Рафаил Мельников - Эскадренные миноносцы класса Доброволец
Плавания этого дня стали новым испытанием для миноносцев: дождь, временами туман, мгла, свежий ветер и зыбь сбивали с курса. Миноносцы с трудом держались с флотом. Дредноут этой непогоды как будто и не замечал. Корабль отлично держался в строю, уверенно и точно управлялся, строго выдерживал заданное расстояние. Моряки, успевшие обучиться на 'Императрице Марии', обеспечивали быстрое вступление нового корабля в строй. Отлично показала себя во время проведенных в этом походе первых стрельб и артиллерия корабля. Флот торжествовал. Никто не сомневался, что дни 'Гебена' сочтены.
Черноморский флот в походе.
Вступление Болгарии в сентябре 1915 г. в войну выявило новый объект действий флота – порт Варну, где предполагалось развертывание базы германских подводных лодок. Новые обстоятельства войны резко увеличили нагрузку и на миноносцы. Вместо 70100-мильных переходов, как это было на Балтике при обороне Моонзунда и Рижского залива, черноморским миноносцам, ощутимо изнашивая механизмы, приходилось одно за другим совершать плавания по 700-1000 миль. А потому была налажена особая система замены охранных миноносцев во время перехода маневренной группы, когда вновь прибывшие продолжали выполнять боевую задачу тех, которые для пополнения запасов топлива уходили в Севастополь. Приемки топлива в море с транспортов, как это позволили себе немцы посреди Балтики, в Черном море не практиковались.
База Зунгулдак в этих обстоятельствах могла бы оказаться очень полезной. Но А.А. Эбергард никак не хотел воспользоваться уроком, о котором напоминал подобным же образом устроенный японцами под Порт-Артуром в 1904 г. порт Дальний. И очень заблуждаются те, кто привык верить, что в русском флоте уроки той войны были усвоены сполна и 'в лучшем виде'. Многое, слишком многое осталось забытым.
Особо показательным, хотя вряд ли кто из участников имел время об этом вспомнить, был поход 7-9/20-22 октября 1915 г. Корабли шли к недавно дружеским, а теперь ставшим вдруг враждебным берегам Болгарии, где все названия на карте напоминали о славе побед русского флота и дружбе славянских стран. Но все осталось в безвозвратном прошлом. Неузнаваемо изменились и люди и корабли. И только флаг, славный Андреевский флаг – символ нации, вековой носитель доблести и чести флота, как и встарь, осенял корабли. И флот, выполняя веление долга, с веками отработанной исполнительностью совершал очередной, но не приближавший Россию к победе поход.
Обстрел портовых сооружений Варны и Евксинограда вели 'Евстафий', 'Иоанн Златоуст', 'Пантелеймон'. В прикрытии находились 'Императрица Мария', крейсера 'Кагул', 'Память Меркурия' и 10 миноносцев. Из-за отсутствия разведывательных данных, плохой погоды, не позволявшей корректировать стрельбу (гидрокрейсеры с самолетами в поход не взяли), операцию не довели до конца, и она оказалась, по существу, безрезультатной.
Обстрел решили повторить в следующий раз с одновременным ударом с воздуха. Этот поход состоялся 12-15/25-28 октября 1915 г. Но немцы, как и после первого обстрела Зунгулдака, без промедления воспользовались сделанным предупреждением и поспешили оборудовать в Евксинограде базу для своих пришедших в Черное море первых подводных лодок. В новом походе, как и прежде, участвовали 1-я и 2-я маневренные группы с охранявшими их крейсерами и миноносцами. В дневном походном порядке 'Лейтенант Шестаков' держался около крейсера 'Кагул', а 'Капитан-лейтенант Баранов' при 'Памяти Меркурия'. До начала бомбардировки противник был атакован самолетами гидрокрейсера. Среди его летчиков был лейтенант В.Р. Качанский, ранее служивший старшим офицером на 'Лейтенанте Шестакове', а с 1914 г., получив подготовку и звание морского летчика, участвовавший в действиях авиации под Севастополем и экспедициях совместно с флотом.
Обстрел сосредоточенным огнем мыса Галета, порта и его сооружений продолжался с 8 ч. 57 м. до 9 ч. 33 м. Батареи Варны пытались отвечать, но к концу обстрела замолчали. По наблюдениям командира 3-го дивизиона капитана 1 ранга A.M. Клыкова (ранее в 1913-1915 гг. командовал 'Шестаковым') уже после прекращения огня были видны два неподвижно стоявших дыма, позволяющие думать о взрыве пороха или боеприпасов.
Успевшие выйти в море из Евксинограда две германские подводные лодки UB-7 и UB-8 выбрали для атаки концевой 'Пантелеймон'. Атак лодок ожидали и с миноносцев 3-го дивизиона, не раз обращая внимание на подозрительные предметы, оказывающиеся при приближении к ним либо масляными пятнами, либо остатками выброшенного с кораблей мусора. Это распыляло бдительность (о чем в донесениях командиров предлагалось сделать вывод на будущее), и опытные немецкие подводники сумели обойти корабли охранения. Но удача им не сопутствовала. Первая лодка выстрелить не успела – 'Пантелеймон' сделал непредвиденный поворот и ушел из-под прицела. Вторая лодка промахнулась. Энергичный огонь по воде из 152-мм пушек одновременно открыли 'Пантелеймон' и 'Евстафий'. Разрывы их снарядов немецкие подводники и приняли за взрыв торпеды, который они, как писал немецкий историк, 'хорошо слышали'.
