Заморский тайник - Александр Александрович Тамоников
– Что знаю, то и скажу, – мрачно произнес Коля. – А чего не знаю, о том и не скажу. Потому что не знаю.
– Вот это уже другой разговор. – Кукушкин похлопал Колю по плечу, чем, надо сказать, ничуть его не обрадовал. – Тогда пропусти-ка нас во двор. Там и побеседуем. У ворот что за беседа?
– Проходите, – пробурчал Коля.
Кукушкин и милиционеры прошли и осмотрелись.
– Ты один дома? – спросил Кукушкин.
– А кто у меня может еще быть! – недовольным голосом произнес Коля.
– Ну, скажем, твои квартиранты.
– Какие еще квартиранты?
– Заготовители. Два красивых молодых человека.
– Нет у меня никаких квартирантов!
– Ох, Коля…
– Говорю же, нет их! Были, да уехали!
– И когда уехали?
– Вчера, ближе к вечеру. Я им говорю, куда же вы, на ночь глядя? Переночевали бы, а уж потом бы и ехали. Нет, говорят, дела у нас. И уехали.
– А на чем уехали-то?
– А на машине, – неохотно ответил Коля. – На машине они ко мне прибыли, на ней и уехали.
– И что за машина? Марка, цвет, номер?
– Цвет бежевый, а в марках я разбираюсь плохо. Могу ненароком и соврать.
– Коля… – многозначительно произнес Кукушкин. – Не нарывайся на неприятности. Они и так висят на тебе, как репьи на собаке. Так что не буди лихо, пока оно тихо.
– «УАЗ», – сказал Коля. – Бежевого цвета.
– Вот ведь можешь, когда захочешь! – поощрил Колю Кукушкин. – Ну, а номер? Вот только не говори, что ты его не запомнил! Это при твоем-то склочном характере! Ты ведь, если тебе надо, можешь запомнить все на свете! Ну так мы тебя внимательно слушаем.
– Вот не помню – и все тут! – заупрямился Коля. – Даже и не спрашивайте меня! Разве я обязан запоминать всякие номера? Я не работаю в милиции! Это вы работаете в милиции! Вы и запоминайте, что вам надо!
– Вот чем хороша статья за тунеядство? – туманно выразился оперуполномоченный Кукушкин. – А хороша она тем, что с ней нет никакой возни и мороки. Вот тебе – тунеядец, составляешь на него протокол, и дело в шляпе. А через недельку – суд, и катит тунеядец за казенный счет к северным оленям. Сроком на год. Ты, Коля, уясни суть моего намека… Это очень прозрачный намек.
– Кажись, вспомнил я номер, – неохотно произнес Коля. – Запоминайте или, если хотите, записывайте…
И Коля продиктовал номер.
– Интересное дело! – заметил один из милиционеров. – Да ведь это – не наш номер. Не здешний. Это московский номер.
Кукушкин ничего не сказал, лишь азартно прищелкнул пальцами. А затем спросил у Коли:
– И что тебе рассказывали твои квартиранты?
– Ничего они мне не рассказывали, – ответил Коля. – Сказали лишь, что заготовители. И все. Да и какой резон мне их расспрашивать? Пожили, заплатили, и до свидания.
– А много заплатили? – спросил Кукушкин.
– А вам зачем знать? – нахмурился Коля.
– Исключительно из интереса, – улыбнулся Кукушкин. – Ну так сколько же?
– Хорошо заплатили, – сказал Коля. – Щедро. В три раза больше, чем платили всякие прочие…
– Вот как! – Кукушкин улыбнулся еще шире. – Да ты теперь богач! Ну, а как они выглядели, эти твои квартиранты? Вот только не говори, что ты не запомнил их примет. Не поверю. Или что один из них высокий, кудрявый и худой, а другой – толстый и лысый. Тоже не поверю. Ну так нарисуй нам их подробные портреты.
Приметы, которые сообщил Коля, были похожи на приметы тех двух людей, которые опоили старика-сторожа и украли из храма икону. Даже очень похожи, едва ли не один к одному.
– А их паспортов ты случайно не видел? – на всякий случай спросил Кукушкин.
– А зачем мне их паспорта? – буркнул Коля.
– Что, и своих имен они тебе не называли?
– Называли, – припомнил Коля. – Одного, значит, зовут Филипп, а другого – Эдуард.
– Угу… – сказал Кукушкин. – Филипп и Эдуард… Что ж, выношу тебе, Коля, благодарность за те ценные сведения, которые ты предоставил следствию. Общительный ты, оказывается, человек! Это, конечно, если найти к тебе правильный подход. А засим бывай здоров.
– И что со мной теперь будет? – спросил Коля вдогонку тревожным голосом.
