Валентин Тараторин - Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн
Здесь стоит сделать оговорку. Конечно, в любой армии встречались воины, наделённые выдающимися боевыми качествами, но ведь подавляющая часть войска состояла из средне- или даже слабо подготовленных бойцов.
Подтверждение этих выводов можно найти у Курция Руфа, который в описании битвы при Иссе сообщает:
«На правом же фланге персы сильно теснили фессалийскую конницу, и один отряд был уже рассеян их натиском. Тогда фессалийцы ловко повернули коней, возвратились в сражение и учинили большое побоище варварам, настолько уверенным в победе, что они уже рассеялись и сами расстроили свои ряды. Кони и всадники персов были в равной мере отягощены пластиночными панцирями и с трудом двигались в этом сражении, где главным была быстрота, так что фессалийцы на своих конях окружили их и брали в плен многих» (120, с. 40—41).
Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод о несостоятельности версии, допускающей возможность использования тяжеловооружённых всадников (либо пехотинцев) в рассредоточенном боевом порядке. Даже если каждый из них прикрыт несколькими лёгкими лучниками, что может сделать такой строй против плотной стены всадников, с флангов защищенных рассыпавшимися стрелками?
Следовательно, место тяжеловооружённых — в строю, и лишь в исключительных случаях их можно было использовать врассыпную, скажем, если удавалось загнать врага в ущелье, где легковооружённым лучникам не было места для маневра или бегства. В этом случае катафракты, рассеявшись, могли бы уничтожить всех лучников поголовно. Но такие обстоятельства выпадали нечасто.
Естественно, возникает вопрос, не слишком ли накладно было снаряжать всех тяжёлых всадников средствами защиты? На это можно ответить, что число воинов, вооружённых полными доспехами, было невелико в любом государстве.
Если следовать расчётам Полибия и построить отряд конницы в 8 рядов по 100 всадников в шеренге (105 т. 2, с. 457), то тяжеловооружённых в таком соединении будет 114 человек, то есть только те, кто составляет первую шеренгу и фланговые ряды[16].
Всадники, находившиеся на флангах, должны были иметь доспехи для лошадей, прикрывающие весь их корпус, как сказано в приведённом выше отрывке из Ксенофонта[17], а тем, кто стоял непосредственно лицом к врагу, достаточно было использовать конские нагрудные панцири, налобники и нашейники. Остальным 686 кавалеристам не было нужды защищаться так серьёзно, ибо они находились под защитой катафрактариев, закрываясь ими, как щитом. (80, с. 42; 87, с. 17)
Что касается вооружения, использовавшегося тяжеловооружёнными, в частности, скифами, то о нём можно сказать следующее:
Строго регламентированного, однообразного оружия ни в древности, ни в античности или средневековье всадники, да и остальные воины не использовали. Каждый из них вооружался согласно личному желанию и приверженности к тому или иному типу вооружения. Как доспехи, так и холодное, либо метательное оружие изготавливались в зависимости от вкуса заказчика, его достатка и фантазии мастера, а посему образцов вооружения было безграничное множество. Но всё же существовали некоторые общие черты.
Даже тяжеловооружённый всадник-кочевник был лучником. И, хотя у некоторых специалистов это вызывает сомнения, поскольку считается, что катафрактарию полагалось биться копьём, мечом или булавой (285, с. 31), дошедшие до нас изображения доказывают неверность таких суждений. Например, на наскальном рельефе в Фирузабаде высечен парфянский тяжеловооружённый всадник, у которого чётко просматривается колчан со стрелами (285, с. 38). Некоторые изображённые на колонне Траяна сарматские катафракты отстреливаются из луков от преследующих их римских всадников (285, с. 36). В более поздние времена, по трактату Псевдо-Маврикия, византийским тяжеловооружённым воинам предписывалось обязательно иметь луки и колчаны (67, с. 16).
Скифские всадники употребляли гориты, состоявшие из футляра для лука с пришитым к нему с наружной стороны отделением для стрел. Обычно горит носили на поясе с левой или с правой стороны, в зависимости от того, какой рукой воин предпочитал натягивать тетиву (183, с. 75; 332, с. 26—28). Количество стрел в нём могло быть различным. Луком катафракты пользовались, находясь на безопасном расстоянии от противника. Если бы они попытались сделать это вблизи от конного или пешего строя врага, то рисковали быть опрокинутыми контратакой, потому что на короткой дистанции не успели бы вложить луки в гориты и приготовиться к отражению удара копьями. Кроме того, атака латной конницы наиболее эффективна тогда, когда она производится на полном карьере.
