Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта
Что же, развитие событий в 1937–1939 годах подтвердило этот прогноз!
«Совершенно несомненно, — писал полпред в декабре 1937 года, — что события в Эфиопии, Испании и Китае — все это начало большой войны, часть большого стратегического плана с большой угрозой для Англии и Франции, а также и для Соединенных Штатов».[8]«…Осадить агрессоров, — заключал полпред, — можно было бы сейчас совместными действиями Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Но это дело не вытанцовывается, и трудно сказать, когда эти совместные действия станут возможными».[9]
Увы, в годы кануна второй мировой войны «совместные действия» не только не стали возможными, но были сознательно сорваны Англией и Францией. При одобрении со стороны Соединенных Штатов! В это время фундаментальной проблемой европейской политики было столкновение двух принципиальных курсов: курса коллективной безопасности, к которому призывал Советский Союз, и курса «умиротворителей», то есть курса на сговор с Гитлером и Муссолини. Историческая истина требует констатировать, что в этом важнейшем вопросе Соединенные Штаты практически содействовали победе второго, опаснейшего курса.
Разумеется, нельзя ставить на одну доску линию премьер-министра Чемберлена и президента Рузвельта. Западногерманский исследователь Д. Бавендам, проанализировавший архивные данные, даже приходит к такому, на первый взгляд, парадоксальному выводу: Рузвельт был против чемберленовской «политики умиротворения» — однако лишь потому, что видел в потенциальном блоке Англии с державами «оси» угрозу мировым позициям США. Но что он противопоставил планам Чемберлена? Свой проект, который в качестве сверхсекретного документа направил Чемберлену при любопытных обстоятельствах: сперва министр финансов Генри Моргентау устно изложил содержание этого секретного плана представителю британского министерства финансов в Вашингтоне Кеннету Бэвли, которому даже предложили отложить отпуск и предоставили для поездки в Лондон американский эсминец. 16 февраля 1937 года Бэвли убыл в Лондон, через месяц за ним туда же направился в качестве специального эмиссара Норман Дэвис. Письменный вариант плана поступил в Лондон лишь в начале 1939 года. Что же он предусматривал? Новый вариант «умиротворения», а именно — международную конференцию с участием европейских держав и США с целью «установления норм международных отношений», «ограничения вооружений», в том числе пересмотра версальских установлений. Иными словами — соглашение, однако под эгидой США, которые, по словам Рузвельта, «не хотели быть хвостом британского дракона».
В предмюнхенский период роковую роль сыграли многие американские деятели из изоляционистского лагеря, которые ставили на Гитлера. Глубокие истоки подобной недальновидной политики коренились в настроениях тех империалистических групп, которые чувствовали себя близкими к гитлеровской Германии. За кулисами мировой политики они действовали в пользу сговора с Гитлером.
Если говорить о политике США в мюнхенский период, то нельзя не сказать о Джозефе Кеннеди — человеке, который поддерживал курс на «умиротворение» агрессора не менее энергично, чем Невилл Чемберлен или Эдуард Даладье. Давний знакомый Рузвельта, Кеннеди был не только миллионером, но и заметным политиком. В 1934 году он занял пост председателя комиссии по реформе банковского дела, несмотря на то что его крупные спекуляции на бирже и с земельными участками уже привлекали внимание соответствующих комиссий конгресса. Свою деловую карьеру Джозеф Кеннеди начал как директор верфи, принадлежащей стальной монополии «Бетлехэм стил» и поставлявшей военные суда для флота. Женатый на дочери мэра Бостона, Кеннеди в 1932 году стал активным участником сбора средств в поддержку кандидата на пост президента от демократической партии Рузвельта (Кеннеди ассигновал сначала 25, затем 50 тысяч долларов и сам собрал на Уолл-стрит еще 100 тысяч).
Кеннеди располагал прекрасными связями на Уоллстрит, в том числе с Амадео Джаннини («Бэнк оф Америка») и Оуэном Юнгом — «отцом» планов Дауэса — Юнга. Не менее тесными были его связи с католической церковью — нью-йоркским кардиналом Фрэнсисом Спеллманом и с самим Ватиканом, где поддерживал контакт с кардиналом Пачелли — будущим папой Пием XII, который, посещая США, встречался и с Кеннеди. Джозеф Кеннеди стал ценным кандидатом на дипломатический пост, ибо так обычно использовали миллионеров, оказывавших поддержку президенту. Хотя он придерживался иных взглядов, чем Рузвельт (уже тогда Кеннеди именовал себя изоляционистом), президент доверил ему в 1937 году весьма важный пост в Лондоне и право прямой корреспонденции (минуя госдепартамент).
