Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя
Итак, в год юбилея славной победы советского народа под руководством Сталина надо четко осознать: были и остаются Герои Советского Союза. Но были, есть и торжествуют предатели Советского Союза. Многих из них следует считать трижды предателями: СССР, великой России, Коммунистической партии. Они вынуждены выдавать себя за идейных врагов коммунизма, марксизма, ленинизма, сталинизма и еще невесть чего. Но все это лишь маскирует горькую правду: они вольно или невольно стали врагами советского народа, России, русской культуры.
Есть среди них — слишком много! — оболваненные антисоветской пропагандой, мнящие себя монархистами (без царя не только в голове, но и в реальности) и патриотами (без Родины, ибо она у нас всех одна — СССР). Удивительным образом подобные монархисты и патриоты оказались в одних рядах с ненавистниками России. Ведь во всем мире Советский Союз называли Россией, а его граждан — русскими. На этом и зиждется современная антисоветская пропаганда.
Развязав ее у себя в Отечестве, руководители страны так и не поняли, что позорят, уничижают собственное государство, да и себя самих тоже. Вот когда удалось сделать нынешний русский народ жалкими рабами и приспособленцами.
Судите сами: капиталы в руках абрамовичей, энергетикой заведуют Чубайсы, экономикой — Грефы, пропагандой и «культурой» — многочисленные швондеры. Русским предоставлена роль шариковых, прислуживающих тем, кто их ограбил, оболванил и продолжает унижать.
Горько писать об этом. Однако правду необходимо знать всем нам для того, чтобы сохранился наш народ, не распалась и не сгинула навсегда Россия. И дело тут не только в патриотических чувствах, любви к Родине. В XXI веке человечество оказалось в тупике, без ориентиров, достойных разумных существ, без высоких ду-
36
ховных идеалов, без великих свершений. Вот почему нам надо вновь и вновь обращаться к недавнему героическому прошлому, вспоминать замечательных людей того времени, осмысливать их жизненный путь и деяния.
...Героические эпохи справедливо сопоставляют с бурями, ураганами, землетрясениями. Происходит нечто подобное природной катастрофе. Буйство социальных стихий подчас бывает пострашней того, что случается даже во время великих потопов, увековеченных в памяти поколений в виде сказок и мифов или даже преданий, вошедших в священные писания (Веды, Библия, Коран, а значительно раньше — эпос о Гильгамеше). Во время таких социальных бурь качества любой человеческой личности проявляются в полной мере. (Так было и с главным героем нашего повествования.)
Во время социальных конфликтов сталкиваются в беспощадной борьбе идеологии, порой облеченные в яркие демагогические наряды, выступающие под светлыми знаменами, хотя в основе своей сохраняющие нечто совсем иное. Как писал М. Волошин:
Одни возносят на плакатах Свой бред о буржуазном зле,
О светлых пролетариатах,
Мещанском рае на земле...
В других весь цвет, вся гниль Империй,
Всё золото, весь тлен идей,
Блеск всех великих фетишей И всех научных суеверий.
Но в их борьбе в конечном счете победителями оказываются другие — те, кто не рискует жизнью ради идеи. Они скрытны, шустры и неистребимы, как тараканы; умеют приспособиться к любому государственному устройству:
А вслед героям и вождям Крадется хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной Размыкать и продать врагам!
Сгноить ее пшеницы груды,
Её бесчестить небеса,
Пожрать богатства, сжечь леса И высосать моря и руды.
37
Эта готовность паразитировать на ослабленном общественном организме — характерная черта определенной категории людей в благоприятной для них исторической ситуации. Как бы мы ни превозносили или ни кляли революции, они сродни кризису в период тяжелой болезни. Если общественный организм сможет оправиться от такого потрясения, значит, нашлись какие-то силы, сумевшие преодолеть, перебороть, подавить хищные инстинкты беспринципного собственника, озабоченного только личными интересами.
Такие силы в русском обществе нашлись после Гражданской войны. Но их не оказалось во времена брежневско-горбачевско-ельцинские; да и путинское в этом отношении мало чем от них отличается к лучшему.
