Гаральд Граф - Моряки
Но самым любимым "изводом" было раскачать несчастную "Невку", когда К. уезжал по делам на "Моряк" Как только он отваливал, мы начинали, все вместе, бегать по нашему кубрику с одного борта на другой, и так как "Невка" была легкая, без котла и машин, то скоро начинала раскачиваться. Это замечали сигнальщики на "Моряке", потому что, несмотря на совершенно спокойный рейд, она так качалась, что даже выстрела касались воды. Докладывали вахтенному начальнику, который посылал сообщить К., а тот сломя голову несся на шлюпке. Когда мы из иллюминаторов ее замечали, то прекращали беготню и мирно рассаживались за занятиями, а он, взбешенный, выскакивал на трап и уже оттуда кричал: "Кадеты, на верхнюю палубу, во фронт" Начиналось обычное скучнейшее отчитывание, и кое- кого из самых больших шалунов наказывали, но нас это мало убеждало, и мы старались придумать, чем бы еще поизводить К.
Корабли Учебного отряда Морского корпуса на Ревельском рейде.
Так подошла осень. На рейд пришел весь отряд, и начались проверочные испытания того, что мы изучали летом. Экзаменационная комиссия состояла из строевых офицеров и корпусных, оттого экзаменов и побаивались, не хотели срамиться перед чужими. Но все предметы были несложными, да и мы понимали, что они действительно необходимы, иначе какими же морскими офицерами мы будем. Провал на этих экзаменах грозил лишением отпуска после плавания, и это тоже служило достаточной угрозой. После экзаменов были отрядные гребные и парусные гонки на призы в виде жетонов, биноклей и кубков, с соответствующими надписями. К ним мы усердно тренировались, но, к сожалению, почти все шлюпки имели разные качества, и оттого успех в значительной степени зависел от того, на какую попадешь. На некоторых, прилагая невероятные усилия, все равно нельзя было прийти первым или вторым, и, наоборот, на других из года в год их составы брали шутя призы.
После окончания гонок отряд возвращался в Кронштадт, и кадет на тех же пароходиках отвозили в Корпус и оттуда отпускали по домам до начала зимних занятий. Это был долгожданный момент, о котором мы мечтали все плавание. Быстро забрав вещи, разъезжались по вокзалам и затем дальше по разным уголкам России.
Впечатление от первого плавания оставалось очень хорошее, но мы отлично сознавали, что пока познакомились с морской службой в слабой степени и далеко еще не стали моряками. Ведь, в сущности, эта первая наша кампания дала только некоторую привычку к жизни на корабле, элементарные знания по морскому делу и опыт в управлении шлюпками, а настоящего моря мы совсем не знали. Два небольших перехода из Кронштадта на Котку и обратно, да еще в совершенно тихую погоду, нельзя было брать в расчет Еще если бы мы попали в свежую погоду и нас порядком бы потрепало, тогда, пожалуй, мы и получили бы некоторое понятие о море.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отпуск, как всегда, пролетел незаметно и показался одним мгновением, но таким дорогим и оставившим столько приятных воспоминаний. В этом году наш выпуск уже перешел в старший общий класс или 2-ю роту, которая причислялась к старшим, так как входила в состав батальона. В этой роте мы кончали среднее образование и со следующей начиналось специальное, т е. вроде юнкерского училища.
Наступивший учебный год был особенно знаменательным, так как 14-го января 1900 года предстояло празднование 200- летия Корпуса, ведшего начало от Навигацкой школы в Сухаревой башне, в Москве, основанной Петром Великим в 1701 году К этому празднеству начальство готовилось крайне тщательно, так как хотелось отпраздновать его пышно, и на торжествах предполагалось присутствие Государя, Государыни и некоторых членов Императорской фамилии и многих почетных гостей. Впрочем это действительно являлось знаменательным торжеством — празднование юбилея единственного в России учебного заведения, подготавливающего офицеров флота.
С самого начала года пошли всякие приготовления и репетиции парадов. Корпус получал новое знамя; ставился памятник Петру Великому в столовой, выбивалась медаль с изображением профилей Императоров Петра Великого и Николая II, все корпусные офицеры и первые три выпуска получали особый нагрудный знак, и издавался альбом с фотографиями гардемарин, кадет, офицеров, преподавателей и всех помещений. Само празднование ознаменовывалось торжественным богослужением, парадом, обедом, спектаклем в Мариинском театре и грандиозным балом.
6-е ноября в этом году не отмечалось и как бы переносилось на празднование юбилея 14-го января.
Так до Рождества время и проходило в занятиях и ожидании юбилея, и чем времени оставалось меньше, тем все заражались все большим волнением. Другие интересы и даже учение уходили на второй план.
