Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944
Остатки XXXV и XXXXI корпусов еще несколько дней блуждали, сражаясь и погибая, в междуречье Друти, Березины и Свислочи. Лишь около 15 тысяч человек[101] смогли добраться до позиций 12-й танковой дивизии, которая 3 июля с боями отступала южнее Минска. (Цифра 15 тысяч и тем более 20 тысяч мифическая. На самом деле из Бобруйска прорвались в северо-западном направлении, на Осиновичи, 5 тысяч немцев. Вскоре они были окружены и пленены. — Ред.) Выходящих из окружения как можно быстрее собирали в Марьиной Горке и эвакуировали на запад. Во время перевозки в переполненных вагонах из-за нападений партизан и воздушных налетов эвакуируемые несли новые потери.
Неизвестным осталось также число германских солдат, павших в сражениях, утонувших в реках, заблудившихся в чащах лесов и сгинувших с топких болотах. По советским данным, в котлах восточнее и западнее Березины погибло и было пленено 73 тысячи германских солдат. (По советским источникам, только на Бобруйском направлении было убито и пленено 74 тысячи немцев. Под Витебском немцы потеряли 20 тысяч убитыми и 10 тысяч пленными. Под Могилевом и Оршей — еще 36 тысяч. Это к востоку от Березины. К западу же от этой реки восточнее Минска 5-11 июля было убито более 70 тысяч немцев и пленено 35 тысяч. — Ред.)
Но существовал еще и правый фланг армии, на котором сражался LV армейский корпус. В ходе советского наступления корпус со своими двумя дивизиями был рассечен прорывом неприятеля у местечка Паричи, так же как и входившая в состав XXXXI корпуса 129-я дивизия. Лишь этим трем дивизиям и удалось единственным уцелеть из всей группы армий — но какой ценой!
Чтобы избежать движения по контролируемым бандами партизан дорогам, 129-й дивизии пришлось выбираться через едва проходимые припятские болота. С 24 июня солдаты и офицеры дивизии 14 дней с громадными трудностями продвигались под палящим солнцем и на постоянно убывающем рационе, часто по только что настеленным саперами гатям и мосткам через топи, болота, речки и лесные чащи. 6 июля они случайно наткнулись на железнодорожную ветку, на которой стоял пустой состав. Погрузившись в него и сумев раскочегарить паровоз, они двинулись на запад, в направлении Пинска — только таким образом 129-я дивизия (точнее, ее остатки, разместились в одном составе. — Ред.) и спаслась.
Также и 102-я и 292-я дивизии вместе с другими частями корпуса отходили на запад через Птичь, Оресу, Случь и Лань. 5 июля обе дивизии соединились со штабом корпуса в окрестностях севернее города Лунинец и продолжили отступление.
О том, что произошло, в частности, в 9-й армии, можно узнать из историй входивших в ее состав дивизий.
45-я пехотная дивизия[102]
«В районе Рогачева, где на фронте 134-й дивизии образовался опаснейший глубокий прорыв, действовал XXXV корпус, который сразу же среагировал на эту угрозу, подтянув туда все части и ударные группы с неатакованных или прочно удерживаемых участков фронта. Поэтому на участке 45-й дивизии остались только 135-й пехотный полк, 45-й стрелковый батальон и отдельные артиллерийские, саперные и истребительно-противотанковые подразделения. Все остальные должны были быть в срочном порядке переброшены на северо-восток, к прорыву на участке 9-й армии.
Когда наш 133-й пехотный полк прибыл туда со своими двумя батальонами, положение там, на участке 134-й дивизии, сложилось отчаянное. Вследствие неудержимого давления неприятеля контроль над ситуацией оказался безвозвратно утраченным. Массированно применив танки, артиллерию и штурмовую авиацию, русские смогли рассечь линию германской обороны, лишив подразделения связи друг с другом и заключив многие части в многочисленные малые котлы. Вновь прибывшие части прежде всего попытались занять наиболее выгодные позиции, но перед лицом неудержимо стремящегося вперед противника оказались в кратчайший срок смятыми, опрокинутыми и, несмотря на все попытки закрепиться, вовлеченными в общее отступление по всему фронту. В дальнейшем командованию пришлось ограничиться тем, чтобы собирать свои уже основательно ослабленные части, готовить их к новым ударам неприятеля и постоянно отводить их на все новые и новые позиции, в надежде хоть там как-то закрепиться и каким-нибудь образом остановить продвижение врага. Огромные потери каждой из сторон свидетельствовали о неслыханном ожесточении боев.
