Ярослав Бутаков - Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии
Многие ныне верят в ту версию, которая распространялась Временным правительством в дни после Июльского восстания, что Ленин — купленный немецкий агент. Сюжет о «запломбированном вагоне» и «немецких деньгах» большевиков стал расхожим в современной России, как и в то лето 1917 г.
Вопрос о роли германских субсидий в большевистской революции давно разрабатывается в историографии. Под давлением ряда свидетельств, в первую очередь — рассекреченных в 1958 г. документов из архива министерства иностранных дел Германской империи{125}, многие историки ныне признают факт этих субсидий. Причем из него нередко любят, делать вывод, что большевистский переворот был произведен исключительно благодаря немецким деньгам, а придя к власти большевики попросту стали отрабатывать «спонсорские средства». Но принять такой вывод решительно невозможно.
Главное свидетельство — меморандум министра иностранных дел Германии Рихарда Кюльманна от 20 ноября (3 декабря) 1917 г. Там, в частности, говорится: «Россия оказалась самым слабым звеном в цепи наших противников. Перед нами стояла задача постепенно ослабить ее и, когда это окажется возможным, изъять из цепи. Это было целью подрывной деятельности, которую мы вели за линией русского фронта — прежде всего стимулирование сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только тогда, когда большевики начали получать от нас через различные каналы и под различным видом постоянный поток денежных средств, они оказались в состоянии создать свой собственный орган — “Правду”, проводить энергичную пропаганду и расширить значительно свою прежде узкую базу партии. Теперь большевики пришли к власти»{126}.
Можно ли верить этому свидетельству на слово? Не есть ли это всего лишь попытка реихсминистра иностранных дел повысить престиж своего ведомства и своей «команды» в глазах кайзера? Сторонники версии об «экспорте» большевизма из Германии в Россию пусть сначала ответят на такой вопрос. Если кайзеровский режим был настолько богат, что смог на свои деньги устроить социальную революцию в России, почему же он не спас самого себя от революции в Германии?
При этом не следует забывать, кто кого в итоге «оставил в дураках». Кайзеровский режим продержался всего лишь год после Октябрьской революции в России, будучи ею же подточен на корню. Так что если Второй германский рейх действительно финансировал большевиков, то себе же на погибель. Основанное же Лениным государство просуществовало как-никак больше семи десятилетий!
Совсем отрицать, что большевики пользовались финансовой помощью из-за рубежа (пишут еще и об американских субсидиях Троцкому), не приходится. Но в этом отношении большевики были в России далеко не исключением!
Допустим, что большевики получили по разным каналам из-за рубежа несколько десятков, пусть даже сотню миллионов германских марок. Давайте сравним это со средствами, которыми обладали их противники. В распоряжении Временного правительства был бюджет Российского государства. За восемь месяцев существования этого правительства он благодаря одним лишь иностранным займам увеличился минимум на 1,8 млрд. рублей{127}, что составляло 4 млрд. немецких марок (в пересчете но золотому эквиваленту). Так что не одни большевики пользовались иностранными средствами. Временное правительство также вовсю поддерживалось из-за рубежа, причем размеры этой финансовой помощи превосходят ту, которую могли иметь большевики, в десятки, а то и в сотни раз!
Что мешало правительству бросить часть этих средств на развертывание контрпропаганды большевикам? Правильно, ничто не мешало. Более того, они и использовались по назначению. А низкая эффективность этого использования доказывает лишь одно: в 1917 г. в России были, очевидно, и другие причины, кроме немецких субсидий большевикам, для массового выражения недовольства политикой Временного правительства!
Так что не следует сбиваться на мелочи и тупости вроде баек о том, что Ленин на немецкие деньги совершил революцию. Такие анекдоты просто недостойны великого русского народа. Что же, получается, кучка вражеских шпионов сумела обмануть целый русский народ? А русские-де оказались настолько тупы и слепы, что, вместо преследования собственных социальных интересов, просто подыграли горстке изменников? Считать так, очевидно, могут только закоренелые русофобы.