Наконец подошло и столь долгожданное 14-е января. Особая полурота из старших гардемарин ходила в Зимний Дворец принимать новое знамя, и сам Государь особым золотым молотком вбил первый гвоздь в древко, и затем оно с музыкой было принесено в Корпус. Торжественно открыли памятник Петру Великому, который очень украсил столовую. Император, во весь гигантский рост, гордо стоял на невысоком пьедестале, в морской форме, с треуголкой на голове. Торжественное богослужение было совершено в столовой о. Иоанном Кронштадтским. На параде присутствовали Их Величества. Впереди маршировали гардемарины, переодетые в форму прежних времен. Государь остался очень доволен. Обед удался на славу, с традиционным гусем и коробками конфет Кадетам даже дали вина.
Красиво прошел парадный спектакль в Мариинском театре. Давалась опера "Евгений Онегин" Пели Фигнер и Яковлев — бывшие моряки. Зал пестрел почти исключительно морскими мундирами и роскошными туалетами дам. На спектакле присутствовали Государь, Государыня и некоторые члены Императорской фамилии.
Трем младшим ротам места были отведены на галерке, и мы с интересом наблюдали, что делается внизу, тем более что никогда так высоко не сидели. Все люди в партере, а также артисты на сцене казались маленькими, и нам особенно хорошо были видны эполеты и блестящие лысины многих солидных стариков.
Но венцом празднества был бал. Помещения особенно роскошно разукрасили. В столовой бриг "Меркурий" поставил все паруса, реи красиво обрасопил и зажег отличительные, красный и зеленый, огни. Впереди него, несколько сбоку, соорудили маяк, и на нем установили прожектор, который все время светил. Получалась полная иллюзия, что бриг проходит ночью мимо маяка, несясь на всех парусах.
Вся столовая была декорирована щитами, с гербами Корпуса и флагами, и вдоль карниза укреплены непрерывным рядом электрические лампочки. Вместе с люстрами они давали такое яркое освещение, что не было уголка, в котором была бы тень.
Танцы происходили в трех залах. Буфетов и гостиных было бесконечное число, и их красиво убрали. Гостей, несмотря на то что многим отказали, собралось такое количество, что даже обширные помещения с трудом их вмещали, и теснота была невероятная. Вначале все могли только медленно ходить в общем потоке людей и осматривать убранство зал и коридоров, а танцевать не хватало места. Да и не удивительно: с воспитанниками насчитывалось до девяти тысяч человек.
Только когда часть публики, достаточно нагулявшись, насмотревшись и устав от жары, разъехалась, начались настоящие танцы, длившиеся до 4-5 часов утра. Очень красиво устроили котильон. Котильонные украшения, в виде орденов, цветов, вееров, зонтиков и т д., привезли на особой гигантской раковине-колеснице, украшенной цветами. Ее везли переодетые в разных рыб и морских животных кадеты.
Моя рота ведала буфетами, и мне пришлось усердно работать в одном из них, устроенном в виде подводного царства — с кораллами, рыбами и морскими растениями. Угощать гостей было далеко не легким занятием, так как сквозь толпу с трудом удавалось протискаться, а все наперебой просили освежительных напитков, фруктов, чаю, тортов и конфет Хотелось удовлетворить гостей и не слишком заставлять ждать, и потому сбивались с ног, носясь от столов в буфет и обратно.
После окончания всех празднеств нам дали несколько дней отдыха, которым мы с удовольствием воспользовались, так как страшно устали от всех впечатлений.
После Нового года все обычно считали, что время идет быстрее, и второе полугодие любили больше, чем первое, потому что дни постепенно светлели и как-то становилось веселее. Уже с половины марта начиналось экзаменационное время, и оно всем нравилось, так как регулярные классные, равно и внеклассные занятия прекращались, и в период, предназначенный для подготовки, нас никто не тревожил, и мы всецело могли погружаться в зубрежку В дни после сдачи экзаменов обыкновенно все отдыхали.
Сами экзамены тоже имели своеобразный интерес, хотя большинство их боялось, и каждый по-своему к ним готовился: более серьезные просто повторяли весь курс, так что для них являлось безразличным, что их спросят, но остальные повторяли "по билетам" и некоторые билеты знали лучше, а другие хуже. Удача каждого заключалась в том, чтобы вытянуть именно тот билет, который лучше знаешь, тем более что и билеты по содержанию бывали разные: более легкие и более трудные. Для каждого курса имелась подробная программа, вопросы которой распределялись по 15-16 билетам. Кто не помнит эти картонные карточки, на которых с одной стороны ставились номера билетов, а с другой — номера вопросов программы.
