Валерий Шамбаров - Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги
У самого Ларина со временем стала проявляться тяжелая болезнь, прогрессирующая дистрофия мускулов, он стал паралитиком. Однако на его теоретической плодовитости это не сказывалось. Считалось, что ум его остается глубоким и ясным, он по-прежнему признавался непререкаемым «светилом» в области экономики. И в конце 1920 г. по его разработкам развернулся следующий виток «реформ». 4 декабря вышел декрет о бесплатной раздаче продовольствия. В разоренной голодной стране он выглядел насмешкой. Но были проведены показательные кампании раздач продуктов «пролетариям». «Буржуазия» и «имущие классы» (т. е. интеллигенция) из претендентов на подобные блага заведомо исключались. Затем последовали декреты об отмене платы за почтовые, коммунальные услуги, проезд на транспорте, о бесплатной раздаче промтоваров. Готовилась вообще отмена денежного обращения, замена купли-продажи прямым «продуктообменом». Но все это дополнялось и бесплатным трудом. И продразверсткой. А Ленин, как и раньше, пребывал под гипнозом этих теорий, веря, что они ведут к созданию общества нового типа.
На самом деле эксперименты лишь углубляли общую катастрофу России. И американский советолог Р. Пайпс отмечал, что «другу Ленина, парализованному инвалиду Ларину-Лурье принадлежит рекорд: за 30 месяцев он разрушил экономику сверхдержавы». Ну нет, не один рушил. Необходимость реформ Ларина горячо отстаивали Бухарин, Преображенский, Троцкий. В современных исторических источниках с какой-то стати внедрилась версия, будто Лев Давидович на год раньше Ленина предлагал переход к нэпу. Впрочем, путь внедрения этой версии прослеживается очень четко. Своей прозорливостью и мудростью похвастался сам Троцкий в мемуарах, которые, как уже было показано, слишком часто не имели никакого отношения к истине. Потом утверждения Троцкого подхватили иностранные и российские антисталинисты. А потом стали переписывать друг у друга историки.
Но переписывать абсолютно без проверки. Да, без проверки, уж это можно утверждать однозначно. Потому что в мемуарах можно написать все что угодно. Бумага, она, как известно, все стерпит, не только мемуары, но и использование в известных местах. А строгие исторические факты, причем широко известные, говорят не о стремлении Льва Давидовича к нэповским порядкам, а совсем об обратном. В том самом 1920 г., когда он якобы предлагал изменить экономическую политику, он насаждал жесточайший «военный коммунизм» среди железнодорожников. Став председателем ЦК Союза транспортных рабочих, развернул дискуссию о профсоюзах. Требовал их «огосударствления». Такие профсоюзы он называл «школой коммунизма», видел в них инструмент управления пролетариатом. Профсоюзные структуры должны были стать подобием военных, и через них осуществилась бы милитаризация уже не только железнодорожников, а всех рабочих.
В ходе дискуссии о профсоюзах в 1920–1921 гг. Троцкий требовал сохранения в управлении страной методов «военного коммунизма». Настаивал на том, что индустриализацию в России надо проводить на основе принудительного труда и поголовной «коммунизации» крестьян. А для перехода к системе принудительного труда по мере ликвидации фронтов начал создавать «трудовые армии». В его распоряжении находилось 5 млн. красноармейцев. Правда, 5 млн. — только по списку. Многие давно дезертировали, другие вымерли от тифа. А командиры полков и дивизий не спешили исключать их из списков, чтобы и на них получить скудное довольствие, подкормить и одеть оставшихся. Тем не менее армия была чрезвычайно большой для мирного времени, слишком тяжелой обузой для страны. Ее решено было сократить до 800 тыс. Но Лев Давидович планировал и остальных не распускать по домам, а перевести в разряд «трудармейцев» и направлять работать туда, где прикажут.
К организации «трудовых армий» он привлек своего старого испытанного помощника М. Д. Бонч-Бруевича. А для того, чтобы эти формирования стали действительно работоспособными и не разбегались, подключил еще одно свое испытанное орудие. Перенацелил на новые задачи подчиненные ему реввоентрибуналы. В инструкции им указывалось, что «трудовое дезертирство при данной обстановке является таким же актом контрреволюции, как и вооруженное восстание против рабочих и крестьян». В марте 1921 г. на X съезде РКП(б) Троцкий строил планы: «С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность караться тюрьмой и смертью. А чтобы принуждение было менее тягостным, мы должны быть четкими в обеспечении инструментом, инвентарем…» [153] Полностью поддерживал его теоретик партии Бухарин. Он писал: «Принуждение во всех формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».
