Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?
Весьма примечательна в этом плане оценка хода наступления второго дня (а не второго месяца), которую дает командующий 3-й танковой группы Герман Гот в своей знаменитой монографии «Танковые операции» [24]:
«После огромного успеха, достигнутого в первый день наступления, события второго дня не оправдали ожиданий. Причина — не действия противника и не ошибки наших войск и командования, а трудности, связанные с условиями местности. Моторизованным соединениям предстояло в этот день продвигаться по холмистой песчаной местности, покрытой густым девственным лесом, по местности, где, пожалуй, еще не появлялась автомашина. Все обозначенные на карте шоссе, ведущие с запада на восток, оказались полевыми дорогами. Движение по ним (особенно автомашин французского производства) было почти невозможно. Машины, проходя по глубокому песку или преодолевая крутые подъемы, все время застревали и останавливали всю следующую за ними колонну, так как возможность объезда на лесных дорогах полностью исключалась. Колонны становились длиннее, продвижение медленнее. Даже слабое сопротивление противника, оказываемое головным подразделениям, вынуждало всю колонну останавливаться на длительное время, ибо о развертывании и думать было нечего».
Исключительно тяжелую картину развития событий в ходе наступления немецкой 2-й танковой армии на Тулу после того, как Гудериан 26.10.1941 отдал своим войскам соответствующий приказ, описывает Франц Куровски[194] на основании собранных им материалов[195] [19]:
«Установилась теплая погода, и проходившие машины превращали дорогу в грязное болото. Танки постоянно застревали в глубоких ямах, их приходилось вытаскивать… Немецкие танки стреляли спорадически, поскольку боеприпасов осталось мало. Из-за глубокой грязи смогли пробиться лишь немногие грузовики с припасами… Пройти не представлялось возможным, немецкие наступающие силы были слишком слабыми. Причина этой слабости была не в предшествовавшей обороне русских, решающим фактором стала глубокая, липкая грязь. Именно она затормозила все продвижение. Не хватало боеприпасов. Подбитые танки невозможно было ремонтировать, поскольку ремонтники не могли добраться до них… В итоге немногие оставшиеся танки встали из-за отсутствия горючего».
В приведенном описании также обращает на себя внимание тот факт, что его автор не жалуется на «упорное» сопротивление советских (в тексте русских) войск, которое без цифр и фактов представлено во многих ура-патриотических повествованиях. Суть происходившего состояла в том, что реальные технические характеристики бронетанковой и иной техники в тех конкретных природно-климатических и географических условиях не позволяли немецким танковым и механизированным группировкам продвигаться в принципе. В результате в ноябре 1941 года о молниеносной войне пришлось забыть напрочь, и ранним утром 06.12.1941 в 15 километрах южнее Тулы, в Ясной Поляне, генерал-полковник Гудериан принял решение прекратить наступление (без согласования с Гитлером)[196]. Он был вынужден отвести передовые части 2-й танковой армии и перейти к обороне, чтобы сохранить основные силы своего объединения.
Схожую оценку роли пространства и климата дают и представители других военных профессий (не танкисты). Так, сотрудник разведывательного отдела 8-го армейского корпуса, входившего в битве под Сталинградом в пресловутую 6-ю армию вермахта, Иоахим Видер проводит такую параллель между нашествием в Россию Наполеона в 1812 году и вторжением в СССР фашистской Германии [30]:
«Зловещее русское пространство еще раз поглотило сотни тысяч людей. Несмотря на трагический опыт Наполеона, снова были в ужасающем масштабе игнорированы элементарные факторы — географический и метеорологический. Современное суеверие, будто с помощью машин и моторов можно совершить невозможное и преодолеть опасности, которые таят в себе безграничные пространства, также способствовало нашей катастрофе».
