Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания
— Не суетись под клиентом, старпом! — Командир шлепнул ладонью по столу.
— Все свободны, старпом и механик остаться. Да, помощник, мичмана Костикова ко мне.
Все молча вышли.
— Садись, Белов. Слушай внимательно. Старпом, бл…, потерял печать. Дело, конечно, гнусное, но решаемое. Но момент сейчас такой, что в обычном режиме его решить нельзя. Если я сейчас доложу, что нами утеряна печать корабля, думаю, что наша боевая служба может даже оказаться под вопросом. Этого я позволить себе не могу. Не для этого я вас целый год дрессировал. Но и без печати нам никак не обойтись. Какой-то запас чистых листов с печатью, конечно, есть, но немного. Нам надо продержаться до самого последнего, пока уже будет невозможно отменить боевую службу, а потом уже и доложить о потере. А это минимум еще недели три-четыре. Поэтому слушай боевой приказ: найди этого своего умельца, который тебе сделал этот самый эскли… Ну понял, короче. И пусть он нам вырежет печать. Такую, чтобы ее оттиск не отличался от настоящего. Печать нужна в понедельник. Вечер — крайний срок.
Я опешил.
— Товарищ командир, он в запасе давно. В Мурманске живет. Я даже не знаю, где… Да и подсудное это дело, гербовую печать подделывать.
— Белов! Если попадешься — вся вина на мне. Я тебе приказ отдаю, ясно?! Рудин, выдай Белову всю, слышишь, всю корабельную кассу! Костиков! — Командир повернулся к возникшему в дверях мичману.
— Поступаешь в полное распоряжение к Белову. Бензин за счет экипажа.
Костиков, служивший с командиром уже не первый год, молча кивнул.
— Механик, на перешвартовку Белова подмени кем-нибудь из инженеров. Его не будет. И всем, кто здесь, оставить все, что слышали, при себе! Все свободны!
Через полчаса я, сидя в машине Костикова, мчался в Гаджиево, судорожно раздумывая над тем, у кого мне найти адрес Лехи. Дома я переоделся в гражданскую форму, сложил в папку найденные на корабле самые четкие оттиски печати, и дождавшись уехавшего переодеваться Костикова, начал поиски Лехиного адреса. К моему удивлению, адрес нашелся довольно быстро, причем в соседнем доме. И хотя время было уже ближе к шести вечера, мы с Костиковым решили ехать в Мурманск сразу же, не теряя времени. Часам к восьми вечера мы наконец нашли долгожданный дом, в котором, судя по всему, и проживал ныне капитан-лейтенант запаса Леха Бурдинский. Костиков остался ждать в машине, а я, подхватив папку с бумагами, зашел в подъезд.
На мой звонок дверь открылась почти мгновенно. Хозяин, судя по внешнему виду, только что сам зашел домой и даже не успел снять куртку.
— Оба-на! Офицер Борисыч! И какими это судьбами тебя ко мне занесло?
Леха сразу узнал меня, хотя сам изменился довольно здорово, основательно подобрев, отпустив бородку, и вообще, приобрел вид упитанного и довольного жизнью бюргера.
— Давай, заходи, не вымораживай квартиру. Я сейчас один, семейство в санатории. Разувайся.
Мы разделись, обмениваясь общими фразами о знакомых и прочих флотских новостях. Когда мы прошли на кухню, Леха, настрогав на тарелку финского сервелата и наполнив рюмки, спросил меня:
— Борисыч, ну так какого хрена ты меня разыскал-то? Большими друзьями мы не были, так что явление твое чрезвычайно странно и непонятно, и даже внушает некоторые опасения. Ты по служебной надобности или сам, по личным проблемам. Давай-ка хлопнем, а потом ответишь.
Я послушно чокнулся и опрокинул рюмку. С одной стороны, я, конечно, понимал, что алкоголь для тонкой гравировальной работы вреден, а с другой стороны, знал, что иначе никакого делового контакта не достичь.
— Знаешь, Леха, врать не буду, приехал по делу. Тут такая беда случилась.
И я рассказал Лехе все. От начала и до конца. Тот внимательно слушал меня, не перебивая и не предлагая выпить, и лишь задумчиво крутил в руках хлебную корку.
— Ну. Понятно мне все. И что же твои командармы. Или ты сам хочешь, чтобы я за пару дней вырезал сам себе года три-четыре общего режима? А то и строгого. Борисыч, я криминалом не занимаюсь. А вообще, с чего ты взял, что я резьбой-то балуюсь? Я в рыбном порту работаю, кстати.
Я огорченно развел руками.
— Да я и не знал, где ты вообще сейчас! Поджало вот. Нашел. Да я сам бы и не догадался к тебе ехать. Старпом, дурило, твой экслибрис вспомнил. Ну нет так нет. Поеду гравера искать… неразборчивого.
Леха налил мне рюмку и плеснул себе.
— Да не гони ты. Вечер уже. Кого ты сейчас найдешь-то? Давай-ка еще по одной. Тебе сколько Родина на это шулерство-то выделила?