Характерно такой момент описан у Плутарха в биографии Антония:
«Римская конница получила приказ, как только тяжёлая пехота приблизится к первым рядам парфян на полёт стрелы — немедленно гнать коней на врага. Парфян, стоявших при дороге, построение римлян до крайности изумило, и они насторожённо следили за неприятельскими воинами, которые шли молча, спокойно, храня равные промежутки между рядами, и только потрясали на ходу копьями. Когда же прозвучала труба и римские конники повернули и с шумом ринулись в нападение, их натиск парфяне выдержали (хотя луки сразу оказались бесполезны и оессильны — враги были слишком близко), но следом в дело вступила пехота, издавая оглушительные крики и грохоча оружием; тут и парфянские кони испугались, и сами всадники обрати-гись в бегство… (102 т. 3, с. 249).
Всё же стоит признать, что для катафрактариев лук был лишь вспомогательным боевым средством. Основной их задачей было прорвать плотные конные построения противника и здесь нужно было пользоваться копьём. Мечи, кинжалы, булавы, клевцы были для этого слишком коротки и применялись только в случае поломки или утери копья.
Латникм могли использоваться лишь против конницы или лёгкой пехоты. Мнение, что катафракты успешно таранили и сминали плотные ряды тяжёлой пехоты, абсолютно неверно (285, с. 42-43; 309, с. 227; 216 т. 1, с. 24). Если бы это было так легко, то пехота оказалась бы попросту не нужна, коль скоро кавалерия всегда побеждала её и в стрелковом, и в рукопашном бою. А между тем пехота продолжала существовать и развиваться.
Не сохранилось ни одного упоминания древних авторов о том, что конница в лобовой атаке прорвала пехотную фалангу. Есть, правда, один эпизод у Аппиана в описании битвы при Херонее в «Митридатовых войнах»:
«Прежде всего он (Архелай — В. Т.) выслал конницу, которая сильным натиском разрезала фалангу римлян на две части и затем, ввиду малочисленности римлян, стала легко их окружать. Римляне сильно отбивались, повернувшись во все стороны. Особенно трудно было римлянам, находившимся под начальством Гальбы и Гортензия, против которых стоял сам Архелай, так как варвары, находясь на глазах своего военачальника, наступали с особенной настойчивостью. Но тут Сулла двинулся на них с большим количеством всадников. По значкам военачальника и по поднятой большой пыли Архелай заключил, что приближается Сулла, поэтому он прекратил окружение и отступил в свой боевой строй» (3, с. 255).
В данном случае термин «разрезала» не надо отождествлять с «прорвала» или «опрокинула». Речь здесь наверняка идёт о том, что воины Митридата проскочили в промежутках между манипулами, оставленных римлянами для удобства передвижения; видимо, они не успели сомкнуться и образовать сплошной фронт фаланги. Случай этот аналогичен случаю с персидскими колесницами, рассказанному Аррианом в книге «Анабасис Александра», в эпизоде битвы при Гавгамелах.
Думаю, нет смысла перечислять все свидетельства бессилия кавалерии против пехоты в рукопашной. Монтекукули, полководец габсбургских войск, написавший военный трактат в конце 17 века, говорит об этом так:
«Ежели рота пикинёров плотно сомкнута, то коннице никак и ничем сего малого корпуса разорвать не можно; для того, что копейщики за 20 шагов рейтора к себе не подпустят…» (76, с. 23)
Пытливый читатель, конечно, может спросить: а как же броня для лошадей и всадников? Ведь сила напора бронированного конника намного больше, нежели пехотинца?
Но нельзя забывать, что, как бы конь ни был хорошо защищен, ноги его почти всегда оставались открытыми, за исключением редких случаев, относящихся к средним векам (161, с. 167; 216 т. 4, с. 315). В строе конных латников обычно только воин, стоявший в первой шеренге, мог активно вести рукопашный бой. Иногда использовалась и вторая шеренга. Тогда как каждой паре всадников противостояли 6—7 пехотинцев в фаланге, а максимум — и все 12, стоявшие в шести шеренгах друг за другом (307, с. 83). Плотную человеческую массу, закрытую доспехами, щитами и частоколом копий, не в силах смять ни одна лошадь. Даже у боевого коня есть чувство самосохранения, так что он не пойдёт на смерть добровольно. И всаднику приходилось, отбивая удары пехотинцев, ещё и управлять испуганным животным, понукать его, заставляя двигаться в нужном направлении[18].