На обратном пути, когда флот поднялся вдоль берега до широты Констанцы и повернул на восток к Севастополю, 'Лейтенант Шестаков' и 'Капитан-лейтенант Баранов' по сигналу с 'Императрицы Марии' отделились и пошли на север к Одессе. Здесь они должны были обеспечить испытания крейсера 'Прут'. Этот новый корабль русского флота ранее был турецким крейсером 'Меджидие'.
Желая реабилитировать себя в глазах общественного мнения, А.А. Эбергард пытался интенсифицировать действия флота. За последние три месяца маневренные группы совершили 10 походов. В них почти всегда в полном составе участвовали и корабли 3-го дивизиона. В тяжелых зимних условиях, проделывая в дневное время уже неукоснительно требовавшийся противолодочный зигзаг (в Черном море это называлось 'ломать курс'), с риском нарваться на плавающие мины (одну из них в походе 11 ноября расстрелял 'Зацаренный'), корабли неустанно бороздили море. Множилось число выходов в море уже вполне сформировавшихся двух дредноутных соединений, росло количество поставленных мин и потопленных турецких пароходов, фелюг и магонов (только в восточной части моря их было потоплено 778), но главные разбойники Черного моря оказались неуловимыми. Адмирал, вместо устройства надежной западни, все еще полагался лишь на счастливый случай.
Большой поход с 'Императрицей Марией' состоялся 18-22 декабря 1915 г. Три дня – с 19 по 21 декабря – корабли держались на широте Инады (около параллели 42°). Но 'Гебен', словно почуяв опасность, из пролива не выходил, и командующий, потеряв терпение, повернул к Севастополю. С 21 по 22 декабря с присоединившимися для усиления охраны 'Лейтенантом Зацаренным', Капитаном Сакеном', 'Пронзительным' и 'Пылким' занимались маневрированием. Утром 22 декабря во время практической стрельбы 'Императрицы Марии' встретили направляющуюся к Босфору 2-ю маневренную группу. Ее в этот раз возглавлял начальник крейсерской бригады контр-адмирал князь Н.С. Путятин. В охранении шли крейсер 'Память Меркурия', нефтяные миноносцы 'Быстрый', 'Дерзкий', 'Гневный', 'Поспешный'.
Если бы 'Императрица Мария', прийдя в полдень в Севастополь, поспешила, экстренно пополнив запасы, вслед за 'Императрицей Екатериной' и присоединилась к ней вместе с вышедшими вдогонку днем 23 декабря 'Лейтенантом Шестаковым' и 'Лейтенантом Зацаренным', события тех дней могли бы стать самыми знаменитыми в истории русского флота. Но А.А. Эбергард предпочел отдохнуть после трудного похода, а послать на охоту за 'Гебеном' другого флагмана не решился. Не исключено, что славу поимки 'Гебена' адмирал приберегал для себя. Но судьба благоволит лишь к тем, кто умеет воспользоваться данным ему случаем. И случай этот был представлен именно в ту ночь.
Изнурительная блокадная служба русских миноносцев наконец-то была вознаграждена. Ночью они у о. Кирпен перехватили и потопили шедший в Зунгулдак за грузом угля пароход 'Кармен'. От людей, снятых с парохода, стало известно, что утром их собирался взять под охрану сам 'Гебен'. Бросившись в погоню за утопившими пароход миноносцами 'Пронзительный' и 'Пылкий', 'Гебен' полным ходом спешил в подготовленную ловушку. Новый интерес для погони вызывали у него появившиеся с севера 'Лейтенант Шестаков' и 'Лейтенант Зацаренный'. С них уже были видны дымы 'Гебена'. Корабли подняли стеньговые флаги и приготовились к бою. Им оставалось лишь отойти в сторону от шедшей за ними 'Императрицы Екатерины', а ей дождаться, пока увлеченный погоней 'Гебен' не сблизится на достаточно близкое расстояние.
Но мужицкая мудрость 1812 г. 'не замай, дай подойти', к несчастью, не осенила князя Путятина. Не выдержав ожидания, он поспешил преждевременно броситься на сближение. Немецкий историк прямо пишет об огромных клубах черного дыма, которым 'Екатерина' преждевременно выдала себя. В 9 ч. 51 м. русский дредноут сделал поспешный, оказавшийся недолетным залп. Через 9 минут 'Екатерина' достигла накрытия, но 'Гебен' без промедления бросился на запад. Погоня была недолгой, и уже через 7 минут он вышел из зоны досягаемости огня 'Екатерины'. 'Императрицы Марии' у Босфора не было. Не оказалось там и русских подводных лодок. В 10 ч. 32 м. на кораблях пробили отбой боевой тревоги, в 10 ч. 40 м. повернули влево на обратный курс, в 10 ч. 50 м., следуя движению адмирала, спустили стеньговые флаги. Это было даже против Морского устава, требующего поднимать стеньговые флаги 'в виду неприятеля'. 'Гебен' еще виднелся по пеленгу 200°.
