Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]

Отсечку пороховых газов пытались применить и для артиллерии ближнего боя, для которой скрытность играет не последнюю роль, но увеличение габаритов и массы крайне нежелательно. В 1935 году в СССР были созданы и испытаны опытные 45-мм «бесшумные» противотанковые пушки с отсечкой газов в стволе особой втулкой, заклинивавшейся у дульного среза. Как утверждалось, уровень звука выстрела (вызванный, очевидно, газами, опережавшими снаряд) был не выше, чем при стрельбе из револьвера «Наган».

Необходимость извлечения вручную втулки после каждого выстрела и стравливание газов через казённый срез были, разумеется, мало приемлемы для орудия такого класса. Вскоре схема была усовершенствована — подкалиберный (40-мм) снаряд вставлялся в поддон, который отделялся у дульного среза и запирал газы в стволе, а сбрасывание поддона производилось особым приспособлением без выхода расчета из-за щита. И хотя «бесшумность» легких орудий привлекала тогда немалое внимание, дело не пошло дальше пробных испытаний — простота, лёгкость и маневренность были куда важнее «бесшумности»5.

Возможности таких пушек в глубоком тылу противника может оценить только специалист. Представьте объект противника, который хорошо охраняется. И вдруг на объекте среди ночи начинают рваться снаряды. Пока противник выясняет, что происходит, пытаясь увидеть в темном небе самолеты, которые «бомбят» объект, или поймать на самом объекте диверсантов, объект уничтожен или на крайний случай выведен из строя. Диверсанты же, которых пытались ловить на объекте, спокойно свернули орудия и, используя конную тягу, скрылись в лесу.

2 августа 1930 года — день первого в мире применения парашюта для заброски вооруженных людей в тыл противника. День, который во многом определил развитее не только воздушно-десантных войск, но и сил специального назначения в нашей стране.

А 2 августа 1930 года впервые был испытан парашют как средство вывода групп в тыл противника. На маневрах Московского военного округа в тыл условного противника с самолетов «Фарман-Голиаф» были десантированы две диверсионные группы общей численностью 12 человек. Командовали этими группами Минов и Мошковский. Десантирование осуществлялось без оружия. Оружие было сброшено вслед парашютистам с самолетов Р-1. Однако у этого события есть предыстория.

26 июля 1930 года под руководством военного летчика Л. Минова в Воронеже были совершены первые тренировочные прыжки. Как происходили события, рассказал впоследствии сам Леонид Григорьевич Минов: «Я не думал, что один прыжок может изменить в жизни многое. Я всей душой любил летать. Как и все мои товарищи, относился в то время к парашютам с недоверием. Да попросту о них и не думал. В 1928 году мне довелось быть на совещании руководящего состава Военно-воздушных сил, где я сделал свой доклад об итогах работы по «слепым» полетам в Борисоглебской школе военных летчиков.

После совещания меня подозвал Петр Ионович Баранов, начальник ВВС, и спросил:

— В своем докладе вы говорили, что вслепую летать надо непременно с парашютом. Леонид Григорьевич, а как, по-вашему, нужны ли парашюты в военной авиации?

Что я мог тогда сказать! Конечно, парашюты нужны. Лучшим доказательством того был вынужденный прыжок с парашютом лет-чика-испытателя М. Громова. Вспомнив этот случай, я ответил Петру Ионовичу утвердительно. Тогда он предложил мне поехать в США и познакомиться, как у них обстоят дела со спасательной службой в авиации.

Честно говоря, я согласился неохотно. Из Соединенных Штатов Америки я вернулся «налегке»: с «дипломом» в кармане и тремя прыжками. Петр Ионович Баранов мою докладную записку положил в тощую папку.

Когда он закрыл ее, на обложке я увидел надпись: «Парашютное дело».

Из кабинета Баранова я вышел через два часа. Предстояла большая работа по внедрению парашютов в авиации, по организации различных исследований и экспериментов, направленных на повышение безопасности полетов. Было решено провести в Воронеже занятия с целью ознакомления лётно-подъёмного состава с парашютами, с организацией прыжков. Баранов предложил подумать о возможности подготовки на воронежских сборах 10—15 парашютистов для выполнения группового прыжка.

26 июля 1930 года участники сборов Военно-воздушных сил Московского военного округа собрались на аэродроме под Воронежем. Мне предстояло выполнить показательный прыжок. Конечно, все, кто был на лётном поле, считали меня асом в этом деле. Ведь я здесь был единственным человеком, который уже получил воздушное парашютное крещение и прыгал не раз, не два, а имел целых три прыжка! И занятое мною призовое место на соревнованиях сильнейших парашютистов США, по-видимому, казалось присутствующим чем-то недосягаемым.

