Дело беглеца - Валерий Георгиевич Шарапов
– Все нормально, мы «пскопские» – прорвемся, – со вздохом заключил полковник, убирая рюмки и бутылку. – Светлая память, как говорится… Новый генсек – Юрий Владимирович. Это было понятно сразу, как только умер Леонид Ильич. В курсе уже?
– Да, Валерий Леонидович. Известно, кто возглавит комитет?
– Он же и возглавит. Временно. Будет совмещать две должности. Месяц, два или три. Дальше – туман. Примут решение – Чебриков, Федорчук или какой-нибудь выскочка образуется. Назревают перемены, майор, чувствует мое больное сердце… Ладно, как уже сказано ранее – прорвемся.
– Робинсона надо прибрать, товарищ полковник. Он многое знает. Хочу предложить план мероприятий – как провернуть темное дельце и не попасть в историю.
– Зря старался, – с досадой отмахнулся Рылеев. – Алан Робинсон вчера вечером вылетел рейсом Москва – Нью-Йорк.
– Не может быть, – опешил Михаил. – Выходит, мы и этого упустили?
– Ну, извини, – развел руками полковник. – Подписку о невыезде он не давал. Птица вольная, летит куда хочет. Понял, что запахло жареным, и решил на всякий случай выйти из игры. Боссы Робинсона понимают, что мы можем до него добраться, наплевав на его дипломатическую неприкосновенность. Нас уже столько раз безосновательно обвиняли в нарушении международных норм, что самое время эти нормы нарушить – чтобы не так обидно было. А ставки высоки. Так что нет дурных сидеть и ждать, пока мы придем за ним. Не расстраивайся, Кольцов, – полковник улыбнулся как-то плотоядно. – Фигня все это в сравнении с мировой революцией… – Было такое ощущение, что до визита майора полковник уже приложился к бутылке. – Держу пари, что рано или поздно мы узреем нашего американского друга в Западном Берлине…
– Мы потеряли двух человек, знающих всю шпионскую сеть в Союзе, – напомнил Кольцов. – Все, что касается Омска и Зеленограда, проекта огнеметной системы и других, где используются электронные схемы. По крайней мере, Робинсон знал все, а Поплавский – многое. Если это фигня, то как скажете. Минутку, Валерий Леонидович. – Кольцов нахмурился. – Почему в последнее время мы постоянно спотыкаемся об это словосочетание – «Западный Берлин»?
– Думаю, неспроста, – заметил Рылеев. – Я тебя выдернул из Омска не за тем, чтобы пить коньяк… хотя и повод, конечно, значительный, – полковник покосился на затемненный экран телевизора. – Интерес Запада к нашим огнеметным системам понятен – мы впереди планеты всей. А их научная мысль работает плохо, проще украсть. Шпионскую сеть мы проредили, и это уже хорошо. Но шпионы везде, чуть ли не в каждом учреждении, тянут наши секреты – и это, сам понимаешь, не охота на ведьм, а печальный факт. Они во всех закрытых «ящиках» – в КБ, на предприятиях, там, где занимаются электроникой. Эту сеть надо выявлять. Гонка вооружений не прекращается, и благодаря этим людям мы ее проигрываем. Ты верно заметил, нам нужен Поплавский. Если повезет – возьмем Алана Робинсона, о котором, как подсказывает мой многолетний опыт, мы скоро вновь услышим. Есть достоверная информация: в Западном Берлине на улице Фельдештрассе, 42, действует некое «инженерное бюро Крафта» – об этом извещает вывеска на здании, что, понятно, маскировка. Под вывеской скрывается закрытый центр БНД и ЦРУ, куда стекается секретная информация – в том числе о завербованных лицах в СССР. Алан Робинсон там неоднократно отмечался – по информации нашей резидентуры в ФРГ.
– Западный Берлин – не ФРГ, – осмелился перебить начальника Кольцов.
– Да, это анклав, окруженный территорией ГДР, – согласился Рылеев. – Он не интегрирован в ФРГ, формально там свои законы и порядки, свои органы управления, но фактически это одно и то же. В Западный Берлин проложены дороги из ФРГ – по ним под охраной западных немцев поступают грузы в анклав. Действует железная дорога. В Западном Берлине два международных аэропорта, куда без проблем может попасть любой человек из западного мира. А с восточной стороны – хрен. Берлинская стена работает в обе стороны. Это огромная территория, на которой проживают два миллиона жителей или около того. Фактически та же ФРГ – только прямо у нас под носом. Что не очень здорово. Да еще это «инженерное бюро», будь оно неладно… БНД работает в связке с ЦРУ, так же как восточногерманская Штази – с нами. Пока счет ничейный… Бюро на Фельдештрассе – серьезная организация. Им руководит некто Вильгельм Бауман, курировавший на пару с Робинсоном Денисова и Балашова – шпионов из Зеленограда. В бюро принимаются решения, трудятся аналитики, консультанты, специально обученные люди разрабатывают операции, направленные против нас и стран восточного блока. Доступа к этой организации у нас нет. Резидентура в Западном Берлине слаба, а дипломатические отношения с анклавом мы не установили. Этому препятствовали наши американские друзья. Помимо Робинсона, мы скоро сможем лицезреть в Западном Берлине и нашего дражайшего Поплавского. Сто к одному, что Алексея Львовича туда привезут. Если уже не привезли…
Кажется, Кольцов догадывался, к чему клонил полковник. И это начинало нешуточно беспокоить.
– Кстати, сводная сестра Поплавского действительно проживает в Западном Берлине, – издалека подъезжал к главной теме полковник. – Улица Тильштрассе, 17, это западная оконечность анклава, участки с малоэтажной застройкой. Софья Львовна, в девичестве Поплавская, нынче – Брюстер. Что-то нам подсказывает, что Поплавский ее навестит, верно? Родная как-никак душа, пусть и сводная. И навестит не раз, будут общаться регулярно. Софья попала в Германию по программе переселения советских немцев – не сказать, что она чистокровная немка, но покойная мама вроде ею была. Сестра Поплавского – фигура аполитичная, куда привезли – там и живет. Поначалу обитала в городе Зейме – это на Балтике, потом вышла замуж, переехала с мужем в Западный Берлин. Муж скоропостижно скончался, детей нет, вроде живет одна… А теперь внимание… – Полковник подался вперед, глаза заблестели. – К черту сестру, нам на ней не жениться. Как сказано, доступа в аналитический центр на Фельдештрассе у нас нет. Но все может измениться. По нашим каналам прошел сигнал: один из сотрудников этого центра ищет возможность выйти на КГБ. Фигура осведомленная, офицер западногерманской разведки, занимает в «бюро Крафта» не последнюю должность. Известна фамилия, но ее знают немногие: некто Людвиг Эберхарт. Мотивация господина нам пока неизвестна. Человек в годах. Известен его адрес в Западном Берлине – Кюрхаллее, 36. Видимо, одноквартирный дом. Сейчас это модно – проживать в своем доме. Ближе к земле, так сказать. Эберхарт хочет сотрудничать – но только с нашим комитетом. Он как огня боится Штази и недвусмысленно дал понять, что при появлении на горизонте данной