– Тюряга тебе будет, Коля, – как я и говорил. Если не устроишься на работу. Неминуемая тюряга сроком на год. Вполне хватит, чтобы пообщаться с белыми медведями и песцами. Это я обещаю тебе без всяких прозрачных намеков. Так что – делай выводы.
Из беседы с Колей Лысым оперуполномоченный Кукушкин сделал дополнительные выводы. Дорисовал, так сказать, к картине преступления дополнительные штрихи. И картина в итоге получилась такая. Из Москвы – и, скорее всего, именно из Москвы, потому что номера на машине были московские, – в Терентьевск прибыли два подозрительных типа. Два вора, если называть вещи своими именами. Прибыли они в Терентьевск целенаправленно – чтобы украсть из храма икону Михаила Архангела. И они ее украли. Украли, значит, сели в машину и укатили обратно в Москву. На машине – это очень даже удобно. Машина – это тебе не поезд и не самолет. В собственной машине никто у тебя багажа не проверит. И, значит, не найдет украденной иконы.
Предусмотрительные это были воры, а значит, и опытные. Вот и имена-то какие себе придумали – Эдуард и Филипп! Соврали, конечно, потому что какой опытный вор станет кому-то сообщать свое имя? Да, серьезные ребята… И, должно быть, богатые. Вот ведь какие деньжищи они заплатили Коле Лысому – в три раза больше, чем прочие его квартиранты! Ну да оно и понятно. Сама-то икона стоит, можно сказать, миллион рублей! Так что эти воры внакладе не останутся.
Вот только где оперуполномоченному Василию Кукушкину теперь их искать, тех воров? В какие края кидаться? Не было у него на этот счет никакого ответа…
Глава 4
Деревня Красуха была небольшой – всего три улочки, да и на них брошенных домов было едва не половина. Вымирала деревня, уходила, так сказать, в историческое небытие. Этому были свои резоны и основания – деревня располагалась в глуши, вдалеке от промышленных и прочих центров, вдалеке от дорог. У всего на свете есть свое начало и свой конец – в том числе и у деревень.
Но покамест в Красухе еще жили люди, а где люди – там и самые разные заботы и беды. С одной такой бедой и обратилась местная жительница – старуха Татьяна Карповна – к местному участковому Григорию Стогову. В Красуху Стогов наезжал нечасто – на его участке было еще шесть деревень, так что особо не наездишься. Да и что там было делать, в той Красухе? Там, с точки зрения закона, царили тишь и благодать. Да и кому там было нарушать спокойствие? Большинство жителей Красухи были стариками, а старики – люди тихие…
Но, конечно, случались и всяческие недоразумения. Именно так – недоразумения, а не преступления, потому что, опять же, какие из стариков преступники? Поругаться с соседом и потом сразу же помириться – это и есть недоразумение. А кроме ссор, в Краснухе никаких противозаконностей и не случалось.
Но все в этом мире до поры до времени. А поскольку деревня Красуха – часть мира, то, стало быть, и она тоже живет по мировым законам, в которых все до поры до времени. В чем участковый Григорий Стогов и убедился, прибыв однажды в деревню.
Прямо посреди улицы его встретила одна из жительниц – старуха Татьяна Карповна.
– А погоди-ка, Гришенька! – сказала Татьяна Карповна. – Не торопись и выслушай меня. Потому что беда у меня. Уж такая беда, что не приведи и помилуй!
– А что такое? Что у тебя случилось?
Участковый знал всех деревенских жителей наперечет, они, соответственно, знали его, а потому и обращались друг к другу на «ты» – как, собственно, это и принято в русских деревнях.
– Пропажа у меня случилась, вот что, – горестно заявила старуха. – Неожиданная пропажа. И прямо-таки невосполнимая.
– И что же у тебя пропало? – спросил участковый. – Твоя коза? Или пять твоих куриц?
– Тебе бы все зубоскалить, – неодобрительно заметила Татьяна Карповна. – Как был ты сызмальства зубоскал, так им и остался. Несмотря на твои высокие должности. А я говорю тебе серьезно. Можно даже сказать – официально.
– Вот как? – Участковый снял фуражку и почесал затылок. – Значит, официально? Что ж, это серьезно… Тогда присядем вот на ту скамеечку, и ты мне все расскажешь. От начала и до конца, и со всеми подробностями.
– Иконка у меня пропала, – сказала старуха. – Кажись, позапрошлой ночью и пропала. Была – и нет ее. Один лишь темный след на стене остался…
– Какая иконка? – не понял участковый.
– А Николая Чудотворца. Добрая иконка, намоленная. А уж какая древняя – тех годов и не сосчитать. От матери она мне досталась. А ей – от ее матери. А той матери – от ее матери. А уж перед тем
