Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта
Фирек, хорошо знавший нравы Капитолийского холма,[11] придумал следующее: он разработал процедуру включения нацистских пропагандистских материалов в протоколы конгресса (это право также имел любой конгрессмен) и рассылки их в десятках тысяч экземпляров — бесплатно, разумеется. Своей резиденцией Фирек избрал бюро конгрессмена-изоляциониста Гамильтона Фиша, своим уполномоченным — клерка этого бюро Джорджа Хилла. Машина работала неплохо: одна антирузвельтовская речь самого Фиша была разослана в 25 тысячах экземпляров, такая же речь сенатора Кларка — в 120 тысячах, речи члена палаты представителей Беннета — в 66 тысячах и так далее. Все это организовывал Хилл по команде Фирека. В рассылке указанных материалов участвовали 6 сенаторов и 14 членов палаты представителей. Все, разумеется, — изоляционисты.
В конце 30-х годов в США сложилась система групп и комитетов, которые ставили своей целью «умиротворение» агрессора, сговор с Германией, и в первую очередь отказ от активной поддержки жертв агрессии. К примеру, Форум американской дружбы, который финансировался представителями концерна «ИГ Фарбениндустри», приютил у себя того же Фирека. В состав форума, выпускавшего журнал «Тудейс челлэндж», входили конгрессмены Гамильтон Фиш, Эрнест Ландин, бывший заместитель государственного секретаря Уильям Кэсл. Фиш организовал и другой комитет — так называемый Национальный комитет борьбы против участия Америки в войнах за границей. Он совершил поездку в Европу, встречался с Риббентропом и считал, что притязания Германии «справедливы». Еще одну организацию — Комитет граждан для борьбы против участия Америки в войне — возглавлял бизнесмен Эйвери Брэндедж, председатель Олимпийского комитета, давшего свое благословение проведению Олимпийских игр 1936 года в Берлине.
Что это были за люди? Вот, к примеру, Лоуренс Деннис, ведущий сотрудник журнала «Тудейс челлэндж». Поклонник трудов Альфреда Розенберга. Автор строк «Я не верю в демократию… Я за нацистскую революцию». Автор книги «Грядущий американский фашизм». Одновременно — сотрудник государственного департамента США, специальный советник финансовой фирмы «Е. А. Пирс». В 1936 году Деннис посетил Германию, встречался с Путци — Ханфштенглем и даже с Гитлером. Смысл деятельности Денниса был по достоинству оценен вашингтонским окружным судом: в 1944 году его судили за участие в «нацистском заговоре против правительства США». Но это лишь в 1944 году! А долгие годы Деннис беспрепятственно служил интересам нацизма.
В 1940 году американский изоляционизм — политика в поддержку гитлеровской агрессии — приобрел новый организационный центр во главе с чикагским бизнесменом-изоляционистом генералом Робертом Вудом. Видными деятелями этого центра стали лидеры изоляционизма: Генри Форд, украсивший свою грудь медалью, полученной от Адольфа Гитлера, Чарлз Линдберг, Гамильтон Фиш, сенаторы Уилер и Най (Уилер, к примеру, в декабре 1940 года призвал Рузвельта вступить в «мирные переговоры» с Германией). Это был пресловутый комитет «Америка прежде всего» — тот самый, который имперским министерством пропаганды Германии был объявлен «истинно американской и истинно патриотической организацией». Что же, рекомендация прекрасная; недаром говорится, что, если враг тебя хвалит, значит, ты на ложном пути…
Линдберг энергично подключился к тем, кто был готов капитулировать перед Гитлером. Побывав в Советском Союзе, где герой американского народа был гостеприимно встречен, Линдберг в узком кругу членов так называемой «клайвденской клики» (в поместье леди Астор под Лондоном) презрительно отозвался о советской авиации и авиапромышленности. Сведения об этом просочились в печать, и, хотя официальные американские дипломатические органы опровергли сообщения, сам Линдберг демонстративно заявил, что «ни подтвердит, ни опровергнет» их. Не меньше, чем в клевете на Советский Союз, «умиротворители» были заинтересованы в преувеличении мощи германских вооруженных сил и запугивании западноевропейского общественного мнения.
Близился мюнхенский сговор. Еще существовала реальная возможность объединения антигитлеровских сил в защиту Чехословакии. Советский Союз был готов принять участие в отражении германской агрессии — однако Чемберлен и Даладье готовили измену. Нужны были лишь доводы в пользу капитуляции.
…За три месяца до Мюнхена у посла США во Франции, закоренелого антикоммуниста Уильяма Буллита раздался звонок полковника Чарлза Линдберга, который вскоре посетил посла. «Германия имеет, — сообщил он, — гигантскую авиацию, в то время как Англия спит, а Франция обманывает себя союзом с Россией».
