Арсен Мартиросян - Сталин и разведка накануне войны
б) группировка в районе Кросно, Ясло, Санок в составе 3–4 пехотных дивизий
в) группировка в восточной Словакии в составе 5 дивизий. В составе ее кроме того выявлены (так в тексте. — A.M.) еще 2 пехотные дивизии.
Южный фронт
(Численность румынской армия оценивается составителями документа в 30 пехотных и 4 кавалерийских дивизий, 4 горно-пехотных бригад, 2–3 моторизованных бригад, 2 танковых полков. Численность немецких войск, находящихся в Румынии, оценивается в 4 пехотные, 2 моторизованные и 1 танковую дивизии).
л. 6 — Полученными с фронта данными за 22.6 из состава этой группировки фиксируется пока 3–4 пехотных дивизии немцев. Не получили пока выявления группировки немецких войск в Карпатской Украине в составе 4 дивизий.
л. 7 — Общая численность группировки противника определяется:
а) на Северо-западном фронте — 29 дивизий, из них 4–5 танковых и 5 моторизованных
б) на Западном фронте, в Варшавском районе — 31 дивизия,
из них 21 пехотная, 1 моторизованная, 4 танковых и 1 кавалерийская
в) на Юго-западном фронте (до Словакии) — 48 дивизий, из них 5 моторизованных и 6 танковых. Кроме того, в Словакии и Прикарпатской Украине количество немецких войск составляет 13–15 дивизий. В Румынии 33–35 дивизий, из них 4 танковых, 11 моторизованных и 1 горно-пехотная.
л. 8 — Фронтовые резервы противника в районе Ченстохов, Бреслау (ныне Вроцлав. — A.M.), Моравская Острава до 7 дивизий. Резервы Главного командования на 20.6 состоят из 17–20 дивизий, расположенных в центральных районах Германии…
ВЫВОД: Противник за 22.6. ввел в бой значительные силы, а именно: 37–39 пехотных, 5 моторизованных, 8 танковых, а всего 50–52 дивизии. Однако, это составляет лишь примерно 30% сил противника, сосредоточенных к фронту…
Начальник Разведуправления ГШ Красной Армии генерал-лейтенант Голиков (подпись)»{243}.[32]
Для осуществленного в этой главе анализа особо важно начало этой сводки — «л. 1.1. В итоге боевых действий задень 22.6.1941 получили фактическое подтверждение имевшиеся на 20.6 данные о нижеследующей группировке противника, находящейся непосредственно на границе с СССР…».
Как видите, разведка абсолютно не ошибалась в определении количества сосредотачиваемых супостатами сил на границе с СССР, в том числе и по направлениям: против ставшего Северо-западным фронтом ПрибОВО — 29 дивизий, против ставшего Западным фронтом ЗапОВО — 31 дивизия{244}, против ставшего Юго-западным фронтом КОВО — 48 дивизий. Проще говоря, опять, но, увы, на этот раз слишком кровавое подтверждение того, что супостаты большую часть сил вторжения сосредоточили на своем левом фланге — 60 дивизий.
Короче говоря, с немалым трудом продираясь сквозь едва проходимые джунгли всевозможной и крайне запутанной дезинформации, советская разведка, тем не менее, с самого начала, то есть с лета-осени 1940 г., и вплоть до нападения, постоянно уверенно и достоверно показывала, что наибольшая концентрация сил германских войск происходит на их левом фланге, то есть на направлениях ПрибОВО и ЗапОВО. Увы, но все ее труды были проигнорированы высшим военным командованием — Тимошенко, Мерецковым, но особенно дуэтом Тимошенко — Жуков.
Кстати, помните лживый тезис Жукова о том, что-де «наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков (то есть ГРУ. — A.M.), работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского Верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше»?!
А с чего она должна быть виновата, если, основываясь на данных именно разведки, в том числе и той, которой руководил Голиков, он сам, тогда еще генерал армии, планировал прихлопнуть за раз аж 100 дивизий вермахта именно в Польше?![33] Если планировал такое, значит, прекрасно понимал, какую угрозу они представляют, находясь именно в Польше, тем более что и ГРУ уже открыто писало в своих сводках, что надо обратить «ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ» именно на эту группировку войск вермахта! Так нет же, разведка, видите ли, «не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского Верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше»! Ну и ну!..
Короче говоря, знаете, почему, по его, Жукова, абсолютно неадекватному историческим реалиям лживому мнению, разведка якобы «не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского Верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше»? О, это еще та тайна маршалов, тщательно завернутая в загадочный секрет!
