Р. Лохнер - Последний джентельмен войны
Лейтенант фон Мюке испытывал подозрения. Он широкими шагами направился к эмиссарам, держа в руке оголенную саблю. Моряки «Эмдена» выстроились за его спиной, приготовив ружья к стрельбе. Двое прибывших объяснили, что Абдулла, второй сын эмира Мекки, скоро подъедет во главе своего войска.
Полчаса спустя появилось примерно семьдесят человек на верблюдах. Судя по элегантной одежде и украшениям на животных, это были не простые бедуины. Моряки «Эмдена» поразились. Без какого-либо прикрытия, экзотическая группа подъехала двумя рядами по тридцать пять человек, через пески, где совсем недавно находились сотни врагов.
Их оружие ремнями прикреплялось к спине, спусковые механизмы были обмотаны, а дула запаяны пробками. Они несли большое красное знамя с вышитыми золотом словами из Корана. Под знаменем ехал Абдулла и его доверенные помощники. Войска пели боевую песню, а впереди них шли несколько человек, бьющих в большие барабаны. Хорошего залпа оказалось бы достаточно, чтобы срезать их всех, так что атаковавшие, вероятно, и в самом деле исчезли.
Абдулла приблизился к лейтенанту фон Мюке, поприветствовал его, объясняя, что поспешно прибыл со своими лучшими войсками, как только услышал об атаке. Он очень сожалеет о таком неприятном инциденте, но рад, что прибыл вовремя и смог прогнать нападавших, с которыми вступил в яростную схватку. «Алеман» теперь могут спокойно продолжать путь в Джидду. Абдулла поведет их и обеспечит их водой. Даже получив эти объяснения, немцы все равно испытывали подозрения. Они не исключали, что это еще одна ловушка. Но их запас воды подошел к концу, и им требовалось продолжать путь.
Они с трудом принялись нагружать верблюдов. Без погонщиков работать с животными было нелегко; обращение с верблюдами никогда не включалось в учебные пособия для германского Военно-морского флота. Из ПО животных застрелили 40, поэтому многочисленные мешки и коробки пришлось бросить.
Через несколько минут они проходили по позиции, которую в пустыне занимали их недавние противники. Проезжая по этим траншеям, моряки «Эмдена» оглянулись на свой брошенный лагерь и увидели, как к нему со всех сторон стекается армия вооруженных бедуинов, примерно триста человек. Они набросились на припасы и забрали все, что оставили моряки. Теперь стало ясно, что есть связь между присланной эмиром группой и их противниками. Рука Мюке коснулась пистолетной кобуры. Абдулла быстро заверил его, что больше не будет сделано ни одного выстрела. Раздраженные моряки «Эмдена» продвигались вперед. Песчаные дюны перешли в плоскую каменистую голую местность.
На самом ли деле войска эмира ведут честную игру? Мюке решил проверить их. Через несколько часов он сказал Абдулле, что его люди устали и им требуется небольшой отдых. Абдулла объявил, что желание немца для него — приказ. Люди разбили лагерь, а лейтенант присоединился к Абдулле на молитвенном коврике.
Поскольку бедуин говорил на прекрасном французском, они оживленно беседовали. Мюке сделал несколько льстивых замечаний о людях Абдуллы; он никогда не ожидал встретить таких отличных бойцов в центре пустыни. Он особенно восхищался их оружием. Арабы обрадовались этим комплиментам. Каждый из них хотел показать свое оружие. Мюке очень внимательно слушал и наблюдал, используя возможность исследовать стволы. Все оказались безупречно чистыми, ни из одного не сделали ни одного выстрела. Сражение, в котором Абдулла наголову разбил противников Мюке, оказалось наглой выдумкой. Таким образом тайна была разгадана: перед немцами находился враг и друг в одном лице.
Глава седьмая
На пути к Хиджазской железной дороге
На следующее утро караван «Эмдена» добрался до крепости Джидды. Местное население, которое слышало о сражении в пустыне, приветствовало их радостными криками. На плацу перед казармами выстроился на парад весь турецкий гарнизон, а также, в дополнение к нему, арабские войска. Турецкий полковник приветствовал моряков и высказал негодование из-за атаки. Он возмущался, что она произошла в тени стен его города, только в восьми часах пути. Мюке поблагодарил его, затем проехал вдоль строя, осматривая турецкие войска. Семнадцать человек выглядели знакомыми. Только четыре дня назад они находились вместе с его осаждаемыми моряками.
