Михаил Терентьев - Россия и Англия в Средней Азии
Таким образом, Англия выставляет против будущей грозы — надежный громоотвод. Но, так как известно, что громоотвод привлекает к себе мимо идущую грозу, а не предупреждает ее, то весьма возможно, что в случае занятия англичанами г. Кветты, наша встреча с ними произойдет ранее, чем бы им было желательно.
Глава XIV.
Отзывы европейской журналистики о причинах и целях нашего движения в Среднюю Азию. — Беспристрастие немецкого публициста. — Француз подносит нам бочку меда и ложку дегтя. — Что будет с Россиею через 100 лет? — Особенности работ мадьяра Вамбери. — Подлаживание под тон общественного мнения. — Одна похвала на десять ругательств. — Можно ли верить авторитету Вамбери? — Что говорят о нас «братья» американцы? — Недоумения по поводу депеши Скайдера.
Наше движение в Среднюю Азию, как явление весьма крупное, породило в западно-европейской журналистике целую литературу. Не говоря уже об английских журналах и газетах, переполняемых самыми пристрастными пустяками, но даже немцы, французы, австро-венгры, американцы и т. д. не отстали от общего возбуждения.
Мы приведем здесь некоторые выдержки из заграничных брошюр и журналов, чтобы показать: как судит о наших делах европейская печать.
Г. фон-Гельвальд в брошюре своей «Die Russen in Central Asien» говорит следующее:
«Русская политика в Азии может иметь три цели, не исключающие одна другую: 1) искоренить Индию, что невероятно; 2) косвенно решить восточный вопрос в Азии, что выполнимо и вероятно, и 3) приобрести торговую гегемонию в Азии — цель несомненная. Тот, кто, подобно нам, далек от всяких политических целей и смотрит на средне-азиятские события единственно с научной точки зрения, тот не должен никогда забывать, что за русскими знаменами в Азию всегда следовали ученые экспедиции, ознакомившие нас с этими, недавно еще полубаснословными странами, никогда не забудет, что и теперь цивилизация не отступно следует за победоносным полетом русского орла.
«Россия исполняет в Азии действительную миссию, внося в нее европейскую цивилизацию для Азии. Мы, непричастные к делу, должны сознаться, что Россия расширяет круг человеческих знаний, вводит новые племена в семью цивилизованных народов и, что это есть высшая польза, какую когда либо извлекал мир из подобных войн, начиная хоть с Сезостриса или с Александра Македонского».
Эта выдержка не нуждается в комментариях. Всякий беспристрастный и разумный человек, конечно, разделит мнение, высказанное немецким публицистом.
Посмотрим теперь: как отзываются о нас французы:
Лежан, недавно посетивший Среднюю Азию, поместил в «Revue des deux Mondes» две статьи о Средней Азии: «Les Russes en Boukharie» и «Les Anglais sur l’Indus», в которых, с редким для француза беспристрастием, описывает положение тамошних дел, но в окончательных выводах своих совершенно сходится с мнением лондонской и ост-индской печати. «Постараюсь, говорит он в предисловии, доказать три вещи, в которых я твердо убежден: 1) сначала вторжение, а потом покорение Туркестана русскими, — только мера законной обороны; 2) это не угрожает никакому европейскому интересу и также мало грозит английской Индии, как и нам французам; наконец, 3) это не только не составляет бедствия для покоренных народонаселений, но еще служит единственным путем спасения для этих народов, искони неспособных устроиться и управляться сами собою».
Эта тройственная задача, какую задал себе автор, если бы он даже и не выполнил ее так удовлетворительно — сама по себе выдвигает труд Лежана из ряда тех поверхностных изделий французского легкомыслия, которые запружают литературные рынки западной Европы.
Нет почти ни одного иностранного писателя, который говоря о России, не постарался бы лягнуть ее, по мере сил и способностей, и потому, когда встречаешь вдруг верный взгляд, здравое суждение — то невольно удивляешься откуда это взялось у какого-нибудь француза или немца? Лежан, как увидим ниже, также не упустил случая подделаться под вкус известной части общества, но мы охотно извиняем ему всякую выходку за дельность остальных его рассуждений.
Лежан, как видно, нисколько не желает, чтоб Россия, по примеру англичан в Индии, опоясала себя, в Средней Азии, рядом государств, зависящих от нее политически, но пользующихся самоуправлением. Он желает, напротив, безусловного включения в пределы Российской Империи: Бухары, Кокана, Хивы и земель независимых туркмен.
