Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
В июле 1944 года Даллес уточнил: если удастся уничтожить Гитлера, то немецкие войска приступят к планомерному отступлению на западе, тогда как на востоке сконцентрируют свои лучшие части. Как известно, покушение на жизнь фюрера состоялось 20 июля 1944 года, но Штауффенбергу и его друзьям оно не удалось, и заговор был жестоко подавлен. Положение Германии быстро становится катастрофичным, и попытки установить контакт с США и Англией исходят все чаще от весьма высоких слоев гитлеровского режима, но не связанных в этом с Гитлером и тем более не от его имени.
Не все обстоятельства ситуации удавалось тогда выяснить, но, как подтверждает в своих мемуарах бывший начальник VI (разведывательного) управления Главного управления имперской безопасности Вальтер Шелленберг, еще в августе 1942 года, посетив резиденцию Гиммлера в Житомире (она находилась неподалеку от ставки Гитлера в Виннице), он задал Гиммлеру вопрос о необходимости иметь «запасное решение» относительно окончания войны и будто бы заручился осторожным согласием рейхсфюрера на деликатные переговоры с западными союзниками СССР «через какую-нибудь нейтральную страну»[61]. Шелленберг перечисляет тех, с кем ему доводилось устанавливать негласные контакты. В 1944 году это был американский дипломат Хьюитт, личный представитель Рузвельта по европейским проблемам, который, по его словам, «был готов обсудить возможность открытия мирных переговоров».
Затем, в феврале 1945 года шведский посол в Германии Томсен сообщил Шелленбергу, что для ведения переговоров с Гиммлером в Берлин прибыл председатель Шведского общества Красного Креста граф Бернадотт, которого просили связаться с Рузвельтом, «чтобы ввести разрушенный германский корабль в гавань мира». Предусматривалось даже прилететь в южную Германию, если Берлин будет занят советскими войсками. 20 апреля состоялась последняя встреча Бернадотта с Гиммлером, но эти попытки спасти тонущий нацистский корабль (о них сигнализировала и советская внешняя разведка, например, сообщение из Лондона от 28 апреля 1945 года) были слишком запоздалыми. Советские войска уже были на ближайших подступах к Берлину.
Тем не менее с марта 1945 года действовал канал связи с американцами в Цюрихе, где 6 марта Даллес встретился с уполномоченным СС при группе армий «С» в Италии К. Вольфом. Переговоры касались капитуляции германских войск в Северной Италии. Командующий союзными войсками в Италии фельдмаршал Г. Александер через посла Англии в Москве 12 марта информировал советское руководство о прибытии представителей германского командующего А. Кес-сельринга для обсуждения условий капитуляции. В тот же день министр иностранных дел СССР высказался за участие в этих переговорах. Однако МИД Англии и госдепартамент США отклонили это предложение.
Тогда Советский Союз потребовал прекращения этих переговоров, и союзники стали отрицать дальнейшее наличие контактов с немцами (25 марта об этом сообщал президент США, а 5 апреля — премьер-министр Англии). На утверждение, что контакты продолжаются, союзники возразили, что «советские информаторы» вводят свое правительство в заблуждение.
На самом деле в заблуждение стремились ввести с другой стороны. А контакты, согласно тому же Шелленбергу, продолжались до конца апреля 1945 года, то есть почти до самого конца войны.
Конечно, информированность правительства СССР побуждала союзников свернуть переговоры с гитлеровцами, которые в последний момент, помня о требовании «безоговорочной капитуляции», совершили словесный выверт и предложили эту самую безоговорочную капитуляцию совершить на Западе, свободно пропуская войска союзников, но продолжая биться с Советской Армией.
Полной капитуляции, однако, избежать не удалось. Свое слово сказала мощь советских войск, воля руководства и умелая работа разведчиков, которые постоянно держали правительство в курсе разного рода зондажей и переговоров, которые негласно вели США и Англия.