Появление Кеннеди в Лондоне было встречено без восторга. Католик, в чьих жилах текла ирландская кровь, да ехце вдобавок ведущий деятель американского судостроения, наносившего серьезные удары своим английским конкурентам, — все это шокировало официальный Лондон. Однако прибыв весной 1938 года на туманные берега Темзы, он быстро наладил контакт с Форин оффис[10] и — что еще важнее — с Чемберленом, ибо симпатизировал его курсу гораздо больше, чем курсу своего президента.
Ситуация 1938 года требовала многого, в первую очередь определения позиции перед нараставшими симптомами агрессии. Решение Чемберлена было однозначно: предать Чехословакию. Кеннеди его поддержал. Без прямых полномочий на то от Рузвельта он заявил 30 августа премьер-министру Великобритании, что «какой бы курс ни взял Чемберлен, президент его поддержит».
Но был ли Кеннеди одинок?
Возвращение Трумэна Смита
В день вручения верительных грамот новым послом Соединенных Штатов в Германии Хью Вильсоном (весной 1937 года он сменил посла Додда, неугодного нацистам своими взглядами) в зале имперской канцелярии произошел любопытный случай. Господин рейхсканцлер и фюрер великогерманского рейха Адольф Гитлер принимал грамоты в своем кабинете, а остальной персонал посольства выстроился в мраморном фойе. Посол представлял Гитлеру одного дипломата за другим. Когда же очередь дошла до военного атташе — высокого офицера в звании полковника генштаба армии США, Гитлер пожал ему руку и вдруг спросил:
— Послушайте, ведь мы когда-то встречались?
— Так точно, господин рейхсканцлер, — ответил полковник на отличном немецком языке, — в Мюнхене, в 1922 году.
— Ах, помню, помню, — заметил Гитлер, — ведь вы познакомили меня с Ханфштенглем…
Так произошла новая встреча Гитлера с Трумэном Смитом — уже не капитаном, а полковником. Смит работал в Берлине уже несколько лет, с августа 1935 года. После своего «дебюта» в германских делах в 20-е годы он продолжал свою карьеру военного разведчика, побывал на маневрах рейхсвера в Восточной Пруссии в 1932 году, а в 1935 году занял пост военного атташе. Здесь ему предстояла немалая работа, если учесть, что именно в эти годы в Германии создавался инструмент будущей войны — многомиллионный вермахт и, что особенно интересовало американский генштаб, мощная авиация. Но нас интересует не Смит-разведчик, а Смит-политик: ведь и в этой роли он немало преуспел…
Факты были таковы: с некоторого времени в Германию зачастил видный гость из-за океана — известный летчик, первым перелетевший в 1927 году через Атлантику, — Чарлз Линдберг. Его первый визит выпал на время XI Олимпийских игр в Берлине в 1936 году, когда нацистские главари хотели продемонстрировать всему миру рост своего международного престижа. Предложил пригласить Линдберга в Германию не кто иной, как полковник Трумэн Смит. Геринг и его ближайший помощник будущий фельдмаршал Эрих Мильх пришли в восторг. Визит состоялся в июле — августе 1936 года, он сопровождался триумфальным воплем всей нацистской прессы: Линдберга принимали все — вплоть до кронпринца Вильгельма, не говоря уже о самом Геринге. В 1937 году последовал следующий визит Линдберга в Германию, во время которого его принимали так же широко, показывая всю мощь люфтваффе.
Эта поездка имела неожиданные последствия: свою известность летчик использовал совсем не на пользу своей родине. Живя с 1935 года почти беспрерывно в Западной Европе, он стал убежденным приверженцем пресловутой политики «умиротворения». Таковых было немало и в США, в первую очередь среди сторонников так называемого изоляционизма. Эта давняя традиция определенных политических групп была очень выгодна нацистской пропаганде, поскольку помогала удерживать США от активного противостояния гитлеризму.
Давно миновали 20-е годы, когда политическое течение, именовавшееся американским изоляционизмом, еще привлекало иных либералов и противников имперских претензий, которые не хотели активного вмешательства США в мировые дела. В 30-е годы изоляционисты разоблачили себя как прямые пособники «умиротворения» гитлеровского агрессора, среди которых про-нацистские элементы находили наилучшую поддержку и питательную среду. Одним из крупнейших «лоббистов» нацизма в США был д-р Георг Сильвестр Фирек, начавший свою карьеру с интервью с Гитлером в 1922 году и числившийся в госдепартаменте США «зарегистрированным агентом иностранной державы», т. е. Германии. Фирек основал рекламно-информационную фирму, которая начала снабжать своей продукцией… членов конгресса. Почему именно их? Дело в том, что они располагали особой, так называемой «почтовой», привилегией — правом бесплатной переписки со своими избирателями. С годами это право распространилось на любой конверт, который член конгресса передавал любому лицу. А оное имело право послать в нем любой документ…