Приведенные Видером довольно жесткие термины — «проигнорированы элементарные факторы — географический и метеорологический» — необходимо воспринимать исключительно применительно к высшим руководителям фашистской Германии и непосредственно к Гитлеру. Как было уже отмечено ранее, профессиональные военные при разработке планов вторжения эти «элементарные» факторы поставили чуть ли не на первое место. Дилетантское и легкомысленное отношение нацистской верхушки к исключительно сложным проблемам неопределенности исхода сражений стратегического масштаба и учета природно-климатических и географических условий подтверждает реакция Гитлера на доклад генерала Паулюса (заместителя начальника главного штаба сухопутных сил) о трудностях снабжения войск в зимних условиях [36]:
«Эту болтовню… я не намерен больше слушать. Никакой зимней кампании не будет. В этом отношении вы можете положиться на мое дипломатическое искусство. Нашей армии нужно только нанести русским несколько хороших ударов… Тогда выяснится, что русский колосс стоит на глиняных ногах. Я категорически запрещаю говорить при мне о зимней кампании!»
Тем не менее, несмотря на заверения Гитлера, зимняя кампания все же наступила, и много написано на тему пагубного воздействия русских морозов на немецкую армию. Все эти аргументы сводятся примерно к следующей формулировке [38]:
«Однако германская и чехословацкая[197] бронетанковая техника оказалась совершенно не приспособленной к условиям эксплуатации в условиях низких температур…
Внедорожники, как и другие германские автомобили и танки, создавались для европейских условий (имеется в виду — для условий Западной Европы), и их эксплуатация в сорокаградусный мороз не предполагалась. Масла и дизельное топливо в условиях низких температур загустевали, а личный состав германской армии просто не имел опыта по оперативному “оживлению” замороженной техники».
Весьма показательна в этом отношении история со служебным автомобилем командующего Западным фронтом, то есть Г.К. Жукова. В конце 1941 года он сменил отечественный ГАЗ-61 на германский штабной «Хорьх»[198]. Этот автомобиль имел полный привод, отопление салона, антиобледенители лобового и заднего стекол и, конечно, очень мягкий ход. Однако в сорокаградусный мороз на фронте мотор «Хорьха» заглох, после чего в колонну сопровождения командующего фронтом стали брать и отечественный ГАЗ-61 [38].
Если говорить четким военным языком, то немецкая автобронетанковая техника никоим образом не отвечала условиям ведения войны даже на европейской части Советского Союза.
Влияние природно-климатических условий на боевые действия не имеет каких-либо национальных, этнических или партийных границ, и от бездорожья в равной степени страдали и советские войска, что убедительно подтверждает следующее описание хода переброски танковой бригады Катукова из Кубинки в район поселка Чисмены (под Волоколамском) в октябре 1941 года [48][199]:
«Танки и штабные машины с трудом пробирались по разбитым проселочным дорогам. Даже “тридцатьчетвертки” садились днищем на междуколейные бугры.
Это был тяжелейший марш. Танки, густо коптя, надсадно ревели, выбираясь из глубоких колдобин».
Вероятно, многим читателям покажется банальным следующее утверждение, но климатические и природные условия в жизни человека всегда играли решающую роль, и это в полной мере относится и к военной сфере. Для иллюстрации зависимости хода и исхода боя от природной среды и климата можно привести малоизвестный, но весьма поучительный исторический факт разгрома римской армии германскими племенами. Это уникальное событие произошло в сентябре девятого года нашей эры в Тевтобургском лесу (в западной части современной Германии). Три римских легиона общей численностью около 37 тысяч человек, которыми командовал Квинтилий Вар, были наголову разгромлены германскими племенами под руководством сына вождя херусков Арминия, который имел в своем распоряжении в четыре раза меньше сил, чем римский полководец[200].
Историки и специалисты объясняют это невиданное в истории Римской империи поражение двумя крайне неблагоприятными для римлян факторами природного характера. Во-первых, рельеф и иные условия местности лишали римлян их основного тактического преимущества, то есть согласованных действий подразделений в годами отработанных боевых порядках. Во-вторых, непогода, принявшая в то время крайние формы, сделала римское войско неповоротливым и небоеспособным: сильные ливни и бури, а также низкие температуры чрезвычайно затрудняли движение и действия римских легионов, промокшие щиты римлян потеряли свои боевые характеристики, грязь не давала возможности продвигаться воинам в тяжелых доспехах. В то же время легко вооруженные германцы перемещались быстро, что обеспечивало им преимущество в маневре силами. Римские легионы, идеально подготовленные к сражениям в хороших климатических условиях, на равнине при относительно статичном характере боя, оказались полностью не приспособленными к маневренным боевым действиям в непогоду на пересеченной и лесистой местности.
