он приказывал: «Расчетам к орудиям! Огонь осколочными!» Все орудия ударили по атакующей пехоте прямой наводкой, и враг не выдержал, начал отходить. Так обстояли дела на прежнем рубеже полка.
Долго оставалось неясным, где же находится третий батальон, который не вышел в срок к Лапушне. Оказалось, что ему пришлось преждевременно, в неблагоприятных условиях вступить в бой. Комбат И. Л. Хрищук был ранен, начальник штаба полка Лукяничев пропал без вести. Но батальон продолжал бой, артиллерия оказала ему поддержку, и враг в конечном счете вынужден был отойти.
За этот день полк Сереброва и артиллеристы нанесли существенный урон 15–й румынской пехотной дивизии. Противник потерял сотни солдат убитыми, оставил на поле боя шесть орудий. Было взято около сотни пленных. Несколько продвинулся на своем участке и 241–й полк.
Все это, видимо, вскружило кому‑то голову. 10 июля последовал новый приказ командира корпуса, который, по существу, требовал от дивизии перейти в наступление на всем ее 75–километровом фронте в трех направлениях. Полкам ставились такие задачи: 241–му— уничтожить части 40–й пехотной дивизии противника, 90–му — добить 35–ю пехотную дивизию, 161–му — закончить разгром 15–й и 11–й дивизий и выйти к Пруту…
Кое‑кто в штабе по–мальчишески радовался: пришла, мол, и наша очередь наступать! Другие же, и прежде всего генерал Пастревич, высказывали вполне обоснованные сомнения в реальности такого наступления. Ведь 241–й и 90–й полки как по числу бойцов, так и по вооружению были, в сущности, уже полуполками, ибо, неся потери, не получали пополнения. К тому же разрыв между ними достигал 10 километров, а между 90–м и 161–м — 30, Противник по–прежнему охватывал наш правый фланг. Назревала угроза глубокого охвата и на левом фланге.
Но приказ есть приказ. В 3 часа утра 11 июля все три полка перешли в наступление. 241–й и 161–й вклинились в расположение противника, встречая, однако, все возрастающее сопротивление. Общая обстановка складывалась для нас неблагоприятно. И 12 июля командир дивизии вынужден был отдать приказ о переходе к обороне.
