Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944
Здесь мы остались на всю ночь, высушили свое обмундирование, сварили картошки и закусили яблоками. На следующее утро продолжили свой путь, к нам присоединилась еще одна группа численностью около двадцати человек. Через некоторое время снова пошел дождь. Около полудня на старой тропе через перевал в Карпатах мы подошли к другой пограничной избушке. Она стояла пустой, никаких припасов в ней не оказалось. Еще через пару часов под проливным дождем мы наткнулись на двух бесхозных лошадей. Одну из них мы пристрелили, затем, сумев развести под дождем костер, поджарили себе мясо. Покончив с едой, двинулись дальше через перевал. Здесь, на высоте, нам встречались многочисленные группы солдат. С раннего утра на западе был слышен звук сражения, в основном все заглушал гром артиллерии. Фронт, стало быть, находился уже недалеко. После обеда мы встретили группу солдат, которые возвращались с того направления, — они сообщили нам, что дорога вниз от перевала выводит напрямую к русским. Поэтому я принял решение уклониться к югу, чтобы по возможности обойти фронт. Ночь мы провели в заброшенном доме.
6 сентября мы продолжили свой путь сначала в южном направлении, а примерно через час снова повернули на запад. По дороге нам встретилась вершина, на которой не рос лес, и мы поднялись на нее. Нашему взору открылось плоскогорье, на котором располагалось несколько деревень, шум сражения доносился спереди справа. Мы было решили, что смогли обогнуть фронт и обошли русскую передовую с юга. Эта мысль придала нам силы, мы поспешили спуститься в долину и обогнули еще одну, более низкую гору, следуя по направлению к увиденному нами плоскогорью. Но тут внезапно мы услышали совсем недалеко от себя топот шагов и шум моторов. Примерно в 100 метрах от нас за деревьями проходил проселок, по которому двигалась колонна солдат. Однако это были не германские солдаты, как мы было надеялись, но передовая маршевая колонна русских. Поскольку пересекать дорогу, по которой они двигались, с группой в двадцать человек при дневном свете было немыслимо, мы снова разделились на более мелкие группы. Со мной осталось около десяти человек.
Когда после прохождения очередной русской колонны дорога на какое-то время опустела, я решился, вместе со своими людьми, броском пересечь ее. Двигаться снова на юг представлялось мне нецелесообразным, прежде всего потому, что мы для этого не были готовы физически, так как очень ослабли. Нам удалось перебежкой пересечь дорогу, оставшись не замеченными русскими. Поскольку мы не знали, где именно мы находимся в тылу русских войск, то снова двинулись в путь только с наступлением темноты и прошли вблизи вражеской артиллерийской батареи. Так как, продираясь во тьме ночи сквозь чащу леса, мы наделали бы много шума, то сначала мы дождались восхода луны около полуночи. При ее свете оказалось, что недалеко от нас находится русский часовой, охраняющий стоящих примерно в 20 метрах от нас лошадей. Быстро покинув это место, мы снова переночевали в небольшом леске.
Утром 7 сентября мы разглядели впереди у горизонта село, в котором шел бой. Двигаясь к нему, мы встретили пастуха, который рассказал нам, что это село называется Геленке, до него около шести километров и оно все еще занято германской частью. Мы двинулись сначала в южном, а потом в юго-западном направлении. Перевалив через очередную высоту, мы наткнулись на лагерь венгерских беженцев, где нас снабдили продуктами. Но вскоре, при известии о том, что сюда двигаются русские, нам пришлось его покинуть. Один старик, который кое-как говорил по-немецки, рассказал нам про дорогу к германской передовой. Он также подтвердил, что село Геленке еще занято германскими и венгерскими войсками.
Мы двинулись вверх по склону в направлении тропы, ведущей в Геленке. Вскоре село уже лежало перед нами. С севера были слышны шум боя и рев самолетных моторов. Около 19.00 мы вошли в Геленке. На окраине села мы встретили двух саперов, у которых был приказ взорвать мост, когда по нему пройдут отступающие германские войска.
Мы выполнили свой долг и спаслись...»