И тем не менее наряду с ужесточением системы «военного коммунизма» Троцкий действительно высказывал ряд предложений, которые можно воспринять в качестве «нэповских». О допуске более широкого «продуктообмена», о легализации частного сектора. Но только предназначались эти нововведения вовсе не для изменения экономической политики внутри России. Они требовались для создания и функционирования сети иностранных концессий! Вот и складывается полная картина, какой должна была стать Россия по планам троцких и лурье. Огромная разоренная страна — подобие единого концлагеря. Уменьшившееся затерроризированное население превращено в рабов и покорно трудится, поощряясь «куском хлеба». А сверхприбыли будут грести угнездившиеся в России и урвавшие в ней свою долю иностранные бизнесмены. Троцкий, кстати, открыто говорил в 1921 г.: «Что нам здесь нужно, так это организатор наподобие Бернарда Баруха» (Для справки, промышленный магнат и сионист Барух, который в войну был председателем комитета военной промышленности США, после войны стал американским представителем в Высшем экономическом совете Антанты, играл важную роль в деловых кругах и политике, разрабатывая, например, планы «помощи» для Германии, то бишь подчинения американцами ее экономики).
После всего этого могут ли показаться смешными слова, которые в советских фильмах обычно вкладывались в уста пьяных белогвардейцев: «Продали Россию!» Продавали, да еще как! И разворовывали. Поток ценностей, хлынувший на Запад, не иссякал, а ширился. Сибирские партизаны, отбившие золотой запас у чехословаков, наверное, были горды тем, что спасли достояние России. Драгоценности текли в казну и в ходе террора, «экспроприаций». Мало того, в рамках все тех же «экономических реформ» Ларина, советское правительство постановило ограбить не только «буржуев», а все население. 16 апреля 1920 г. вышел декрет о конфискации золота и драгоценностей у всех жителей России. Добавлялись и трофеи — так, из сокровищницы бухарского эмира было вывезено 7 вагонов золота.
Но шло это вовсе не на благо страны, не на благо народа и даже не на благо революции. В это же время в Стокгольме Олаф Ашберг предлагал всем желающим «неограниченное количество русского золота» через шведские банки. Здесь производилась «отмывка». Русское золото переплавлялось и шло в другие страны с новыми клеймами. Директор шведского монетного двора заявлял, что с 1 янаря по 22 апреля 1921 г. было переплавлено 70 тонн золота. Основная часть направлялась затем в Америку. И «Нью-Йорк Таймс» выносила на первую полосу заголовок «Золотой потоп в пробирной палате», отмечая, что за 8 месяцев 1921 г. США импортировали золота на 460 млн. долл. Из них в сейфах банка «Кун и Лоеб» осело 102,9 млн. (по нынешнему курсу — более 2 млрд.). Мощности пробирной палаты с переплавкой такого количества не справлялись, часть золота стали направлять в Сан-Франциско [105, 139].
Действовали и другие пути переправки драгоценностей. «Нью-Йорк Таймс» сообщала, что 29 апреля 1921 г. в Париж прибыло советское золото на сумму 10 млн. долл., которое является «первой из нескольких партий согласно контракту, подписанному в Москве французской делегацией». По этому контракту, возможно, партия была и первой, но в целом не первой. Еще раньше газета «Интернасьональ» информировала о поставках во Францию 200 ящиков золота на 50 млн. долл. [139]. Так что западные банкиры, финансировавшие русскую революцию, в накладе не остались. Не только сокрушили конкурирующую державу, но с ними еще и расплатились очень щедро. Только по одному «паровозному заказу» за рубеж ушло до четверти российского золотого запаса. Кстати, в апреле 1921 г. Лев Давидович с поста наркома путей сообщения ушел. Обеспечил «паровозную» аферу, доломал транспорт командными методами и расстрелами железнодорожников. После чего этот пост стал ему не нужен. Назначили Дзержинского — выправлять то, что еще можно выправить.
