Геннадий Белов - Атлантическая эскадра. 1968–2005
Виноваты ли в случившемся снятые со своих должностей командир корабля капитан 2 ранга С. И Цюра, старший помощник командира капитан 3 ранга Н. А. Бобраков, заместитель командира капитан 3 ранга В. С. Шульга, флагманский минер бригады капитан 3 ранга Я. В. Хохлов и командир БЧ-3 капитан-лейтенант С. Г. Лукьянов? Только косвенно. Цепочка отвественности тянется далеко назад в школу мичманов. Почему эта школа выпустила на флот мичмана Бирченко, если в аттестации за период стажировки на 7 эскадре он характеризовался не только негативно, но был сделан вывод, что ему не место в Вооруженных Силах? Почему кадровики флота и эскадры, несмотря на такую характеристику мичмана Бирченко, все же назначили его служить на корабль? Опять же – системный сбой! Нельзя портить показатели школы мичманов из-за страха за свою должность и карьеру! Кадровым органам вернуть этого мичмана с флота нельзя, потому что такой процедуры просто не существует и опять же страх за свою должность и карьеру пред начальниками, которых надо было в этом убеждать! Как видим, причина происшествий, хотим мы этого или нет, опять тянется в высшие эшелоны власти. Именно оттуда начинаются и успехи, и поражения. Легко рассуждать и предъявлять претензии со стороны. Гораздо труднее быть в гуще этих происшествий. Единственный вывод, который можно сделать, это тот, что что-то необходимо изменить в системе управления, чтобы не было системных сбоев в руководстве всеми уровнями на флоте. Как и каким образом? Пусть правоведы подумают над этим.
4. Дело капитана 3 ранга Е.А.Мурашова
В газете «Красная звезда» от 29.04.1989 года была помещена статья капитана 3 ранга В. Громака «Судьба командира». В этой статье описывается эпизод из времени командования капитаном 3 ранга Е. А. Мурашовым РКР «Вице-адмирал Дрозд». Приведу некоторые моменты, описанные в статье. До назначения на ракетный крейсер офицерская служба капитана 3 ранга Мурашова складывалась как нельзя лучше. Лейтенантом он был назначен командиром минноторпедной боевой части гвардейского большого противолодочного корабля «Сообразительный», и подразделение под его командованием стало отличным. Вскоре Мурашова назначают старшим помощником, а затем и командиром этого корабля. Как справлялся он с ответственными командирскими обязанностями, видно из аттестации, составленной на него в 1986 году, в которой сделан вывод: «…достоин направления на учебу в Военно-морскую академию. По окончании академии целесообразно назначить командиром корабля 1 ранга». Незадолго до ухода с БПК «Сообразительный» капитан 3 ранга Мурашов был представлен к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени (а награжден был уже будучи командиром РКР «Вице-адмирал Дрозд»). Тогда становится понятным, почему старшие начальники и кадровые инстанции в поисках кандидатуры на должность командира ракетного крейсера «Вице-адмирал Дрозд» остановили выбор именно на нем.
Ко времени его назначения ракетный крейсер «Вице-адмирал Дрозд» имел устойчивую репутацию одного из самых тяжелых кораблей флота по состоянию воинской дисциплины, а главное, по технической готовности материальной части. Как ни настраивал себя на худшее Мурашов, он, по его собственным словам, ужаснулся кораблю. Но, не имея еще опыта неудач, не сомневался в том, что сумеет поправить положение. Мурашов не сразу понял разницу между офицерскими коллективами двух кораблей. Если на БПК «Сообразительный» каждое его слово, обращенное к офицерам, возвращалось делом, то на крейсере чаще всего пустым эхом. А ведь здесь было много опытных, всесторонне подготовленных офицеров, на чью поддержку он очень рассчитывал.
Не помогло и то, что за первые три месяца исполнения новой должности капитан 3 ранга Мурашов всего три раза сошел на берег. Вскоре после его назначения корабль должен был сдавать первую курсовую задачу. Проведенная командиром предварительная проверка показала, что крейсер к этому не готов. На просьбу Мурашова отодвинуть срок сдачи курсовой задачи командир бригады ответил отказом. Так появилась неудовлетворительная оценка, очередная, привычная для крейсера, и первая, оглушающая, для его командира.
