Р. Лохнер - Последний джентельмен войны
Но куда делись остальные моряки с «Эмдена» из групп захвата трофейных судов? 8 ноября 1914 года рядом с островом Северный Килинг лейтенант Юлиус Лаутербах принял командование захваченным угольщиком «Эксфорд».
Предполагалось, что он вместе с шестнадцатью моряками, находившимися под его командованием, поведет судно в направлении Сокотры, впереди «Эмдена». После разрушения радиостанции на Кокосовых островах крейсер планировал действовать у входа в Красное море. «Эксфорд» тщетно ждал на оговоренном месте встречи до конца ноября, после чего пошел в направлении Паданга, на западном побережье Суматры.
Заметив прибрежные острова 11 декабря 1914 года, он приблизился к побережью и находился в радиусе пяти миль, когда перед Падангом внезапно возникло облако дыма и направилось прямо на него. Это был английский вспомогательный крейсер «Гималаи». Вскоре прибыла шлюпка с группой захвата трофейного судна, с одним из английских офицеров. Поскольку «Эксфорд» находился в голландских территориальных водах, лейтенант Лаутербах потребовал соблюдения нейтралитета. На это английский офицер просто пожал плечами. Любое сопротивление оказалось бы бесполезно, а поскольку «Эксфорд» больше нельзя было утопить, его пришлось оставить англичанам. Семнадцать человек с «Эмдена» перевели на вспомогательный крейсер «Императрица Японии» и 15 декабря 1914 года высадили на берег в Сингапуре. Их отправили в казармы «Танглин», где их приветствовали снятые с «Понтопороса» моряки «Эмдена» и моряки торгового флота с «Маркоманнии».
16 сентября «Понтопорос» под командованием младшего интенданта Мейера и тринадцати человек с «Эмдена» отделился от крейсера в Бенгальском заливе и получил приказ встретиться с плавучей базой «Эмдена» «Маркоманнией» рядом с островом Симелуэ.
29 сентября рядом с Мальдивами на то же место встречи направили «Маркоманнию» для консолидации припасов и персонала. 12 октября в голландских водах рядом с Симелуэ английский крейсер «Ярмут» захватил оба судна врасплох. «Маркоманнию» затопил ее собственный экипаж, а «Понтопорос» вместе с пленными на борту доставили в Сингапур.
15 февраля 1915 года британо-индийский полк, Пятый индийский стрелковый, восстал в Сингапуре и освободил немецких военнопленных.
В конце концов, верные Британии войска подавили восстание и заново захватили большую часть немцев, которых в апреле 1915 года перевезли в Австралию на грузовом судне «Монторо».
Во время того плавания судно село на мель, и его смогли спасти, только приложив большие усилия. 1 июня 1919 года пленным с «Эмдена», которых поместили в австралийском лагере военнопленных вместе с остальными моряками, разрешили сесть на бывшее русское транспортное судно «Курск». 21 июля 1919 года они причалили в Роттердаме, откуда их доставили в Германию на поезде специального назначения для интернированных.
Во время восстания лейтенанту Лаутербаху повезло, и он сбежал из Сингапура. После многих приключений ему удалось добраться до голландской Вест-Индии и оттуда в Соединенные Штаты. Потом он пересек Атлантику и прибыл в Германию в октябре 1915 года. С января 1916 года до ноября 1917 он командовал вспомогательным судном «К». После этого он работал в службе тыла и снабжения Первой малой торговой оборонной флотилии. 24 декабря 1915 года его повысили до лейтенанта резерва. Было опубликовано несколько книг о его приключениях, частично написанных им самим.
Из моряков «Эмдена» на Мальте, которые вели унылую жизнь военнопленных, один, лейтенант Фикентшер, совершил рискованный побег из «Форта Вердала». Он прятался в Валетте и наконец предпринял отчаянную попытку переправиться на Сицилию в открытой весельной лодке. Но после объявления войны Германии в 1915 году Италия держала сбежавших в плену. После обмена пленными, организованного Красным Крестом, Фикентшер прибыл домой, в Аугсбург, 21 октября 1917 года.
Заключенный на Мальте экипаж вернулся в Германию только осенью 1919 года.
