Михаил Болтунов - Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова
Ученые института разработали также наземную станцию разведки и помех «Альфа». Она противодействовала радиолокаторам бомбоприцелов самолетов противника.
Вот, собственно, и все, чем был богат институт в те годы. Правда, следует отметить, что к времени прихода майора Мажорова в НИИ начались работы по созданию радиолокаторов с быстрой перестройкой частоты. Такие радиолокаторы рассматривались, как средство защиты от помех. В их лаборатории № 18 группа конструкторов — Борис Юдковский, Михаил Троицкий и Сергей Чувилысин создавали бортовую воздушную станцию «Силикат». В развитии «Альфы» разрабатывалась более мощная наземная станция с несколькими передатчиками. Она получила наименование «Бетта».
Над ней трудился Иосиф Альтман. Однако пока эти станции не могли эффективно противостоять локаторам с быстрой перестройкой частоты.
До приглашения к Брахману Мажоров успел побывать на так называемом научно-техническом семинаре на станции «Бетта». В большом зале собрался ведущий конструкторский состав трех лабораторий, всего человек тридцать. Докладывал Альтман. Он говорил о технических проблемах разработки приемников и о том, как собирается их решить.
Прослушав доклад, Юрий с удовольствием отметил, что он все понял, и даже готов был предложить кое-что свое. Но в последний момент благоразумно промолчал.
…В конце разговора Брахман предложил Мажорову заняться переделкой передатчика непрерывных шумовых помех «Натрий». Он хотел, чтобы «Натрий» стал передатчиком импульсных помех. Почему Теодор Рубенович поручил сделать это Мажорову, а не самим разработчикам «Натрия», так и осталось загадкой. Тогда Юрий не отважился спросить, а Брахман не открыл своей задумки. Впрочем, было весьма лестно осознавать, что первую конструкторскую задачу перед ним поставил не начальник лаборатории, а лично главный инженер института Брахман.
Юрий с удовольствием взялся за работу. Все продумал, взвесил, определил список необходимых приборов и оборудования и бросился в бюро, которое возглавлял Вадим Дьяконов.
Начальник бюро прочел список и с сарказмом спросил:
— Майор, вам больше ничего не надо? Мажоров удивленно заморгал.
— Ну, списочек маловат.
Дьяконов выдержал паузу и вполне серьезно сказал:
— Из того, что вы хотите, у меня ничего нет. Вот только старые приборы, которые до войны принадлежали фирме «Телефункен».
Юрий стал возражать. Дьяконов больше не сказал ни слова, он нагнулся, достал из-под стола табличку и поставил ее перед Мажоровым. На ней было написано: «Изложил свое дело? А теперь убирайся!»
Пришлось брать, что предлагали. Кое-что из старых приборов «Телефункена» удалось использовать, но недоставало очень важного прибора — импульсного осциллографа. А без него как без рук.
Правда, через некоторое время Дьяконов смилостивился и вытащил из загашников новенький осциллограф.
Для успешной работы не хватало то одного, то другого. Приходилось что-то придумывать самому, как-то изворачиваться, искать, конструировать. После переделки, когда передатчик, наконец, стал работать в импульсном режиме, встал ребром вопрос об импульсной мощности. Не зная этого — нельзя идти дальше. Но импульсного измерителя мощности добыть не удалось. Пришлось провести эксперимент. Высокочастотный кабель Мажоров погружал в стеклянный сосуд. Наклон кабеля обеспечивал волновое сопротивление. В воду ставил термометр, включал передатчик и начинал наблюдать за нагревом воды. Затем, зная объем воды, начальную и конечную температуру, время на нагрев, вычислял среднюю мощность. Потом определял импульсную мощность.
Подобных ухищрений приходилось придумывать великое множество. Все ведь от бедности нашей. Но важно было другое — работа по переделке «Натрия» шла успешно и вскоре завершилась. Свое первое конструкторское задание майор Юрий Мажоров выполнил.
«ТАК Я ВОШЕЛ В НАУКУ…»
В декабре 1954 года в семье Мажоровых родилась дочь. Ее назвали Ларисой, Ларочкой. Юрий был на седьмом небе от счастья. Исполнилась его мечта. Теперь у них был не только сын, но и дочь.
Жили они на съемной квартире, и хотя с хозяевами у них складывались добрые отношения, видимо, те стали уставать от семьи Мажоровых. Лариса росла спокойным, некрикливым ребенком, тем не менее двое маленьких детей приносили немало шума и хлопот. Хозяйка, Елена Ивановна, стала намекать, мол, ее дочь Вера собирается разводиться с мужем и переезжать обратно к отцу с матерью, а хозяин Николай Иванович рассказывал о том, что скоро их дом и вовсе будут сносить, поскольку здесь начинается большое строительство.
