Томас Лоуренс - Восстание в пустыне
Сегодня было 17 сентября — назначенный день. Через сорок восемь часов Алленби бросит вперед все свои силы.
Мне хотелось, чтобы вся железнодорожная линия была разрушена в одну минуту, но работа, казалось, замерла. Армия уже выполнила свою задачу; Нури Сайд расставлял пулеметы вдоль вала Арара, чтобы отразить всякие вылазки из Дераа. Но почему не продолжалось уничтожение железнодорожного пути?
Я кинулся вниз и застал египетский отряд капитана Пика за завтраком. Я онемел от изумления при виде этой картины. Однако через час им сделали перекличку и они приступили к подрывной работе. Французские артиллеристы, у которых также был пироксилин, спустились к соседнему мосту. Они были не очень искусны, но при второй попытке частично разрушили его.
Прежде чем начало мелькать знойное марево, мы с вершины Тель-Арара внимательно осмотрели Дераа через мой сильный бинокль, чтобы узнать, что задумывали турки на сегодняшний день. Было сделано тревожное открытие. На турецком аэродроме мы заметили большое оживление. Команды вытаскивали на открытое место одну машину за другой. Я мог сосчитать восемь или девять аэропланов, выстроенных в ряд.
В остальном все происходило, как мы и ожидали. Немногочисленные пехотинцы сдваивали ряды, занимая оборонительные позиции. Турецкие пушки стреляли по нашим позициям, но до них было целых четыре мили. Из паровозных труб шел дым, но поезда не были бронированы.
Позади нас, по направлению к Дамаску, местность казалась неподвижной, как географическая карта. Справа у Мезериба не было заметно никакого движения. Инициатива оставалась в наших руках.
Мы надеялись при помощи шестисот изобретенных мной и Пиком специальных взрывных снарядов, имеющих форму тюльпана, вывести из строя шесть километров рельсового пути. На исправление его у турок ушла бы еще одна неделя.
Я повернулся, чтобы отправиться к войскам, и в эту минуту случилось два происшествия. Взорвался первый снаряд Пика. Поднялся столб черного дыма, похожий на тополь. В то же время первый турецкий аэроплан отделился от земли и полетел к нам.
Мы с Нури Саидом притаились под нависшим утесом, расщелины которого представляли собой глубокие естественные траншеи на южном склоне горы.
Мы хладнокровно ожидали разрыва бомбы, но аэроплан, оказалось, производил лишь разведку и, закончив ее, вернулся в Дераа.
Должно быть, он привез дурные вести, ибо три двухместных аэроплана, четыре самолета-разведчика и один старый желтобрюхий «альбатрос», быстро взвившись в воздух, закружились над нами, сбрасывая бомбы или, снизившись, осыпая нас пулеметным огнем. Нури разместил своих артиллеристов в расселинах утеса, и скоро их орудия загрохотали в ответ. Неприятельские аэропланы пришли в замешательство и, делая круги, улетели. Вернулись они, взяв гораздо большую высоту. Их цель становилась неясной.
Мы велели нашим войскам рассеяться, а нерегулярные части рассеялись сами. На равнине не имелось ни одного укрытия, под которым мог бы скрыться даже кролик. Единственная надежда на удачу заключалась в том, чтобы представлять собой как можно менее определенную мишень, но опасение закралось в наши сердца, когда мы увидели тысячи наших людей разбегающимися в разные стороны. Казалось странным стоять на горной вершине, глядя на волнистый четырехугольник с поперечником в две мили, усыпанный людьми и животными, застилаемый ленивыми клубами дыма от взрывающихся бомб и вздымающейся пыли, подхлестываемой градом пулеметных пуль.
Дело становилось жарким, но египтяне размеренно продолжали свою работу. Четыре отряда зарывали снаряды, а Пик и один из его офицеров поджигали каждый ряд, как только он был заложен. В каждом снаряде содержалось по две шашки пироксилина. Этого количества было недостаточно, чтобы получались заметные взрывы, и вражеские аэропланы, казалось, не обращали внимания на то, что происходило под ними.
По крайней мере, они не слишком засыпали наших людей бомбами, а те по мере того, как их разрушительная работа подвигалась вперед, выбирались из опасной зоны в спокойную местность на севере. Их продвижение отмечалось сваленными телеграфными столбами.
Мы с Нури Саидом и Джойсом собрались на совет, обсуждая, как добраться до Ярмукского участка Палестинской линии, чтобы завершить нашу деятельность по разрушению Дамасской и Хиджазской железных дорог. С одной стороны, бомбы могли причинить нам тяжелый урон при переходе через открытую равнину, с другой — взрывной отряд Пика оказался бы во власти Дераа, если бы турки отважились на вылазку; сейчас они были в смятении, но время могло вернуть им храбрость.