На протяжении первой части своего пребывания на Мальте командир «Эмдена» жаловался не на отношение к нему самому, а отношение к его подчиненным охранников-англичан. После внезапного и неожиданного перевода в Англию, он написал об изменении отношения к самому себе:
«Утром 8 октября 1916 года, когда я завтракал, прибыл майор Джеллико и сказал, что в 09:00 я должен предстать перед губернатором Мальты. Вспоминая предыдущий разговор с губернатором, я знал, что они придумали что-то особенное, но не представлял, что меня в то утро увезут с Мальты. В одежде, подходящей для климата Мальты — белых фланелевых брюках, тонком голубом кителе и тропическом шлеме — я подошел к воротам в назначенное время, и майор Джеллико встретил меня. Вскоре к нам присоединился начальник лагеря, и мы поехали к гавани, где нам пришлось долго ждать паровой катер. Я преднамеренно избегал спрашивать о причине этого неожиданного поворота событий, но начальник лагеря сообщил мне, что меня возьмут на борт английского боевого корабля. Через некоторое время прибыл паровой катер. Майор Джеллико и я сели в него. Мы направились через гавань и приблизились к боевому кораблю, который был готов отчалить. Поднявшись на борт, я отдал честь, как и положено. Командир корабля не ответил мне, но резким движением руки показал в сторону кормы на сходный трап, по которому я должен был идти. Меня сопровождали четыре человека с привинченными к оружию штыками. Меня проводили в каюту на палубе кормовой части, с закрытыми толстыми железными решетками иллюминаторами. Перед каютой взад и вперед ходил часовой. Примерно через полчаса боевой корабль «Лондон» вышел из гавани. К тому времени на борт не могло быть доставлено ничего из моих личных вещей.
Через какое-то время командир корабля пришел и сказал мне, что, к сожалению, ничего из моих вещей не привезли, но их доставят на следующем почтовом судне. Он сделает мое пребывание на борту настолько комфортным, насколько возможно, и в качестве особой привилегии позволит мне гулять по палубе кормовой части один час утром и один во второй половине дня.
Вскоре я сообщил охраннику, что хочу пойти в туалет, после чего он призвал двух других охранников, которые пришли с привинченными к оружию штыками и проводили меня, причем один шел в шаге впереди, другой в шаге сзади. Во второй половине дня командир корабля пришел еще раз и спросил, есть ли у меня какие-то просьбы. Я объяснил ему, что отношение ко мне на его корабле я считаю оскорбительным, и оно полностью отличается от отношения на «Гэмпшире», который доставил меня из Порт-Саида на Мальту. Немыслимо, чтобы к взятому в плен английскому офицеру относились так недостойно на борту немецкого боевого корабля. Командир объяснил, что необычно суровые условия содержания являются результатом строгих приказов относительно моей транспортировки в Англию. На следующее утро он сообщил мне, что с этого времени, когда я выходу из своей каюты и возвращаюсь в нее, меня будет сопровождать только один охранник. Он стал более дружелюбным и предоставил мне материалы для чтения, а также обеспечил меня одеждой и туалетными принадлежностями, Я не могу пожаловаться на размещение или питание.
Меня информировали, что меня везут в Англию. 16 октября после короткой остановки для загрузки угля в Гибралтаре, мы прибыли в Плимут. Двое английских армейских офицеров и унтер-офицер пришли, чтобы забрать меня с корабля. У тюрьмы мне велели выйти, и там меня проводили в камеру, предназначенную для простых солдат. В ответ на мой вопрос, является ли это обычным размещением для офицера, мне сказали, что больше нет свободных помещений. Мне предоставили возможность поговорить с начальником тюрьмы, которому я высказал свои возражения: отношение ко мне является нарушением традиций и положений Гаагской конвенции. Более того, к военнопленному английскому офицеру, в особенности моего ранга, в Германии относились бы совсем по-другому. Он сказал, что попытается подготовить для меня помещение. Через некоторое время он вернулся и попросил меня дать честное слово, что я не попытаюсь предпринять побег, потому что без этого он не может разместить меня в менее надежном помещении. Я не стал давать слова. Если он считает камеру подходящим местом размещения, то мне придется в ней оставаться. Однако я буду жаловаться через американское посольство. Начальник тюрьмы повторил, что без моего честного слова он больше ничего не может сделать. Тем не менее, через какое-то время меня проводили в комнату в административном здании, которое располагалось во дворе, окруженном высокой стеной. Мою комнату запирали на ночь, и мне пришлось сдать один ботинок, чтобы побег стал еще более затруднительным. Перед окном взад и вперед ходил часовой. Несколько раз за ночь мне в лицо светили фонарем, чтобы удостовериться, нахожусь ли я на месте. В этой тюрьме меня держали два дня. 18 октября меня доставили на железнодорожную станцию, а оттуда отправили в Киворт».