Небывалую стойкость в сражении продемонстрировала боевая группа 133-го полка, полностью окруженная 27 июня северо-восточнее Бобруйска. Хотя дисциплина ни на одно мгновение не ослабла, все же в этой безвыходной ситуации то тут, то там стали проявляться единичные случаи малодушия, что нашло выражение в начавшихся самоубийствах. Ничего удивительного: то у одного, то у другого бойца, сражавшихся день и ночь без перерыва, разве что иногда получавших краткую паузу между тяжелейшими боями, почти без еды, обескровленных и совершенно измотанных, иссякали всякие силы сопротивления. И снова русские наносили удар за ударом, все сжимая и сжимая периметр котла. Снова и снова германские бойцы поднимались в контратаки, мечтая о прорыве окружения. Эти разведки боем позволили нащупать слабые места в позициях русских, куда и следовало направить всю силу удара на прорыв. Ближе к вечеру собрались все остававшиеся в котле бойцы. Приказ гласил: «Прорываемся в направлении на север, двумя ударными группами. На потери внимания не обращать, бросить весь транспорт и лишнее вооружение».
Следуя одной маршевой группой, не развернутой в боевой порядок, полк под покровом темноты прошел лишь несколько метров и натолкнулся на передовые линии русских. Когда враг открыл огонь, боевая группа с криком «Ура!» ринулась вперед, на вражеские позиции. Командир полка полковник фон Хорн рухнул на землю, раненный в обе ноги, и так, тяжелораненым, был взят в плен. Его солдаты неудержимо стремились вперед и в ночном ожесточенном ближнем бою пробились в ближайшие тылы русских, а затем и в свободную от неприятельских частей местность. Прорыв увенчался успехом. Утром 28 июня вырвавшиеся из котла 300 бойцов собрались и снова двинулись в путь, надеясь все-таки пробиться к своим частям, отбивая нападения партизан и разрозненных советских подразделений. Не имея никакого продовольствия, почти без боеприпасов, неся потери, измотанные до предела, они все же вышли к Березине. Пока принявший на себя командование офицер разрабатывал план, как перебраться через реку, их маленькая группа снова была окружена крупными силами неприятеля. Выскользнуть из этого окружения было невозможно, дальнейшее сопротивление бесполезно. Направленные почти в упор советские пулеметы решили судьбу немецких солдат: им предстоял плен. Лишь отдельным группкам бойцов, образовавшимся при прорыве из котла, тоже удалось добраться до Березины и даже — также при совершенно драматических обстоятельствах — добраться до противоположного берега Березины. Таким был конец 133-го полка.
Совершенно так же развивались события с боевой группой под командованием полковника Каммерера, которая была составлена из недавно поступивших как пополнение подразделений 130-го пехотного полка и прибившихся к ним солдат различных других частей. Они могли бы пробиться, наступая несколько севернее участка обороны нашей дивизии. К сожалению, это было невозможно, поскольку столь малые части не располагали полнотой информации на фронте. Полковник Каммерер почти наверняка погиб в одном из боев.
Собственный участок фронта дивизии между Паричами и Плесковичами русские в первые дни своего массированного наступления оставили в покое. Лишь в воскресенье 25 июня на него обрушился чрезвычайно интенсивный артиллерийский огонь неприятеля. По бревенчатой гати, которая была наведена поверх проходящего через наши позиции заболоченного участка, вперед двинулись вражеские танки, которые и осуществили первый прорыв, по большей части выровненный нашими последующими контрударами. Этот день стал последним успешным днем боев 45-й пехотной дивизии на Восточном фронте. Тем не менее в тот же вечер пришел приказ оставить занимаемые позиции, поскольку на соседних участках фронта враг уже прорвался в северном и западном направлениях. Около полуночи оба батальона 135-го полка, а также 45-й стрелковый батальон заняли находившийся в тылу опорный пункт. Но уже утром выяснилось, что и эта позиция непригодна для обороны, поскольку противник ввел в действие подошедшие в течение ночи ему на подмогу танковые части. Некоторые роты еще были в состоянии вести тяжелые оборонительные бои, удерживая свои позиции, но другие под все усиливающимся давлением противника были просто смяты. Буквально за считаные часы русские танки зашли в тыл опорного пункта. В ходе последующего отступления была потеряна всякая связь между отдельными частями дивизии, почти невозможно стало принимать приказы и информацию от вышестоящего командования. Как стало совершенно точно известно 27 июня по данным разведки, передовые танковые части врага, наступая от Рогачева и Могилева, уже достигли мостов через Березину, а западнее перекрыли шоссе Бобруйск-Минск. До вечера этого дня дивизия еще пыталась отдавать своим частям приказы в духе распоряжений корпуса, соответственно которым она должна была на рассвете 28 июня пробиться сквозь находящиеся восточнее Березины вражеские дивизии в общем направлении на север и постараться соединиться с 4-й армией, которая предположительно должна была удерживать там плацдарм. При этом считалось, что силы противника на этом направлении менее значительны. Как место сосредоточения всех сил приказ называл окрестности селения Бабино, расположенного севернее шоссе Рогачев-Бобруйск.
