Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?
Легко представить, что ждало возвратившихся в лоно сталинского режима советских военнопленных: скорее всего, не более двух процентов отделались бы штрафным батальоном, а остальные наверняка подлежали расстрелу — какой же здравомыслящий человек будет в таких условиях вырываться из плена. И это вовсе не гипербола — по подсчетам историков, только по приговорам военных трибуналов, то есть официально, в советских вооруженных силах было расстреляно 15 дивизий (не рот и даже не полков, а дивизий), дивизий, которые могли бы сражаться за Родину, но которые погибли от рук своих. Авторы героических эпопей о защите Брестской крепости стыдливо замалчивают тот факт, что почти все уцелевшие защитники этой твердыни погибли в концентрационных лагерях, но не немецких, а советских, — так Родина (если сталинский режим можно назвать Родиной) отплатила им за героизм, стойкость и самопожертвование.
А во-вторых, что стоит за формулировкой «неучтенные потери, и «пропали без вести» — они что, сквозь землю провалились? Ведь люди — это все же не фантики от конфет — можно ошибиться на несколько человек, на несколько сотен военнослужащих, даже на несколько тысяч, но речь в данном случае идет об ошибке в несколько миллионов солдат, офицеров и даже генералов. У Сталина нашлись силы и средства на особистов, смершевцев, заградителей и политработников — продовольствием и обмундированием их обеспечивали по высшим нормам. А вот для учета потерь в собственных вооруженных силах, не говоря уже об организации ритуальных мероприятий, у сталинского режима ресурсов не нашлось.
Особое умиление вызывает формулировка «были призваны вторично в Вооруженные Силы — 939 тысяч» [35]. По-хорошему, этот без малого один миллион человек дезертировал из войск[211], а затем всех этих «защитников родины», чтобы не расстреливать, все же заставили воевать за товарища Сталина.
Но даже если рассматривать только вернувшихся из плена, то трудно поверить, что все они — без малого два миллиона человек — попали в плен раненые, в бессознательном и беспомощном состоянии. Ни в коем случае не оправдывая дезертирство и добровольную сдачу в плен, хочется все же задать вопрос: а что можно было ожидать от безграмотных крестьян и рабочих (бывших крестьян), которые всю жизнь голодали и жили в нищете, и при этом их заставляли каждый день по сто раз восхвалять «великого вождя и отца всех народов» и даже «большого ученого» и «друга детей»? И этот гегемон социалистической революции, едва освободившись от царского крепостного права, попал в тиски сталинского крепостного режима.
Поднимая столь деликатный вопрос о дезертирах, предателях и пленных, нужно ясно осознавать, что пленными и предателями они стали не по своей воле, а в результате тройного предательства на государственном уровне. Во-первых, Сталин не только не предупредил советские войска о готовящемся массированном вторжении Германии, но и сделал все возможное, чтобы не допустить организованного отпора немецким ударным группировкам. Во-вторых, он заставил свои войска сражаться без оружия, боеприпасов, горюче-смазочных материалов и другого обеспечения. В-третьих, Сталин оставил на произвол судьбы в многомиллионных «котлах» целые армии, не принял абсолютно никаких мер к выводу их из окружения, преспокойно просидев у себя на даче в то время, когда гибла целая профессиональная армия и когда надо было принимать самые решительные меры.
И вот миллионы советских военнослужащих, которые по вине Сталина и из-за его капризов попали в плен, Сталин назвал предателями. Для оправдания своей бездеятельности, бездарности и своего предательства он создал чудовищную систему фильтрации советских войск, выходящих из окружения, к деятельности которой были привлечены сотни тысяч тех самых сотрудников органов государственной безопасности, которые специализировались на фальсификации дел по врагам народа и прочим вредителям. Сказать, что это кощунство, — значит ничего не сказать.
Представьте себе, уважаемый читатель, советских воинов, вырвавшихся из окружения без боеприпасов и продовольствия, израненных и истекающих кровью, изможденных, обмороженных, оборванных и измученных. И тут их встречают упитанные, хорошо одетые, отоспавшиеся дяди, которые из кожи вон лезут, чтобы доказать, что каждый вышедший из окружения военнослужащий предатель, и таким образом объяснить, почему же «гениальный» Сталин не смог предупредить катастрофу 22 июня. Все это происходило в тот момент, когда гибла советская армия, враг стремительно приближался к Москве и на счету была каждая минута, каждый солдат и каждый штык для организации обороны. Тем не менее Сталин отвлекал колоссальные людские, материальные и временные ресурсы только для того, чтобы превратить в предателей и дезертиров вышедших из плена и вырвавшихся из окружения советских военнослужащих и тем самым оправдать свое предательство. Можно бесконечно изучать историю войн и государств, но невозможно обнаружить подобных зверств главы государства по отношению к своим войскам.