События последних нескольких дней казались извращенной иронией, фарсом, сотворенным всеми сторонами. План атаки, как подозревал Мюке, придумал глубокоуважаемый союзник Германии, эмир Мекки. Его сын Абдулла, их спаситель, был предводителем сил противника. После третьего дня сражения он убедился, что невозможно уничтожить небольшой немецкий отряд. Фактически ситуация стала слишком серьезной для него, с сорока мертвыми и тридцатью шестью ранеными. Таким образом, он решил сделать разворот на сто восемьдесят градусов и спасти лицо.
Три английские канонерские лодки стояли на якоре недалеко от гавани Джидды. Здесь, в земле «почтенных союзников», по крайней мере, имелся один настоящий враг. Было нелегко найти выход из этой щекотливой ситуации. Моряки не смогут справиться с другими засадами в пустыне, их боеприпасы уменьшились в два раза, и часть оставшихся стала бесполезной после кораблекрушения. Они также не могли полагаться на поддержку турецкого гарнизона. Турки явно знали о сражении перед тем, как оно началось, но не пошевелились и не покинули свою крепость.
На второй день в городе Мюке познакомился с полезным египтянином, бывшим лоцманом из Суэцкого канала, который теперь водил самбуки между Джиддой и Египтом. Он бегло говорил по-английски, что определенно являлось большим преимуществом. Он обеспечил отряду «Эмдена» хороший самбук и теперь тот стоял в гавани в ожидании — там, где мачты блокирующих английских канонерских лодок виднелись как раз за коралловыми рифами. После того, как Мюке запустил слух, что надеется снова предпринять марш по суше, он отправился в море на моторной лодке для исследования ситуации. Никаких английских судов не было видно. Они тоже поверили слуху?
В ночь на 9 апреля дул попутный ветер. Немцы приготовились уйти украдкой. На этот раз никто не станет заранее информировать англичан. Эмир скоро узнает, но теперь это не имело значения. Как раз когда они собирались отчалить, появился турецкий полковник. Заламывая руки, он умолял их не путешествовать морем; им следует пойти по безопасной, надежной дороге по земле. Он давал слово чести, что все будет в порядке. Но немцы не слушали. Они подняли паруса на мачтах, и отличный сильный ветер понес их прочь, в северном направлении.
Защитные рифы, которым предстояло закрывать их от англичан, находились в тридцати морских милях. Поскольку не было уверенности в ветре, моряки сомневались, смогут ли добраться до рифов до рассвета, и поэтому сразу после наступления темноты немцы бросили якорь в глубоко врезавшемся в сушу, окруженном горами заливе рядом с Джиддой. На следующее утро они продолжили свой путь. Когда солнце село, они снова бросили якорь, не увидев ни одного вражеского корабля. Теперь они стояли между скрывающими их рифами, примерно в тридцати восьми морских милях от Джидды.
Два часа спустя впередсмотрящий сообщил, что видит свет за рифами, который медленно движется на юг. Как и ожидалось, английские канонерские лодки появились сразу же после того, как их информировали об отплытии немцев. Они ожидали захватить самбук сразу за рифами, уверенные, что экипаж «Эмдена» воспользуется попутным ветром, чтобы идти на север.
Был только один способ сбить противника со следа: идти более медленно и встать на якорь. Канонерские лодки бесполезно ходили взад и вперед на протяжении всего дня, отказавшись от поиска между опасными коралловыми берегами. Они не могли бросить якорь там, а в темноте проход между рифами исключался. Они должны были ночью оставаться в открытом море. Но до того, как англичане смогут возобновить поиски, самбук нашел путь между берегами и спрятался. Немцы наконец проскользнули мимо врага.
Самбук продолжал путешествие рядом с берегом и использовал каждый риф, чтобы спрятаться. Медленно, но уверенно он продвигался вперед. Только время от времени немцев задерживали шторм и туман. Они заходили в несколько портов, очень ненадолго, иногда только на пару часов, чтобы собрать информацию и пополнить запасы. Большую часть ночей они проводили на якоре, потому что обходить рифы ночью было невозможно.
Еженощная стоянка на якоре являла собой необычный маневр. Вокруг коралловых рифов море было очень глубоким, поэтому стоянка на якоре в обычном смысле не представлялась возможной. Морякам приходилось приближаться к рифам, опустив паруса. Два стоявших на носу араба обычно прыгали за борт и забирали с собой тонкую веревку, унизанную железными крючками. Крючки глубоко заводили в дыры, которые находили в зарослях кораллов чуть ниже ватерлинии. Это не всегда оказывалось легкой работой; меняющиеся ветры угрожали предательским кораблекрушением и выбросом на берег.