Нет никаких оснований шельмовать большевиков, противопоставляя их методы тем, которые применялись их политическими конкурентами. Задолго до Октября 1917 г. моральные рамки дозволенного в российской политике стали весьма расплывчатыми. И это — «заслуга» не только и не столько большевиков. Это касается и вопроса субсидий от враждебного государства: в 1904—1905 гг., во время Русско-японской войны, российские либералы отнюдь не брезговали получать из японских источников средства на издание за границей журнала «Освобождение» и на организацию совместных конференций с представителями революционных партий эсеров и эсдеков.
Поэтому и вопрос об «измене» Ленина с его лозунгами «поражения своего Отечества» и «превращения империалистической войны в гражданскую» слишком сложен, чтобы однозначно решать его в формально-юридических рамках. Понятно, что масштаб «кайзеровского агента» как-то, мягко говоря, мелковат для подлинно выдающегося политического деятеля всего мира начала XX века, с каким бы знаком, + или —, не оценивать его свершения.
Когда осенью 1914 г. социал-демократия всех вступивших в войну стран, включая Россию, дружно встала в ряды патриотов своих Отечеств, нужно было иметь немалое гражданское мужество, чтобы выдвинуть лозунг, квалифицируемый законом любого государства, при любом режиме, как государственная измена. Мало того, в обстановке Отечественной войны это выглядело и национальной изменой. Но Ленин пошел на это.
В сентябре 1914 г. в статье «Война и российская социал-демократия» (увидевшей свет в ноябре 1914 г.) он впервые выдвинул такие положения: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всей России наименьшим злом было бы поражение царской монархии» и «Превращение современной империалистской войны в гражданскую есть единственно правильный пролетарский лозунг»{128}. В статье «О национальной гордости великороссов», написанной не позднее середины декабря 1914 г., Ленин утверждал: «Нельзя великороссам “защищать отечество” иначе, как желая поражения во всякой войне царизму»{129}. Сторонники демонизации Ленина уверяют, что он делал тем самым сознательную установку на уничтожение России и уже тогда запланировал гражданскую войну.
Но о какой «установке» могла идти речь в 1914 г., когда Ленин представлял собой лидера маленькой сектантской группки внутри российской социал-демократии? При этом он мог влиять на работу этой группки в России лишь со стороны, из эмиграции, при нерегулярной организационной связи. Довести свой лозунг до товарищей в России он впервые смог только зимой 1914/15 г., когда несколько номеров «Социал-демократа» были нелегально переправлены через границу. В России ленинский манифест «Война и российская социал-демократия» был впервые напечатан в подпольной прессе лишь в феврале 1915 г. Вплоть до 1917 г. Ленин со своей радикальной позицией оставался маргиналом даже среди европейских социал-демократов интернационалистов (иначе называемых циммервальдистами по имени деревушки в Швейцарии, где они в сентябре 1915 г. провели свой съезд), которые не принимали лозунга «обороны Отечеств», но страшились ленинского призыва «превратить войну империалистическую в войну гражданскую».
До весны 1917 г. Ленин практически никак не влиял на политическую ситуацию в России. Возможность для широкой пропаганды «пораженчества» открыла ему Февральская революция, в совершении которой большевики играли роль статистов. Гучков сделал гораздо больше для сокрушения русской монархии, чем Ленин.
Гений политического прогноза
До октября 1917 г. все российские режимы как будто нарочно расчищали дорогу большевикам. Во всяком случае, так видится задним числом, глядя на последствия их действий. Хотя не следует забывать, что, предпринимая их, российская элита руководствовалась своими интересами и своими политическими расчетами — как оказалось, ошибочными. Но была ли альтернатива этим неверным расчетам? В предыдущих главах мы попытались ответить на этот вопрос.
В том, что лозунга Ленина оказались в итоге воплощены в политическую практику, — результат глубочайшего предвидения. Политический лидер добивается успеха, когда ему удается не просто позиционировать себя как выразителя интересов самых активных социальных слоев, но и уловить основные тенденции происходящего и использовать их так, что со стороны это действительно может казаться «управлением политическим процессом». Ленин дал в главных чертах совершенно точный прогноз глобальных и российских политических тенденций на пять-семь лет вперед, причем в уникальной обстановке мировой войны. Ленин показал, как важны для политика в условиях динамичного индустриального и глобализирующегося общества верное долгосрочное политическое предвидение и ставка на перспективный общественный класс. В этом его коренное отличие от Николая II.