В этом принципиальная разница между двумя революционными периодами XX века. Первый был кровавый, разрушительный, принесший огромное количество жертв и разруху. Однако последствия его были созидательными: в стране был установлен жесткий государственный порядок, не позволивший паразитическим группам и прослойкам присваивать национальные богатства.
Вновь хочется обратиться к свидетельству мудрого, чуткого и честного поэта Максимилиана Волошина, который в августе 1919-го так охарактеризовал этот подвид человека — падальщика, спекулянта, паразита:
Кишеть на всех путях, вползать сквозь все затворы,
Менять все облики, все масти, все оттенки,
Быть торгашом, попом и офицером,
То русским, то германцем, то евреем,
При всех режимах быть неистребимым,
Всепроникающим, всеядным, вездесущим,
Жонглировать то совестью, то ситцем,
То спинками, то родиной, то мылом,
Творить известия и зажигать пожары,
Бунты и паники; одним прикосновеньем Удорожать в четыре, в сорок, во сто,
Пускать под небо цены, как ракеты...
Пресуществлять за трапезой вино и хлеб Мильонами пудов и тысячами бочек —
В озера крови, в груды смрадной плоти;
В два года распродать империю,
Замызгать, заплевать, загадить, опозорить,
Кишеть как червь в ее разверстом теле...
38
Устремления таких людей были подавлены после Гражданской войны благодаря установлению суровой диктатуры партии большевиков. И хотя в самой партии копошилось немало паразитических элементов, они вынуждены были подчиняться суровой партийной дисциплине. Им приходилось юлить, притворяться, приспосабливаться, и от этого они становились едва ли не самыми убежденными, хотя и скрытыми, врагами советской власти.
Второй революционный период «Горбачева—Ельцина» был сравнительно мирным, почти бескровным, сам по себе не сопровождавшийся миллионами жертв и разрухой. Однако последствия его оказались губительными для общества. Потому что в стране власть захватили казнокрады, предатели, спекулянты, воры в законе и вне закона, мошенники от финансов и от политики...
Все это осуществлялось под дымовыми завесами борьбы за свободу предпринимательства и прессы, за права человека, гуманистические идеалы и цивилизованную страну. Возникло государство, все устои которого разъедены «лжой, как ржой». Честные предприниматели оказались банкротами, пресса — продажной, народ — бесправным, государство — криминальным. И это — не эмоциональные характеристики. Каждую из них можно подтвердить огромным множеством фактов.
...Вспоминаю 22 августа 1991 года, бурное ликование московской интеллигенции по случаю победы ельцинистов (ельциников?). Были радостные митинги и демонстрации по случаю свершившейся бескровной революции.
Утром того дня я оказался свидетелем символического эпизода. В одну из частных лавочек вошел молодой человек и громко сказал скучавшей продавщице:
— Мы победили!
Да, они победили.
«Между тем обреченная на гибель русская интеллигенция торжествовала Революцию, как свершение всех своих исторических чаяний. Происходило трагическое недоразумение: вестника гибели встречали цветами и плясками, принимая его за избавителя. Русское общество, уже много десятилетий жившее ожиданием революции, приняло внешние признаки... за сущность события и радовалось симптомам гангрены, считая их предвестниками исцеления. Эти месяцы были вопиющим и трагическим противоречием между всеобщим ликованием и трагической действительностью. Все дифирамбы в честь свободы и демократии — все митинговые речи и газетные статьи того времени — были нестерпимой ложью».
39
Это уже выдержка из записей М. Волошина, относящихся приблизительно к началу 1918 года. И в те давние, и в недавние времена наименее понятливой частью общества оказалась интеллигенция. Она привыкла питаться иллюзиями, заниматься самообманом, хотя не забывала прислуживать имущим власть и капиталы. В первом случае (февраль 1917-го) внешними признаками, ее обманувшими, Волошин назвал такие: «падение династии, отречение, провозглашение республики». Во втором (август 1991-го) это были: падение КПСС, свержение правительства СССР. К власти пришли демагоги, казнокрады и дельцы теневой экономики — буржуазные элементы в партийной номенклатуре и вне ее.
