Александр Корганов - Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота
Вельнер перешел к деталям своих наблюдений. Время от времени он двигал указательным пальцем по карте, чтобы точно указать оборонительные сооружения, закрывающие канал. Слушая его, Прин пропустил кучу идей через свое сознание, кипевшее волнением от перспективы атаки знаменитой базы Хоум-флита.[6 Флота метрополии – прим. перев.]
Он задумался о попытках подлодок атаковать Скапа-Флоу в ходе Первой мировой войны 1914-1918, и его память озарили воспоминания. Фон Хенниг, Хансен и, конечно, Эмсманн, который с командой офицеров-добровольцев собирался торпедировать флагманский корабль Гранд-Флита линкор «Айрон Дьюк» под флагом адмирала Джеллико.[7 Дважды, в 1914 и 1918 годах, немецкие подлодки прорывались внутрь гавани, но обе были уничтожены, не причинив вреда британским кораблям. 23 ноября 1914 года U-18 под командованием Генриха фон Хеннига, пристроившись за кормой входившего в базу транспорта, прошла через разведённые противолодочные сети, но была атакована и протаранена британским тральщиком и вскоре затонула. 18 октября 1918 года UB-116 под командованием Ганса-Йоахима Эмсманна, пытавшаяся проникнуть в гавань тем же маршрутом, была обнаружена с помощью подводных гидрофонов и подорвана дистанционно управляемой миной.]
Наконец, Вельнер завершил свой доклад. Наступившая тишина вызвала подсознательную реакцию Прина, он почувствовал себя виноватым оттого, что собственные мысли не позволили ему сконцентрироваться на докладе Вельнера.
Дёниц, в свою очередь, начал говорить. Используя, как обычно, минимум слов, он подчеркнул опасность атаки Скапа-Флоу. Взяв циркуль, он показал Хокса-Саунд на карте.
– Здесь погиб Эмсманн. U-16 была обнаружена на минном ноле, составлявшем внешнюю линию обороны Хокса-Саунд. Это минное поле управлялось электрически с берега. Британцы замкнули цепь. Я не думаю, что вы сможете пройти через Хокса-Саунд и еще меньше – через Суита или Хой-Саунд из-за тамошних преград.
Концы циркуля скользнули по карте и остановились на Кирк-Саунд.
– Кирк-Саунд перекрывают только два затопленных парохода. Еще одно судно, затопленное в северной части, развернуто течением параллельно берегу и чуть сдвинуто к востоку. Между этим блокшивом и островком Лэмб Холм – первый промежуток, шириной 17 метров в малую воду от блокшива до северного берега Кирк-Саунд. Берега необитаемы. На мой взгляд, целеустремленный командир сможет пройти здесь ночью в надводном положении в период максимального ослабления течений.[8 Короткий период непосредственно перед малой и полной водой – прим. перев.] Конечно, плавание предстоит не из легких; напротив, это будет самой тонкой частью боевой задачи. – Дёниц положил циркуль на карту и, слегка нахмурясь, пристально посмотрел на Прина:
– Что Вы об этом думаете, Прин?
Застигнутый врасплох, тот опустил глаза на карту. Однако, не давая ему опомниться, Дёниц продолжал:
– Мне не нужен ваш ответ немедленно. Вы заберете все документы, которые имеются в нашем распоряжении, касающиеся этого дела. Это позволит вам изучить различные аспекты проблемы и оценить возможности успеха. Буду ждать вашего ответа во вторник.
Прин слушал, напрягая все свое внимание.
Собрав все бумаги, лежавшие на столе, он вложил их в большой конверт, предложенный Зобе, а затем скатал карты в рулон.
С конвертом в левой руке и рулоном под мышкой, он ожидал распоряжений коммодора, но Дёниц заговорил с ним снова:
– Надеюсь, Вы хорошо понимаете меня, Прин. Вы абсолютно вольны принять или отказаться от этой миссии. Если вы придете к выводу, что это невозможно, сообщите мне об этом. В любом случае, будьте уверены, что никто никогда вас не осудит, поскольку я уверен, что Ваше решение будет опираться на искреннее и честное убеждение.
Дёниц пожал ему руку:
– Разумеется, предельная секретность обязательна для успеха операции.
Встреча подошла к концу. Прин отдал честь и покинул каюту.
Все еще под влиянием произошедшего он возвратился на «Гамбург», не ощущая окружающего мира. Он тщательно запер документы в сейф и решил сходить на обед домой.