Вот как выражается он, хотя бы по поводу Бухары: «в Бухаре, находящейся лишь в вассальной зависимости, но сохраняющей свою автономию, контрабандная торговля рабами будет производиться в таких же обширных размерах, как производится она, близехонько от нас, в кварталах Константинополя; все трактаты будут нарушаться также безцеремонно, как это делается на берегах Босфора. Единственный, серьезный, надзор возможен только для царских исправников, которые бы разъезжали по бухарским улицам также спокойно, как разъезжают они в настоящее время по аулам Закавказья.»
Надо отдать справедливость Лежану и в этом случае: слова его оказались пророческими — не только после самаркандской расправы, но даже и после хивинского погрома 1873 года, подогревшего и подновившего, за одно, остывший и забытый трактат 1868 года, — торговля рабами благополучно продолжалась на бухарских рынках, под самым клювом русского орла!
Рассматривая завоевания России с точки зрения материальных выгод, Лежан говорит: «если Англия извлекла столь удивительную выгоду из материка, так мало одаренного природою, как Австралия, то что же может выйдти под мужественным и организующим управлением России из стран, подобных Кашгару, Яркенду или Бухаре»! В другом месте, мы встречаем такое измышление: «в отношении Запада, эти отдаленные завоевания (средне-азиятские) ничего не прибавляют к наступательным силам Царя. Если Россия покорит и весь Туркестан, то она увеличится малолюдною территориею, едва подходящею, по числу народонаселения, к Молдо-Валахии, а относительно богатства — только к одной Молдавии. Конечно, еслиб вместо владении узбеков, дело шло о Румынии, Европа имела бы основание опасаться присоединения, которое дало бы завоевателю превосходную военную позицию, да еще течение и устья большой реки Запада, (т. е. Дуная) и, наконец, рассадник превосходных солдат; но на берегах Окса, (Аму-Дарьи) есть ли что либо подобное? Провинции, издавна истощенные неспособными правительствами, удаленные к тому же от центра России, так что управление ими делается разорительным; территория, которая, в течении тридцати, сорока лет, не возвратит издержек занятия, наконец, народонаселение мирное, безучастное, невоинственное, у которого Россия, по весьма понятным причинам, еще долго не потребует ничего, кроме милиции, в роде мингрельской, мобилизованной в 1855 году, во время вторжения Омера-паши. Правда, казанские и астраханские татары подвержены рекрутскому набору и поставили России в крымскую армию солдат, столь же стойких в огне, как и коренные московиты; но Казань и Астрахань завоеваны три века назад, и было достаточно времени их дисциплинировать. Без всякого сомнения, по истечении такого срока, и Бухара будет в состоянии поставлять империи хороших солдат, если только Российская Империя просуществует еще три столетия, в чем далеко не уверены даже в С.-Петербурге».
Лежан, как видит читатель, не удержался на высоте беспристрастия. Француз прорвался в нем со всем его легкомыслием.
Если он хочет знать, что думают в Петербурге русские люди, а не французские куаферы, так пусть прочтет следующее: в России считается теперь до 90 миллионов населения, через 100 лет в ней будет 270 миллионов, а с таким числом, мы Бог даст не пропадем и пожалуй спорные 300 лет еще протянем!
Для интересующихся вопросом о сроке, в какой население может удвоиться, я приведу вычисления Веппеуса, в основании которых лежит процент ежегодного прироста, замеченный в том или другом государстве:
Ежегодный прирост населения Во сколько лет удвоится население. В Норвегии. . . 1.15 % в 61 год — Дании .... 0.89 « 71 « — Швеции . . . 0.88 « 79 « — Саксонии . 0.84 « 83 « — Нидерландах. . 0.67 « 103 « — Пруссии. . . . 0.53 « 131 « — Бельгии. . . . 0.44 « 158 « — Англии . . 0.23 « 302 « — Австрии . 0.18 « 385 « — Франции . . . 0.14 « 405 «Прирост населения в России составляет 1.01 %, и значит, она занимает второе, после Норвегии, место. На каждый миллион в России наростает в год 10.100 душ, а потому в 66 лет население удвоится. Значит, к 1941 году в России будет 180 миллионов, а еще через 33 года наростет половина этого числа, итого будет 270 миллионов!
