Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания
— Ти нам брат вэрнул, нэ обыжай. Подарок!
А когда я пытался вынуть деньги, посмотрел на меня так, что стало понятно, что их лучше спрятать обратно и даже не вспоминать о них. Уложив в мешок двадцать блоков, Рамис просто присыпал их сверху «Примой», насколько возможно, обнял мешок своими гигантскими руками, и мы отправились обратно. Денег с меня не взяли ни копейки, и в этот момент я понял, что это только начало.
У дома нас уже ждали две машины. Одна Игоря, а вторая родного брата Рамиса, мужчины такого же внушительного вида, только чуть моложе выглядевшего. Сигареты были сданы маме Брыля, меня усадили в «копейку» Игоря, и наша кавалькада рванула в сторону центра города. И самым первым пунктом, по моей просьбе, стал железнодорожный вокзал.
Город был красив. Красив какой-то чарующей смесью архитектурных стилей и направлений, приправленных азиатско-кавказским колоритом, и даже присущая всем восточным городам атмосфера грязноватого базара, наоборот, вписывалась очень органично в этот город, который, к сожалению, был уже явственно затронут наступающей эпохой потрясений и безвластия. У вокзала мы остановились и отправились в кассы. Шествие выглядело внушительно. Впереди шел я с Брылем, его брат Игорь, сзади, возвышаясь над нашими головами, Рамис со своим братом, а еще поодаль шли пару друзей Брыля, за компанию отправившиеся с нами. У самих касс было абсолютно пусто. Только рядом, прислонившись к подоконнику, лениво перебирал четки упитанный, прилично одетый и до синевы выбритый азербайджанец. Кассир на мой вопрос о билетах в Москву на ближайший поезд ответила очень вежливо, даже с каким-то участием, что их нет на ближайшие тридцать суток. Ни СВ, ни купе, ни плацкарт. Все мои сопровождающие лица начали горячо и возмущенно выказывать ей свое отношение ко всему железнодорожному транспорту, и пока они там возмущались, ко мне мягко и неслышно подошел стоявший поодаль мужчина и вкрадчиво спросил:
— Уважаемый, проблэмы есть?
Я сразу все понял.
— Есть. Очень нужен билет до Москвы.
Мое сопровождение, узрев новое лицо, перестало ругаться с кассиршей и молча обступило нас.
— Вах, как понымаю. Ехать надо очень, да?
— Очень! — согласился я.
— Могу попробовать помочь. Нэ знаю. Можэт нэ получыться.
Весь мой эскорт мгновенно заговорил по-азербайджански, перебивая друг друга, интенсивно жестикулируя и что-то объясняя, показывая на меня. Кассовый магнат, невозмутимо крутя четки, вдруг хлопнул в ладоши.
— Ой, какой уважаемый человек не может уехать. Пойдем, поговорим с женщиной. Должна помочь. Должна.
И деликатно взяв меня под локоть, повел к кассе.
— Люба, надо помочь очень хорошему человеку. Очень достойному и хорошему человеку.
И повернувшись ко мне спросил:
— Сколько билетов? На какое число?
Ответить я не успел, потому что за меня ответил Игорь:
— Один. Москва. На завтра.
Азербайджанец наклонился к окошку.
— Любочка, завтра человеку ехать надо. В Москву.
И снова поднял голову ко мне.
— СВ? Купе? Нижний полка, верхний полка?
Тут уже свое слово успел вставить я:
— Купе, пожалуйста. Если можно, нижнюю.
За низким окошком кассы началось шевеление. Я, в душе уже опасаясь, что за меня снова заплатят, рывком подскочил к кассе, вытаскивая кошелек. Через минуту билет на завтрашний утренний поезд перекочевал в мой карман, и я расплатился за него ровно по таксе. Предполагая, что «на лапу» деловому азербайджанцу мне еще предстоит дать, я повернулся к нему и наткнулся на его очень доброе и улыбающееся лицо.
— Ой, какому человеку помогли. Долго-долго помнить буду.
Я поблагодарил и начал было открывать кошелек, но он меня остановил и очень витиевато объяснил, что ему стыдно, что он хотел такого человека о чем-то просить. Пока я соображал, что ответить, меня тронул за плечо Игорь и предложил уходить. Как оказалось, пока я разбирался с кассой, мзду за билет все же умудрился отдать он и, естественно, наотрез отказался брать у меня деньги. После этого я твердо решил, что ничего покупать не буду, а если и буду, то только за свои и быстро, пока они не успели меня опередить.