Юрий не ждал, пока его попросят покинуть помещение, искал квартиру, но удача не сопутствовала ему. В Москве трудно было найти жилье.
К радости бездомных офицеров, в институте прошел слух, якобы адмирал Берг сумел выбить жилплощадь из Министерства обороны и вскоре офицеры получат комнаты.
Начальник лаборатории Емохонов записался на прием к Бергу. У него было двое детей, и он рассчитывал на получение жилплощади. Правда, Николай Павлович «квартировал» у тестя-генерала. Но он не желал быть «в примаках» и всячески пытался вырваться из-под крепкой генеральской руки. Примеру начальника последовал и Мажоров. Тем более что у него не было тещи-генеральши.
Первым на прием к начальнику института попал Емохонов. Вернулся оттуда темнее тучи.
— Когда я ему сказал, что у меня двое детей, знаешь, что Аксель Иванович ответил? — спросил со вздохом Емохонов.
Мажоров только неопределенно пожал плечами. Откуда ему было знать ответ Берга.
— Он ответил, чем вы думали, когда заводили детей, не имея жилья? Вот так.
Юрию не хотелось услышать нечто подобное, и он отказался от встречи с Бергом. Тем не менее слухи о жилье вскоре стали реальностью.
Заместитель начальника института по тылу полковник Молчанов вызвал к себе Мажорова и сказал:
— Мы получили квартиру. Одна комната в ней предлагается вам. Езжайте, посмотрите.
И он вручил Юрию листочек. На нем был написан адрес: ул. Октябрьского Поля, дом…
— Это в районе Песчаных улиц, за метро «Сокол», — добавил полковник.
Юрий сразу же поехал посмотреть комнату. Нашел дом-новостройку, пятиэтажку. В квартире пять комнат. Вход через прихожую. Комната, которую предлагали ему, размером в 17 метров, слева от входа.
Мажоров стоял в смущении и нерешительности. С одной стороны, это своя комната. А то ведь завтра хозяева выставят и окажешься вовсе на улице, с другой — коммуналка и есть коммуналка. Дети растут, теснота. Поселишься и останешься тут навсегда. Такое вполне возможно.
Ничего не решив, он поехал домой. Рассказал о сомнениях жене. Татьяна, выслушав мужа, предложила: давай вместе поедем, посмотрим и решим окончательно. Взяли детей и махнули на Октябрьское Поле.
Тане комната не показалась маленькой. Газовая плита имела четыре конфорки. На кухне можно поставить столы. Словом, решили согласиться.
Через месяц Юрий получил ордер, и они переехали в свою комнату. Соседями оказались институтские офицеры-майоры Владимир Клюшников с женой и дочерью, Николай Стрелковский, тоже с супругой и дочерью, Борис Никольский с таким же составом семьи. За стенкой поселился холостяк, майор Борис Бунчиков. Всего их было четырнадцать человек, из них пятеро детей в возрасте от двух до пяти лет. Так началась их коммунальная жизнь.
Вскоре после заселения их посетил начальник политотдела института полковник Аркадий Горохов. Офицеры были на службе, он побеседовал с женщинами, и с тех пор за этой квартирой закрепилось шуточное прозвище: «Общежитие имени Горохова».
Жизнь на новом месте налаживалась. Татьяна занималась воспитанием детей. Юрий с раннего утра уезжал в институт.
Брахман поручил Мажорову новую работу. Она носила наименование «Север». Научным руководителем этой разработки был сам Теодор Рубенович.
Главным видом помех для радиолокационных станций были шумовые помехи. Они, собственно, и маскировали отраженный от цели сигнал. Но эти же помехи делали невозможным контроль за РЛС. Станция мота в любой момент сменить частоту и уйти из-под помех. И потому конструкторы помеховых систем старались создавать шумы в максимально широком диапазоне частот.
Примером тому создаваемая в те годы станция заградительных помех «Завеса». Руководил её разработкой Григорий Айзикс. Она, безусловно, была мощная, но в то же время очень энергоемкая, громоздкая и тяжелая. Достаточно сказать, что для ее размещения строился специальный самолет.
Разумеется, ученые понимали — больше наращивать вес и энергоемкость станции невозможно. Надо искать иные, альтернативные пути. И тогда возникла идея: вместо широкополосной шумовой помехи излучать помеху импульсную, подобную импульсам РЛС. Идею надо было проверить на практике. Вот тогда Брахман и поручил эту работу молодому научному сотруднику НИИ майору Мажорову. По сути, это означало введение исследовательских работ по созданию системы ответных помех.