Обер-лейтенант Штайнмайер (161-я пехотная дивизия)[147]: «28 августа. После броска из заболоченной низины на Пруте я собрал боевую группу численностью 400 человек и с ней добрался до лесного массива южнее Хуши. У взятого в плен русского майора, которого мы захватили в рукопашной схватке, мы нашли карту местности вплоть до Серета, которая позже сослужила нам хорошую службу. В лесном массиве я встретил своего знакомого офицера из нашей дивизии, майора Шваммбергера, который уже предыдущей ночью с горсткой своих людей смог сюда прорваться. Мы решили объединиться и вместе попытаться воссоединиться с германскими войсками на новой линии фронта.
Этим же вечером, предчувствуя опасность, мы начали движение на юго-запад и на следующее утро подошли к большому шоссе Васлуй-Бырлад восточнее Делени. В качестве главного направления движения было определено юго-западное — заранее, еще генералом Мюллером. Но так как именно в этом направлении мы наблюдали небывало напряженное передвижение танков, моторизованных и гужевых колонн противника, а также пешую переброску пехоты, то на основании этого мы пришли к заключению, что удар противника от Ясс будет развиваться на юг, на Галац и Фокшаны, а потому приняли решение двигаться не на юго-запад, а на запад, с целью воссоединения с германскими войсками на Серете. Утром мы слышали звуки нарастающего боя, прежде всего стрельбу из тяжелых орудий, что, по нашему пониманию, значило — русские уже окружили весь лесной массив и сжимают кольцо, чтобы уничтожить находящиеся в нем германские войска.
С утра 30 августа нам пришлось уходить от преследования поисковой команды врага, и наша группа разделилась. В последующие дни мы почти ежедневно, а то и по нескольку раз в день вступали в боевое соприкосновение с врагом, чаще всего ночью, в результате чего наша группа быстро сократилась до 50 человек, а позднее в ней осталось всего 11 солдат. Порой мы несли тяжелые потери, порой с нами сливались другие группы, которые, выходя из лесов и кукурузных полей, наталкивались на нашу и без всяких усилий с нашей стороны пополняли ее личный состав. 5 сентября мы вплавь преодолели Серет и, глубоко разочарованные, не обнаружили на другом его берегу германских войск, но, не лишившись энергии и мужества, отправились дальше на их поиски.
Спустя сутки после этого в предгорьях Карпат мы были обстреляны и окружены румынскими солдатами. После полуторачасового боя нам, семерым оставшимся, удалось вырваться из этого окружения. После этого случая мы всегда обращали внимание на то, чтобы не сближаться с румынами. Однажды нам удалось захватить двух русских, у которых мы позаимствовали две винтовки и довольно значительное количество боеприпасов.
Питались мы в основном фруктами, огурцами, кукурузными початками, сырым или печеным картофелем, а также тем, чем нам удавалось разжиться в деревнях, куда мы заходили только за едой, которой тамошние крестьяне более или менее добровольно делились с нами. После того как они все чаще стали наводить на нас русские патрули, мы стали избегать вступать в контакт с румынским населением.
Однажды мы нашли немецкую листовку ОКХ (Главного командования сухопутных сил) с призывом к солдатам 6-й армии и схемой линии фронта в Карпатах. Хотя она была датирована довольно давним числом, эта схема все же дала нам достаточно важную информацию. Иногда до нас доносился отдаленный орудийный гром. Однако радовались мы слишком рано, поскольку, хотя мы целыми днями двигались в том направлении, фронт все не приближался, так как наши войска отступали.
В середине сентября стало ощущаться планомерное наводнение местного населения со стороны Советов всякими подстрекательскими слухами и дезинформацией о положении на фронте, направленной на то, чтобы смутить всех германских солдат, пробивающихся к своим, и поколебать их решимость сделать это. По мере того как мы приближались к линии фронта, среди населения стали распространяться слухи о том, что линии фронта будто бы больше нет, а есть только один большой новый котел, который вот-вот будет ликвидирован.
Этими топорными методами врагу не удалось подорвать нашу волю прорваться к германским войскам — несмотря на все усиливающееся телесное изнеможение, на все растущее обременение ранеными, которых приходилось тащить с собой, несмотря на толстые мозоли на наших ногах, несмотря на все новые и новые разочарования, когда мы были уже вблизи германского фронта, а он снова и снова откатывался назад. Почти каждый день мы попадали под удары врага, его оперативные группы преследовали нас. Но всякий раз нам удавалось проскользнуть буквально под носом у русских поисковых команд, а потом и уйти, напрягая последние силы, через Карпаты в леса Южной Венгрии.