Он шел подобно роботу, машинально отвечая на приветствия встречавшихся на его пути матросов и солдат. Он размышлял о мере своей ответственности. Выполнимо ли это задание? Если да, то каковы шансы на успех? Еще раз он мысленно вернулся к совещанию, с которого только что вернулся: сам он практически молчал, как и Зобе; доклад о наблюдениях Вельнера выглядел также довольно пессимистично, но коммодор предположил, что миссия выполнима, а этот человек знал, о чем говорит. Возможность, о которой он так долго мечтал – прославиться блестящим подвигом, была, наконец, вполне достижима. Означало ли это верную гибель? Он почувствовал безумный порыв – согласиться не думая, но разум одержал верх. У него было целых два дня, чтобы объективно изучить всю доступную информацию, прежде чем торжественно и искренне принять решение о возможностях успеха или неудачи.
Прин пообедал с женой и их маленькой дочерью. Во время еды он имел привычку описывать в веселой манере происшествия дня или действия своей команды. У него также был дар рассказывать анекдоты в лицах. Но не стоило обольщаться насчет этой дурашливости. В свой тридцать один год Прин был человеком строгим и требовательным к людям, как к самому себе.
Однако этим вечером, несмотря на все усилия, он был не в состоянии поддерживать светскую беседу. Жена сразу поняла, что его мысли заняты чем-то важным. Она не задавала вопросов, опыт подсказывал ей, что если муж не рассказывает о своих проблемах, то лучше его об этом не спрашивать. Она лишь убрала со стола раньше обычного, выдвинув в качестве предлога желание прогуляться с дочерью перед сном.
Прин вышел из-за стола, взял фуражку и поцеловал жену, которая мысленно была готова и уже стояла в прихожей.
– Мне нужно кое-что сделать, я ненадолго, – сказал он в оправдание на пороге.
Он вернулся на «Гамбург», забрал конверт и карты и вернулся домой. Жены дома не было. Отправившись в свою комнату, он развернул на столе карты и начал работать. Один за другим, он тщательно изучил все документы, имевшие отношение к делу и данные для математической оценки проблемы. Поглощенный своим занятием он не слышал, как вернулись жена с ребенком, и даже не догадывался об их присутствии, пока те не зашли пожелать ему спокойной ночи через полуоткрытую дверь.
Для удобства Прин в конечном итоге разложил все карты на ковре. Поздно ночью он был вынужден признать, что британцы сделали фактически все, чтобы возвести непреодолимые препятствия. Единственным слабым местом оставался Кирк-Саунд с его двумя прорехами, проходами с немыслимыми приливно-отливными течениями.
Он принял решение. Он пойдет.
Проскользнуть между блокшивами будет нелегко, но коммодор был прав, задача – выполнима.
Прин собрал документы, тщательно вложил их в конверт и вновь скатал карты. Вышел в прихожую, надел пальто и фуражку, вернулся в свою комнату, взял конверт и рулон с картами, выключил свет и вышел из дома, мягко прикрыв дверь.
Стояла прекрасная осенняя ночь, в небе сияли звезды, но было уже холодновато. Почувствовав облегчение, он энергично зашагал по пустынным улицам к «Гамбургу».
Закрыв бумаги в сейфе, он зашел в кают-компанию, пустынную в это время. Взял бутылку пива, стакан и сел на скамью. Увидев забытую кем-то на столе полупустую пачку сигарет, он вынул одну сигарету и закурил. Какие непредвиденные события, начавшиеся в этом самом месте, всего за день стали делом его жизни! Это наверняка поменяет и ход карьеры. Впервые он почувствовал гордость от мысли, что «Большой Лев» выбрал именно его из всех его товарищей. Не позднее чем завтра он доложит ему о своем решении выполнить боевую задачу. Его лодка исключительно мореходна, а команда прекрасно подготовлена. Он задавался вопросом, как его люди воспримут весть о такой смелой операции. Он не скрывал от себя, что риск был огромен, но чем больше он думал об этом, тем уверенней становился в успехе. Было приятно сознавать, что ему помогают люди выдающихся качеств подобно Эндрассу – его незаменимому старпому, Вессельсу и Шпару.
Прин смял сигарету о пепельницу, осушил стакан и встал, чтобы отправиться домой. Шел он неспеша, держа руки в карманах пальто и с грустью вспоминая минувшие годы.
Жизнь Прина никогда не была легкой. Инфляция, душившая Германию в 1923-м, разрушила его семью. В Лейпциге, еще подростком, он был вынужден бороться с суровой реальностью жизни. Его мать с трудом добывала пищу для своих трех детей: Гюнтера, Ганса-Иоахима и Лизелотте. Старшего из них, Гюнтера, посылали продавать в магазины кружева, которые закупала в деревне тётя, и он изо всех сил старался не быть замеченным своими товарищами по школе. Еще его мать писала картины, а чтобы увеличить скромные доходы, сдавала лучшую комнату студенту по имени Буцелиус.