Пока мы колебались, все каким-то чудом разрешилось само собой. Лейтенант Джунор, летчик единственного аэроплана, находившегося в Азраке, услышал о вражеских аэропланах возле Дераа и самолично решил выполнить воздушную программу.
В самую тяжелую для нас минуту его машина внезапно появилась над нами. Мы наблюдали за ним со смешанным чувством, ибо его безнадежно устаревший самолет легко мог стать добычей любого вражеского истребителя. Но когда загрохотали два орудия Джунора, неприятель растерялся. Турецкие аэропланы рассеялись, чтобы внимательно осмотреть своего неожиданного противника. Джунор полетел на запад через железную дорогу, а те пустились за ним в погоню, пренебрегая находящейся на земле мишенью.
Нас оставили в полном покое. Нури использовал затишье, чтобы собрать триста пятьдесят человек с двумя орудиями и спешно направил их за Тель-Арар в первый переход к Мезерибу.
Мы послали крестьян вслед за солдатами. Спустя полчаса, когда я созывал свою охрану, чтобы добраться до Мезериба первым, опять раздалось жужжание моторов. К нашему удивлению, Джунор появился вновь, все еще невредимый, хотя и окруженный с трех сторон вражескими аэропланами, осыпавшими его пулями. Отстреливаясь, он делал великолепные повороты и скольжения. Туркам мешала их многочисленность, но, разумеется, исход схватки казался предрешенным.
В нас теплилась слабая надежда, что Джунор сможет спуститься невредимым, и мы ринулись к железной дороге, где простиралась полоса почвы, почти свободная от камней. Пока Джунор снижался, все поспешно помогали ее расчистить. Он бросил нам записку, что его бензин весь вышел. Мы лихорадочно работали в течение пяти минут, а затем подали ему сигнал на посадку. Он начал крутой спуск, но в эту минуту подул сильный порыв ветра под острым углом. Джунор прекрасно провел посадку, но ветер еще раз подул навстречу. Шасси сломалось, и аэроплан перевернулся.
Мы кинулись на подмогу, но Джунор уже вылез из кабины совершенно невредимый, если не считать пореза на подбородке. Он вытащил пулемет Льюиса, орудие Виккерса и барабаны с трассерами[93]. Мы швырнули все в «форд» Юнга и обратились в бегство. И в ту же минуту один из турецких аэропланов снизился и бросил бомбу на место катастрофы.
Через пять минут Джунор уже просил о новом поручении. Джойс дал ему «форд», и он смело поехал вдоль железнодорожного полотна почти до самой Дераа, взорвав там рельсы, прежде чем турки успели его заметить. Они нашли его усердие чрезмерным и открыли по нему орудийную стрельбу, но Джунор с грохотом умчался в своем «форде», оставшись невредимым в третий раз.
Моя охрана ждала на склоне горы, выстроившись двумя длинными рядами. Ввиду нашего большого опоздания я решил открыто двинуться к Мезерибу самым быстрым шагом. К несчастью, мы привлекли внимание врага. Один из аэропланов медленно пронесся над нами, сбрасывая бомбы: первая, вторая, третья — все легли мимо, но четвертая угодила прямо в середину. Двое из моих людей упали. Их верблюды, обливаясь кровью, бились на земле. Но люди не получили даже царапины и вскочили на крупы верблюдов позади своих друзей.
Мы стремительно поскакали к Мезерибу, где шейх Дарзи Ибн Дагми встретил нас известием, что солдаты Нури Сайда находятся лишь в двух милях позади нас. Из старой крепости мы осмотрели озеро и заметили движение на построенной французами железнодорожной станции.
Крестьянские парни рассказали нам, что турки держат ее в своих руках. Однако подступы к ней казались слишком заманчивыми. Абдулла повел наступление и, захватив станцию, нашел там хлеб, муку и небольшую добычу в виде оружия, лошадей и украшений. Последние раздразнили моих людей. Они бросились бежать по траве, торопясь, словно мухи на мед. Шейх Талал прискакал галопом.
Мы вместе поднялись на дальнюю насыпь и увидели в трехстах ярдах впереди турецкую станцию. Ее легко можно было бы занять, прежде чем атаковать большой мост ниже Тель-эль-Шехаба. Талал беззаботно двинулся вперед. Со всех сторон показались турки.
— Все в порядке, — сказал он, — я знаю начальника станции.
Но когда мы находились в двухстах ярдах от нее, нас оглушил залп из двадцати винтовок. Мы остались невредимыми и скрылись в высокой сорной траве, почти сплошь состоявшей из чертополоха. Проклиная Талала, мы осторожно поползли обратно.