Я опрокинул рюмку.
— Да так. Тысяч пять есть.
Леха задумчиво покрутил в руках свою нетронутую рюмку.
— Негусто. Вряд ли кого найдешь под статью за такие деньги идти.
Потом он встал, прошелся по кухне.
— Ладно, ты закусывай пока, я сейчас. — и ушел в комнату.
Я налил себе третью, решив на этом закончить. Выпил, закусил и, узрев на подоконнике пепельницу, закурил. Лехи не было минут десять. Потом он вернулся и сел напротив меня.
— Значит, так, Борисыч! Я берусь за это. И не потому, что хочу неожиданных бабок срубить с вас раздолбаев, а потому, что сам из этой системы и знаю, какой бардак там был, есть и будет. Условия такие: пять штук плюс три литра шила. Не «Рояля» какого-нибудь, а настоящего корабельного медицинского шила. За работой приезжай завтра вечером. Сюда. Примерно в это же время. Ну, естественно, с деньгами и жидкостью. Идет?
Откровенно говоря, я сомневался, что мы найдем хоть кого-то, кто возьмется за эту противоправную, а на дилетанта и любителя Леху тем более не рассчитывал, и ехал к нему, скорее руководствуясь чувством долга перед командиром, чем трезвым расчетом.
— Согласен!
— Давай образцы-то.
Я отдал ему папку с бумагами и начал прощаться.
В Гаджиево мы вернулись в начале одиннадцатого и сразу заехали к командиру домой, чтобы доложиться о результатах. Командир молча выслушал. Кивнул головой и написал записку старпому насчет спирта. Как я понял, после нашего отъезда был произведен еще один штурмовой поиск печати во всех возможных и невозможных местах, и ее, естественно, не нашли. Поэтому то, что мой приятель согласился, было воспринято командиром хоть и без энтузиазма, но со скрытой надеждой. Утром Костиков подхватил меня на посту ВАИ, и мы поехали в Оленью губу на корабль. Старпом встретил нас с видом человека, недоповесившегося накануне. Видно было, что вся эта история грызла его всю ночь, спать толком не дала и, вообще, с каждым часом безвозвратно убивала его тонкую ранимую психику. Спирт Александр Сергеевич выдал безропотно, даже особо не наблюдая, сколько я наливал, что дало мне лишних пол-литра качественного государственного продукта в личное пользование. После этого я объявил себе и Костикову выходной день до вечера, и, условившись встретиться у поста ВАИ в восемнадцать часов, мы вернулись в Гаджиево и разошлись по домам.
Вечером мы мчались в Мурманск, в моем кармане лежала пачка туго спеленатых купюр, а в багажнике, в стеклянной банке из-под помидор, плескались три литра чистейшего спирта из личных запасов командира. Когда мы приехали, в окнах Лехи горел свет. Я поднялся на его площадку и позвонил в дверь. Леха открыл, как и в прошлый раз, быстро.
— Ну здорово. Проходи.
Я вошел, поставил банку на пол.
— Ну чего стоишь? Раздевайся!
Леха был в чудесном настроении и просто лучился от улыбки.
— Пошли на кухню.
На кухне царило полупраздничное убранство. По крайней мере, стол соответствовал незамысловатому мужскому празднику. Присутствовала жареная картошечка, соленые огурчики, грибочки, колбаска и над всем этим возвышалась запотевшая бутылка настоящей «Столичной».
— Принимай работу, Борисыч!
Леха, улыбаясь, вытащил из кармана печать и положил на стол. Это была точная копия корабельной печати, в таком же бронзовом закручивающемся футляре, на такой же цепочке и, вообще, мало чем отличавшаяся от оригинала, по крайней мере внешне.
— Опробуй! — Леха достал из моей папки один из листов с оттиском оригинала и, выкрутив печать, хлопнул ею по листу. Оттиски ничем не отличались! Они были просто идентичны!
— Нравится?
Я восхищенно кивнул. Слов просто не было. За одни сутки Леха умудрился сотворить чудо, которое и вправду могло потянуть лет на пять.
— Борисыч. Ты как? На колесах?
— Да нет. Меня мичман возит уже второй день. Авральные работы.
Леха на миг призадумался.
— Ты спустись к нему и отошли домой. Пусть за тобой завтра заедет. Скажи, мол, не готово еще, а ты останешься процесс контролировать. А завтра пускай часиков в десять утра за тобой и приедет. А мы тут с тобой посидим. Душевно. Согласен?
Я согласился. Уж больно заманчиво выглядел стол, да и самое главное, боевой приказ был выполнен. Накинув куртку, я выскочил на улицу, и описав Костикову картину ожесточенной Лехиной работы, отослал его домой, с тем, чтобы он вернулся сюда назавтра к десяти утра. Слова свои я подкрепил некоторой суммой общественных денег, выделенных мне на бензиновые расходы, и Костиков, понимающе кивнув, умчался домой к семье, а я вернулся к Лехе.