Признание ценности работы внешней разведки содержится в том же документе, который был упомянут в начале. И. Сталин, продолжая письмо Ф. Рузвельту, отмечал: «Что касается моих информаторов, то, уверяю Вас, это очень честные скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо». Далее, в подтверждение, Сталин приводит эпизод, когда в феврале американцы передали Генштабу советских войск неточные сведения о направлении удара, который готовили немцы, а советские разведчики сумели информировать маршала Толбухина, которому «…удалось избегнуть катастрофы и потом разбить немцев наголову… Таким образом, я имел случай еще раз убедиться в аккуратности и осведомленности советских информаторов».
Это, пожалуй, редкий пример очень теплой и признательной оценки деятельности советских разведчиков со стороны высшего руководства страны.
Работа внешней разведки СССР по отслеживанию характера контактов союзников с германской стороной имела актуальное значение не только для предупреждения нежелательных сторон сепаратных игр США и Англии в ходе войны. Она помогла выявить долговременные побудительные мотивы политики этих держав на последующей послевоенной стадии, что позже проявилось в весьма острой форме и сказалось в линии на раздел Германии, в берлинском кризисе, словом, в том, что принято называть фазой холодной войны между бывшими союзниками.
36. Научно-техническая разведка в годы войны
На протяжении всех лет Великой Отечественной войны из «легальных» резидентур внешней разведки в США и Великобритании шел полноводный поток документальной секретной информации, значительную часть которой составляли сведения военно-технического характера, поскольку эти страны использовали свой обширный научно-технический и промышленный потенциал для производства широкого ассортимента совершенной военной техники, имевшей высокие боевые качества.
В Великую Отечественную войну научно-техническая разведка (НТР) вступила, опираясь на свой к тому времени обширный опыт и впечатляющие результаты оперативной и информационной деятельности, достигнутые перед началом гонений, которые обрушились на нее в 1937–1938 годах.
К 1937 году научно-техническая разведка располагала агентурным аппаратом, способным добывать информацию, имевшую порой чрезвычайно большое значение для экономического развития страны и для укрепления ее военной мощи, умела объективно оценивать оперативную обстановку, знала свои долговременные задачи, применяла методы работы с «легальных» и нелегальных позиций. Из резидентур поступала информация по широкому кругу проблем народнохозяйственного и оборонного значения: о технологиях переработки нефти, в частности, для производства авиационного бензина, синтетического каучука, смазочных масел, красителей, об отравляющих веществах и средствах бактериологической войны, о различных типах современного вооружения и средствах связи.
Директивные органы государства знали о возможностях научно-технической разведки. Об этом свидетельствуют, в частности, спецсообщения, направлявшиеся И.В. Сталину и В.М. Молотову, о выполнении заданий руководства страны или о приобретении важной информации. Добывавшаяся научно-технической разведкой информация отвечала в целом запросам отечественной науки и техники и совпадала с основными направлениями научно-технического прогресса в оборонных и народнохозяйственных отраслях промышленности.
В результате репрессий ощутимая часть кадров НТР была разогнана или уничтожена и только в 1940 году она пополнилась молодыми разведчиками, только что окончившими Школу особого назначения. Им и пришлось принять на себя значительную часть груза ответственности за возрождение научно-технической разведки и за решение возложенных на нее войной задач. В США были командированы А. Феклисов и А. Яцков, в 1943 году к ним присоединился Л. Квасников, который возглавил в Нью-Йорке самостоятельную резидентуру научно-технической разведки. В Лондон выехал В. Барковский.
В начале 1941 года близость войны с фашистской Германией отчетливо ощущалась разведчиками НТР в нью-йоркской и особенно в лондонской резидентурах. В Лондоне работа резидентуры возобновилась осенью 1940 года, когда Англия уже вступила в войну с Германией и испытывала на себе разрушительные налеты немецкой авиации. Однако эта англо-германская война воспринималась разведчиками как нечто мало затрагивающее их лично, хотя и причиняющее в работе неудобства в силу полного затемнения в вечерние часы. Но с течением времени затемнение стало восприниматься как дополнительная возможность маскировки разведывательной деятельности. Начало войны разведчики НТР в США и Великобритании встретили с сознанием своей личной ответственности за судьбу Родины. Работники резидентур постановили считать себя на военном положении. Стали отчислять часть зарплаты в Фонд обороны.