Кроме всего прочего, объективную почву для дезертирства в самом начале войны обильно орошали панические настроения в верхах. Так, в первый же день войны (то есть 22 июня 1941 года) из Белостока, который находился в 80 километрах от границы, сбежали абсолютно все представители советской власти: руководящий состав НКВД и Наркомата государственной безопасности и, конечно, партийные руководители. Для их срочного бегства на восток (вместе с женами и детьми), а также для перевозки личного имущества нашлись и водители, и машины, и бензин, то есть все те ресурсы, которых так не хватало войскам, как об этом сетуют советские историки. И вся эта паника в местных органах власти происходила на виду у советских солдат и офицеров — что же они должны были подумать?
Бегство советских партийных чиновников из белорусских административных центров было столь стремительным, что из имеющегося партийного имущества они успевали прихватить с собой только партийную кассу. В результате в руки немецких карателей попали полные списки членов большевистской партии, проживавших в Западной Белоруссии, чем и объясняется, что большинство рядовых коммунистов, фигурировавших в этих списках, было расстреляно немцами в первые же дни оккупации. И вот эти спасшиеся бегством трусы, мерзавцы и предатели не понесли никакого наказания за свои преступные деяния. Более того, Сталин таких подонков направлял на партийно-политическую работу, чтобы они своим примером вдохновляли советский народ на разгром врага. Все это лицемерие, попустительство и фактически измена не могли не укрыться от глаз миллионов рядовых граждан нашей Отчизны, формируя у них соответствующий моральный настрой и отношение к служебному долгу.
На проблему дезертирства можно взглянуть с другой стороны, отойти от традиционной оценки его масштабов «по людям» и применить очень объективный показатель, который хорошо подтверждается документальными материалами, а именно количеством совершенно исправной трофейной советской боевой техники, принятой на вооружение в немецких войсках. Этот ошеломляющий и беспристрастный показатель не зависит от политических убеждений и идеологических воззрений историков, и к тому же он наряду с прочим позволяет оценить «вклад» в дезертирство тех советских командиров, начальников и руководителей, которые обязаны были по долгу службы добиться, чтобы эта боевая техника была:
■ во-первых, применена по ее прямому назначению по противнику — до последнего снаряда, до последней капли крови;
■ во-вторых, своевременно и заблаговременно вывезена, эвакуирована, доставлена в расположение своих войск, чтобы вновь обратить ее по противнику;
■ в-третьих, уничтожена, выведена из строя, приведена в негодное состояние, чтобы не досталась врагу.
Можно приводить показатели по советским трофейным танкам или даже самолетам, но особенно впечатляет принятие на вооружение немцами советской дивизионной пушки Ф-22 (калибра 76,2 мм) образца 1936 года[212] [80]. После ряда доработок под немецкие стандарты советская артиллерийская система получила обозначение Pak 36(r). Немцы «выпускали» эту артиллерийскую систему в больших количествах в буксируемом и самоходном вариантах. Только в мае 1942 года немецкие войска получили 576 самоходных артиллерийских установок (Мардер II и III) с артиллерийской системой Pak 36(r), и это означает, что в течение 1941 года немцы захватили в качестве трофеев огромное количество исправных советских пушек Ф-22. То есть в руки немцев попало такое количество этих пушек, которое сделало рентабельным их модернизацию и повсеместное принятие на вооружение. Соответственно, немцы наладили и производство боеприпасов для этой артиллерийской системы: за всю войну их было выпущено более четырех миллионов штук.
Вероятно, для большинства читателей будет интересно узнать, что 68 советских пушек Ф-22 (без доработок) было переброшено в Северную Африку. Именно эти артиллерийские системы в сочетании с легендарной немецкой зенитной пушкой Flak 36/37 калибра 88 мм (86 единиц) обеспечили Эрвину Роммелю (командующему немецкой танковой армией «Африка») огневое превосходство в борьбе с британскими танками в сражении при Эль-Аламейне осенью 1942 года, несмотря на то что по количеству пушек британцы превосходили немецкую группировку в полтора раза[213].