Но все же, первая половина первого года его командования принесла определенные надежды, а зимний период обучения корабль завершил с оценкой «удовлетворительно». В летний период, когда Мурашов находился в отпуске (впервые за два года), произошло ЧП. Матрос корабля совершил воинское преступление и был осужден военным трибуналом. Летом 1987 года корабль активно занимался выполнением задач боевой подготовки, много времени проводил в море. В августе 1987 г. был плановый выход РКР «Вице-адмирал Дрозд», в составе группы кораблей ОПЭСК, обозначавших ОБК, который маневрировал в полигоне с нарезанными позициями для подводных лодок. Это было обеспечение торпедных стрельб несколькими соединениями подводных лодок, выполняемых в сторону берега. ОБК маневрировал на противолодочном зигзаге в составе ордера полными ходами. Основными задачами кораблей было соблюдение взаимных с ПЛ мер безопасности, противолодочная оборона ордера (поиск ПЛ, уклонение от выпущенных торпед, имитация атак ПЛО), документирование результатов торпедных пусков ПЛ и наведение торпедоловов на всплывшие торпеды. Первый район был пройден успешно, но плавание сопровождалось напряжением всех сил БЧ-5 на обеспечение хода корабля. При прохождении второго района вышли из действия два котла на одной линии вала. Корабль лишился одной машины и мог развивать ход не более 18 узл и начал отставать от ордера. Далее происходит остановка 3-го и 4-го котлов, парогенераторов, и вывод из действия и второй машины, полная потеря хода и обесточивание корабля. После запуска дизель-генераторов Мурашов смог доложить обстановку на флагман. Ордер оставил «Дрозд» в одиночестве бороться за живучесть и продолжил движение на восток, чтобы не сорвать план БП.
Надо отметить, что БЧ-5, во главе с командиром капитаном 3 ранга Михаилом Варламовым, командиром дивизиона движения капитан-лейтенантом Валерием Синяковым мужественно боролась за восстановление ГЭУ. Основной причиной потери хода были проблемы с ГЭУ, связанные с прогоревшими трубками котлов, износом бустерных турбонасосов, турбонаддувочных агрегатов и неисправности конденсаторов. Матросам пришлось лезть в еще горячие котлы, чтобы заглушать трубки. Они получали ожоги, тепловые удары, обессоливание организма. После нескольких часов восстановительных работ удалось разжечь один котел из четырех, чему способствовала тихая погода. Корабль на честном слове вернулся в базу своим ходом. Крейсер вывели в резерв 2-й категории и поставили на ремонт в СРЗ-35 (Мурманск). Но ремонт, продлившийся целый месяц, был только на словах, а на самом деле, был произведен весьма ограниченно. Котлы не были заменены, а только глушилась часть трубок, часть менялась, и отремонтировали часть насосов и систем. В общем без крупных капиталовложений, методом «латания дыр». По причине неудовлетворительного состояния ГЭУ корабль не смог заступить в один из видов дежурства, за что командир получил взыскание. Вновь назначенный командиром БЧ-5 капитан 3 ранга А. Авраменко отмечал: «Материальная часть требует выхаживания. Система парового отопления находится в плачевном состоянии, один котел нужно менять, на такой изношенной технике мичманы не хотят работать, уходят». Примерно такое же состояние материальной части было и в других боевых частях.
Затем, после выполненных с большим трудом двух курсовых задач, в первый год его командования случилось другое происшествие – затопление отсека вспомогательных механизмов перед зачетной ракетной стрельбой главным ракетным комплексом, что привело к неудовлетворительной оценке корабля за год боевой подготовки и наказанию командира – служебное несоответствие.
Евгений Анатольевич Мурашов вспоминает. «К концу моего первого года командования крейсером в 1987 году теплилась надежда завершить его хотя бы на «удовлетворительно». Все решалось на последнем выходе в октябре для выполнения главного боевого упражнения года – зачетной стрельбы главным комплексом, двумя ракетами П-35. Готовились очень тщательно, провели все необходимые проверки и мероприятия. За два дня до выхода корабль подвергся допуску штабом 120 БРК во главе с контр-адмиралом А. С. Ковальчуком. В самый разгар зачетного учения поступил доклад из ПЭЖа о фактическом поступлении воды в отсек вспомогательных механизмов. Учебная тревога переросла в аварийную. Через несколько минут отсек был полностью затоплен, личный состав еле успел покинуть отсек, т. к. затопление произошло по причине «подрыва» донного клапана заборной арматуры и происходило под большим давлением. Борьба за живучесть свелась к постановке рубежей обороны на граничных водонепроницаемых переборках с целью недопущения распространения воды в смежные отсеки. Затем пришел водолазный бот, завели пластырь, откачали воду. Две недели ликвидировались последствия затопления. Только в декабре корабль смог выйти в море и выполнить стрельбу главным комплексом. Одна из двух ракет не вышла из контейнера по причине неисправности контакта цепи стрельбы. Оценка «удовлетворительно» за стрельбу на фоне аварийного происшествия не смогла изменить окончательный итог всего тяжелого года. «Вице-адмирал Дрозд» получил оценку за год «неудовлетворительно». Все должностные лица корабля получили соответствующие взыскания, старпом был снят с должности. В чем виноваты все получившие взыскания и снятый с должности старпом? В техническом износе техники и корабля? За что и во имя чего они пострадали? Разве Техническому управлению флота было неизвестно реальное техническое состояние корабля? Ведь подрыв донного клапана забортной арматуры говорит о неудовлетвортельном состоянии корпуса корабля, и вины командира в этом никакой нет.