Глава 7.
И ЕЩЕ О ВАЖНЕЙШИХ УСПЕХАХ СОВЕТСКОЙ РАЗВЕДКИ
Вопреки всем мифам, лжи и клевете на советскую разведку, особенно исходившим от маршала Г.К. Жукова — помните, к примеру, его высказывание на тему о том, что-де «с первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план “Барбаросса”, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность… Позволю со всей откровенностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали»{245}, — советская разведка обеспечила и советское правительство, и наркома обороны, и Генеральный штаб, в том числе и самого Жукова (а то у него манера странная — наркома обороны упоминает, а себя родимого в статусе начальника ГШ — нет, обезличивает), необходимой для принятия соответствующих решений актуальной разведывательной информацией. Большая часть сведений об этих успехах советской разведки уже была приведена выше. Так что здесь речь пойдет о других успехах.
Так, советским разведывательным службам удалось установить намерение гитлеровского командования использовать операции на окружение прежде всего по схеме Канн{246}, специфическую тактику массированного таранно-штурмового пролома системы обороны государств, на которые нападала Германия, в целях быстрого раскалывания приграничной группировки Красной Армии танковыми и механизированными частями{247}.
Небезынтересно в этой связи отметить следующий факт. Один из проверенных агентов берлинской резидентуры НКГБ СССР, Экстерн, со ссылкой на свои связи в кругах белой эмиграции сообщил 24 февраля 1941 г. весьма интересную информацию. Оказалось, что вскоре после подписания 23 августа 1939 г. договора о ненападении между СССР и Германией германский генштаб заказал известному белоэмигранту генералу П. Краснову аналитический обзор на тему: «Поход Наполеона на Москву в 1812 году. Теоретический разбор вопроса о возможности такого похода в XX в. и возможные последствия подобной акции»{248}.
Тут вот что важно. Даже в наше время всеобщего неуважения к отечественной истории едва ли стоит напоминать читателям о том, как выдающиеся русские полководцы М.Б. Барклай-де-Толли, а затем и сменивший его М.И. Кутузов упорно заманивали Наполеона в глубь России, растворив и похоронив тем самым в гигантских пространствах России не только весь его завоевательный замысел, но и подавляющую часть его громадной по тем временам армии. Помните, у Пушкина есть такие строки:
Русь обняла кичливого врага,И заревом московским озарилисьЕго полкам готовые снега…
Что произошло с армией Наполеона в 1812 г. в России, хорошо известно любому более или менее грамотному в военном деле военному в любой армии мира, тем более командному составу, особенно высшему. Соответственно любому мало-мальски сведущему в истории человеку, тем более сотрудникам военной разведки, а также Генштаба, а именно им и была передана эта информация Экстерна, не мог не броситься в глаза главный интересовавший тогда германский ГШ вопрос — как предотвратить отступление (особенно организованное) русской армии в глубь своей территории, чтобы осуществить разгром ее основных сил именно в приграничных сражениях. Ведь именно нарочитое отступление и уклонение от решающего сражения с армией Наполеона в приграничной зоне было главной стратегической уловкой плана отражения агрессии корсиканца, который был разработан выдающимся, но незаслуженно обделенным славой русским полководцем Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли. Стратегия блицкрига лишь только в том случае могла оказаться действительно высокоэффективной и результативной, если войска противника, по крайней мере его основные силы, будут уничтожены именно в приграничных сражениях.
Так вот, информация Экстерна при всей своей неказистости носила исключительно стратегический характер. Во-первых, она в очередной раз четко показывала, что Гитлер изначально лишь притворно пошел на заключение с СССР договора о ненападении и что идея нападения на СССР прочно сидела у него в башке еще тогда, в августе 1939 г. Что прекрасно понимало и само руководство СССР, особенно Сталин. Во-вторых, это задание впоследствии справедливо повешенному в СССР по приговору суда П. Краснову свидетельствовало о том, что немецкий генштаб намерен проверить, насколько концепция начальной стадии войны с использованием армий вторжения, которая широко была распространена в 30-е гг., еще живуча в сознании советского генералитета новой генерации. Ведь только в том случае, если советские генералы по-прежнему исповедуют эту концепцию, было бы возможно добиться успеха при нападении на СССР на принципах стратегии блицкрига, так как упомянутая выше концепция требовала сосредоточения у границ соответствующих, едва ли не основных, сил для осуществления операций вторжения.