Буллит немедленно принялся действовать. В своей резиденции в Шантийи он организовал встречу Линдберга с французским министром авиации Ги ля Шамбром — человеком, который активно поддерживал капитулянтскую позицию министра иностранных дел Жоржа Боннэ. Через ряд посредников ля Шамбр был связан и с главным агентом Гитлера в Париже Отто Абецом. Сообщения Линдберга очень устраивали министра авиации, так как он уже располагал такими же «устрашающими» данными от генерала Виллемена — командующего французскими ВВС, перед которым Геринг умело устроил демонстрацию военно-воздушной мощи рейха.
«Данные» Линдберга и Виллемена были сообщены Боннэ и Даладье (по оценке английского дипломата сэра Эрика Фиппса, «Боннэ рухнул»), В свою очередь, Буллит направил соответствующий доклад в Вашингтон, копия которого пошла в Лондон послу Джозефу Кеннеди.
Но Линдбергу этого было недостаточно. Он сам отправился к Кеннеди, а затем подтвердил свою «информацию» в письменном виде. Вот это письмо, сохранившееся в архиве Трумэна Смита:
«Лондон. 22 сентября 1938 года.
Дорогой посол Кеннеди!
Этим письмом я подтверждаю и уточняю сделанное Вам мною вчера заявление о военной авиации в Европе.
Без всякого сомнения, германский авиафлот сейчас сильнее любого другого флота в мире. Темп роста германской военной авиации в течение последних лет не имеет себе равных. Я уверен, что германские воздушные силы превышают вместе взятые силы всех европейских стран и что они будут неуклонно увеличивать свое превосходство. Считаю, что германские заводы сейчас способны выпускать 20 тысяч самолетов в год. Нынешнюю продукцию оценить трудно, но, по наиболее надежным данным, она равна 500–800 самолетам в месяц. Качество германских аппаратов отличное…
Я считаю, что цивилизация никогда не находилась в таком кризисе, как сейчас. Германия, если захочет, способна разрушить Лондон, Париж и Прагу. Англия и Франция, вместе взятые, не имеют достаточного количества военных самолетов для эффективной обороны и контратак… Франция производит 50 самолетов в месяц, Англия — 200…»
На миг прервем поток линдберговских запугиваний. Конечно, германская авиация была сильным оружием агрессии. Однако к 1938 году Германия располагала примерно 4 тысячами машин (Англия — более 3 тысяч, Франция — около 3 тысяч). Даже хорошо информированная британская разведка (да и сам Трумэн Смит) давали куда более низкие, чем Линдберг, цифры. Однако смысл рассуждений Линдберга состоял вовсе не в сообщении «разведывательных» данных об армадах Геринга. Он сводился к следующим политическим выводам:
«Мне кажется существенно необходимым любой ценой избежать в ближайшее время общей войны в Европе. Я уверен, что нынешняя война легко приведет к гибели европейской цивилизации…Общеевропейская война, как я убежден, приведет к тому, что коммунизм захватит Европу и такая война пойдет на пользу России. Поэтому я считаю, что гораздо мудрее будет разрешить Германии ее экспансию на Восток…Мы должны признать, что немцы — великий и способный народ. Военная мощь сделала их составной частью европейской цивилизации, которую они способны либо разрушить, либо защитить».
Вот он, «длинных речей краткий смысл»! Можно впрямь подумать, что Трумэн Смит вложил Линдбергу в уста слова, которые слышал в 1922 году от Людендорфа и Гитлера. Однако Линдберг сам был достаточно антикоммунистически настроен, чтобы усвоить и главный тезис сего, с позволения сказать, мировоззрения: надо направить агрессию на Восток.
Конечно, трудно утверждать, что в данном случае существовал прямой сговор, ведший от Геринга через Линдберга к Буллиту и Кеннеди. Однако объективно их действия шли в одном реакционном фарватере того периода, когда основные усилия международного антикоммунизма были сосредоточены на том, чтобы не допустить объединения антигитлеровских сил и эффективного отпора Гитлеру при прямом участии Советского Союза. Буллит наряду с Кеннеди был ярчайшим представителем той американской политической школы, которая рассматривала грядущую войну лишь как составную часть борьбы за американское господство. Он писал Рузвельту еще в 1935 году: «Я не ожидаю войны в ближайшем будущем. Однако если она начнется — при условии, что мы не втянемся в нее с самого начала, — мы окажемся в прекрасном положении, дабы помочь восстановлению того, что останется от Европы». И далее: «Если разразится война, мы наверняка не примем в ней участия с самого начала… Но мы ее закончим».
