Сражение у атолла Мидуэй - Митсуо Футида
Следует помнить, что японцы по своей природе мало пригодны для работы в условиях массового производства. Они скорее склонны к труду, требующему высокой квалификации, чем к работе на конвейере. То же самое, что было с подготовкой летчиков, с ремонтом или постройкой боевых кораблей и всеми другими мероприятиями по подготовке к войне, случилось и с техническим развитием: с самого начала войны Япония оказалась технически отсталой страной, и чем дальше, тем она отставала все больше и больше. Были, конечно, исключения, как, например, наши парогазовые торпеды с кислородным питанием, превосходившие американские. Наш истребитель типа «О» был гораздо лучше истребителей союзников, которыми они располагали в начале войны на Тихом океане. Но вскоре американцы получили новые истребители, которые по своим боевым качествам превосходили наши. Японские оптические приборы всегда считались лучшими. Очевидно, что прекрасные ночные бинокли, которыми пользовались на наших боевых кораблях, в немалой степени способствовали успеху в ночных боях. Но ночные бинокли не могли заменить радиолокационных станций.
5. САМОУВЕРЕННОСТЬ
Начиная с маньчжурского инцидента и вплоть до декабря 1941 года, Япония имела дело лишь со слабым противником и одерживала легкие победы. Поэтому она с некоторыми опасениями начинала войну на Тихом океане. Япония, как и все другие страны, была удивлена рядом крупных побед, одержанных в первые месяцы войны, и ее первоначальные опасения скоро рассеялись. Население в тылу и солдаты на фронте упивались успехами, следовавшими один за другим и скоро все стали весьма скептически рассматривать способность противника бороться или сопротивляться. В обстановке всеобщего ликования и развилась самоуверенность. Эту болезнь удачно назвали «недугом победы». Вирус самоуверенности распространился очень широко, и его влияние можно проследить на каждом этапе планирования и проведения операции против о. Мидуэй.
Вплоть до весны 1942 года война для Японии проходила столь успешно, что составители плана операции по захвату о. Мидуэй исходили, по-видимому, исключительно из того, что противник должен предпринять, не учитывая всех его возможностей. Нашей целью было вступить в бой с флотом противника, и самый верный способ достичь ее состоял в том, чтобы нанести удар по наиболее важному объекту противника. Если американцы не бросят свой флот на защиту о. Мидуэй, тем хуже для них — мы захватим этот остров, и он станет еще одним нашим опорным пунктом, так же как алеутские базы на севере. Тем самым наш оборонительный периметр увеличится, и мы сможем осуществить еще один бросок вдоль цепи Гавайских островов. Каждый новый бросок будет служить подготовкой для последующего. В конце концов мы заставим флот противника принять бой. Рассуждая таким образом, мы, однако, не допускали мысли, что противник может действовать не так, как мы предполагаем. В этой близорукости виноват не только штаб Объединенного флота. На совместном совещании, посвященном обсуждению плана операции по захвату о. Мидуэй, представитель морского генерального штаба заявил: «Больше всего в этой операции нас беспокоит то, что противник не захочет встретиться с нашим флотом и не выйдет из своей базы».
Что могло быть хуже такой недооценки противника! Американцы не только не отказывались от боя, но с нетерпением ждали его и были готовы дать отпор. Наше оптимистическое предположение, что противник будет захвачен врасплох, основывалось опять-таки на убеждении, что американцы ничего не подозревают о наших намерениях. Но в действительности это было не так.
Решение рассредоточить силы — еще одно доказательство самоуверенности. Принимая это решение наши руководители не сомневались, что боевые силы можно будет легко объединить, если противник примет бой. Ошибочность принятого оперативного построения сил подтвердилась тем, что наши соединения, находившиеся на большом удалении друг от друга с началом сражения, не смогли соединиться для ведения эффективных боевых действий.
Младшие офицеры, сержантский и рядовой состав были заражены «недугом победы» в неменьшей степени, чем наши командующие. Эта болезнь распространилась здесь не так широко и не имела столь далеко идущих последствий, но симптомы были те же. Когда 4 июня нашим авианосцам был нанесен смертельный удар, большинство потерь было вызвано не взрывами и осколками снарядов, а ожогами. В большинстве случаев этих ожогов можно было бы избежать, если бы матросы были одеты соответствующим образом. Но на них были лишь рубашки с короткими рукавами и трусы. Да и почему бы им не одеться так? Лето в тропиках теплое, а опасаться атак противника нечего. Так зачем же обременять себя тяжелой одеждой, чтобы уберечься от ожогов! Так же небрежно обращались и с бомбами, которые сняли с самолетов, чтобы заменить торпедами. Зачем принимать меры предосторожности и убирать их в защищенные места? Сложим их прямо на палубе! Противник никогда не нанесет удара по нашему кораблю. Но он сделал это.
Заслуживает внимания оперативная игра в период подготовки к операции по захвату о. Мидуэй. При проигрывании сражения согласно установленным правилам было зафиксировано девять попаданий, в результате которых два японских авианосца оказались потопленными. Однако число попаданий и потопленных кораблей произвольно уменьшили: попаданий — три, потопленных авианосцев — один, поврежден — один. Затем и эти потери были пересмотрены, и в результате потопленных авианосцев не оказалось вовсе. Такая же «гибкая» система подсчета применялась и при установлении потерь самолетов — принималось то количество, которое устраивало японскую сторону.
В заключение следует сказать, что главная причина поражения Японии не только в сражении у о. Мидуэй, но и во всей войне заключается в особенностях национального характера японцев. Для нашего народа характерна нелогичность в поступках. Японец часто принимает решение под влиянием порыва, а это приводит к действиям случайным и часто противоречивым. Традиционный провинциализм — вот источник нашей ограниченности и догматизма. Мы неохотно расстаемся с предрассудками и медленно принимаем даже необходимые улучшения, если они несут с собой новые идеи. Из-за своей нерешительности мы легко становимся чванливыми, что в свою очередь порождает в нас презрение к другим народам. Мы соглашатели, но из-за отсутствия смелости и чувства независимости привыкли полагаться на других и раболепно подчиняться старшим начальникам. Отсутствие трезвого подхода к действительности часто приводит к тому, что мы принимаем желаемое за действительное и поэтому действуем без тщательно разработанного плана. Только тогда, когда наши поспешные действия оканчиваются неудачей, мы начинаем анализировать их обычно для того, чтобы оправдать свои неудачи. Короче говоря,