Вместе со мной готовился к прыжку летчик Мошковский, назначенный на сборах моим помощником. Больше желающих пока не было.

Мой прыжок действительно удался. Приземлился я легко, недалеко от зрителей, даже на ногах устоял. Встретили аплодисментами. Откуда-то взявшаяся девушка вручила мне букет полевых ромашек.

А как там Мошковский? Самолет заходит на курс. В проёме двери хорошо видна его фигура. Уже пора прыгать. Пора! Но он по-прежнему стоит в дверях, видимо, не решаясь броситься вниз. Еще секунда, вторая. Наконец-то! Над падающим человеком взметнулся белый шлейф и тут же превратился в тугой купол парашюта.

— Ура-а-а... — раздалось вокруг. Многие летчики, видя нас с Мошков-

ским живыми и невредимыми, изъявили желание тоже прыгнуть. В тот день совершили прыжки: командир эскадрильи А. Стоилов, его помощник К. Затонский, летчики И. По-валяев и И. Мухин. А через три дня в рядах парашютистов насчитывалось 30 человек.

Выслушав по телефону мой короткий доклад о ходе занятий, Баранов спросил:

— Скажите, можно ли за два-три дня подготовить, скажем, десять или пятнадцать человек для группового прыжка?

Получив положительный ответ, Петр Ионович пояснил свою мысль:

— Было бы очень хорошо, если бы оказалось возможным по ходу воронежского учения продемонстрировать выброску группы

„ гг ^ w v вооруженных парашютистов для диверсион-

Инструктор Леонид Минов и его первый ученик „„

Яков Мошковский ных действии на территории «противника».

Надо ли говорить, что это оригинальное и интересное задание мы приняли к исполнению с огромным энтузиазмом.

Выброску десанта решено было производить из самолета «Фарман-Голиаф». В те дни это был единственный самолет, освоенный нами для прыжков. Его преимущество перед имевшимися в авиабригаде бомбардировщиками ТБ-1 заключалось в том, что человеку не требовалось вылезать на крыло, — парашютисты выпрыгивали непосредственно в открытую дверь. Причем все обучаемые находились в кабине самолета. Чувство локтя товарища успокаивало каждого. Кроме того, выпускающий мог наблюдать за ним, подбодрить перед прыжком.

Для участия в десанте отобрали десять добровольцев, уже совершивших тренировочные прыжки.

Кроме высадки бойцов в план десантной операции включили сброс с самолетов на специальных грузовых парашютах оружия и боеприпасов (ручные пулеметы, гранаты, патроны). Для этой цели использовали два мягких почтовых мешка и четыре полутяжелых короба конструкции К. Елагина.

Десантная группа была разделена на два отряда, так как в кабине самолета помещалось не более семи парашютистов. После высадки первых десантников самолет возвращался на аэродром за второй группой. В перерыве между прыжками намечалось сбросить с трех самолетов Р-1 шесть грузовых парашютов с оружием и боеприпасами.

В результате этого эксперимента хотелось получить ответ на целый ряд вопросов: установить степень рассеивания группы из шести человек и время отделения от самолета всех бойцов; фиксировать время, которое потребуется для спуска десантников на землю, приёма сброшенного оружия и приведения десанта в полную готовность к боевым действиям.

В целях расширения опыта выброска первого отряда намечалась с высоты 350 метров, второго — с 500 метров, сбрасывание груза — со 150 метров. Подготовку к десантной операции закончили 31 июля. Каждый боец знал свое место в самолете и свою задачу на земле. Снаряжение десантников, состоящее из основного и запасного парашютов, было уложено и тщательно подогнано по фигуре бойца, оружие и боеприпасы упакованы в подвесные мешки и короба грузовых парашютов.

2 августа 1930 года, ровно в 9 часов, с аэродрома базирования поднялся самолет. На его борту — первый отряд парашютного десанта. Вместе с нами и руководитель второй группы Я. Мошковский. Он решил посмотреть, где место отделения нашей группы, чтобы потом точно десантировать своих ребят. Вслед за нами взлетели три самолета Р-1, под крыльями которых на бомбодержателях подвешены грузовые парашюты. Сделав круг, наш самолет повернул к месту выброски десанта, расположенному примерно в двух километрах от аэродрома. Площадка приземления — это свободное от посевов поле размером 600 на 800 метров. Оно примыкало к небольшому хутору. Одну из построек, расположенную на окраине хутора, наметили в качестве ориентира для сбора парашютистов после приземления и исходного пункта для начала боевых действий десанта в тылу «противника».