Потом была изумительная экскурсия по городу. Мы бросили машины, и всей компанией прогулялись по старому городу, его бульварам и улочкам. Я узнал, что такое дворец Ширваншахов и увидел знаменитую Девичью башню. Мне также показали место, где Никулин и Миронов в «Бриллиантовой руке» усиленно «ломали» руки, и где-то там же рядом мы перекусили ошеломляюще вкусными и сочными шашлыками, которые нам подносил старый бакинец в белоснежнейшем халате и белом колпаке. Все мои потуги платить самому пресекались сразу и очень грозно, так что уже к середине дня я перестал комплексовать по этому поводу, хотя напоследок снова пришлось немного покраснеть. Уже перед самым отъездом домой я увидел книжный магазин, а так как с детства питаю очень большую любовь к печатному слову, рванул туда. То, что я увидел, повергло меня в шок. Полки были полны дефицитных книг, тех самых, на которые у нас сдавали тонны макулатуры, получали талончики и радовались, как дети, очередному томику Дюма или Хейза. Тут все это, и не только, лежало свободно и, кажется, без ажиотажного спроса. Да и вообще магазин на 80 процентов был забит книгами на азербайджанском языке, а русскоязычная литература занимала совсем немного места. Я завис у этого прилавка минимум на полчаса, рассматривая подарочные издания «Графа Монте-Кристо», солидные тома Сименона, и даже отдельные книги сверхдефицитного Пикуля. Книги были недешевы, я очень долго облизывался и, наконец, решившись, купил себе трехтомник Пикуля и двухтомник братьев Стругацких. Я бы, конечно, взял все остальные книги, потому что никогда не считал возможным экономить на книгах, но большего себе позволить не мог и, зажав купленное, с тяжелым сердцем покинул магазин.
Каково же было мое удивление, когда Рамис, которого нам пришлось ждать еще несколько минут, открыв дверцу машины, протянул мне самую настоящую анекдотичного и растиражированного вида авоську, в которую были свалены все книги, которые я успел посмотреть!..
— Подарок… от Магомедовых тебе. Вижу, хороший книги. Читай, да.
И Рамис улыбнулся так широко, что я даже не нашелся, что ответить, и лишь скороговоркой, опустив глаза, поблагодарил его, в глубине души радуясь такому подарку, хотя по идее радоваться ему было стыдновато.
По приезде домой оказалось, что пока мне демонстрировали красоты Баку, дома тоже готовились к моим проводам. Не знаю, откуда у них была уверенность, что я возьму билеты именно на завтра, но столы накрыли именно сегодня. И накрыли, надо сказать, как будто провожали в Москву как минимум ближайшего родственника. Пока мама Брыля вместе с супругой Игоря и еще какими-то молодыми женщинами суетились у столов, отец моего матроса, вежливо взяв меня под локоть, повел хвастаться своими гранатовыми деревьями. Их оказалось много, и что самое интересное, чего я никогда не знал, все разных сортов. Я даже не догадывался, что существуют белые гранаты. С каждого дерева Брыль старший срывал мне ветку с гранатами, стараясь, чтобы ветка эта была обязательно не только с плодами, но и с листьями. В конце экскурсии я напоминал гранатовый куст, с головой и ногами, и вместе с подробной и исчерпывающей информацией о гранатах, узнал еще и историю семьи Брылей.
Все они были чистейшей воды украинцы, родители которых во время войны эвакуировались сюда, да так и остались. С годами они настолько адаптировались к местному образу жизни, что и внешне, и разговором, и даже домашним укладом стали практически неотличимы от аборигенов этих мест. Как я понял, Брыль-старший работал простым водителем на местной автобазе, и работал так, как работал весь Азербайджан, да, наверное, и все наши юго-восточные республики. Он возил молоко из какого-то близлежащего колхоза на молокозавод. И осуществлял это так. Свою получку он сразу делил на две части. Одну платил кому-то в колхозе, чтобы ему проставили в путевке, что он за месяц сделал энное количество рейсов и отвез энное количество сырья на молокозавод. Вторую платил на молокозаводе, дабы ему отметили, что он это привез, и потом списали как прокисшее и испорченное. Потом уже из собственных денег платил за те самые путевки своему диспетчеру на автобазе, за месяц, а то и больше, и совершенно отдельно платил за путевку куда-нибудь в среднюю полосу. А потом, приплатив еще кому-нибудь в гараже, он забирал машину, грузил ее разными фруктами, и гранатами в том числе, и ехал в среднюю полосу, с официальной путевкой, где всегда находились люди, готовые купить эти свежие и дефицитные продукты для дальнейшей реализации. Все это давало Брылю доход, позволяющий совершать всего 5–6 рейсов в год, а все остальное время проводить дома, в любимом саду, числясь одновременно ударником социалистического труда в родной автоколонне.
