Валентин Тараторин - Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн

Иначе как понимать сообщение хроникёра о том, что в войске Альбрехта I Австрийского сражались рыцари, умеющие драться метательным оружием[100]. По сигналу луки убирали и доставали оружие для рукопашного боя. С появлением усовершенствованного доспеха в XIII в. и с уменьшением размера щита, процесс стрельбы из лука упростился, так как небольшой щит можно было оставить на предплечье, а не убирать. Арбалет действительно трудно сочетать с копьём и щитом, хотя, если сослаться на то, что арбалеты всадников были гораздо меньшего размера, чем пехотные, то и этот вариант вполне можно считать приемлемым. Например, Марчин Вельский в трактате XVI в. «Рыцарское дело» писал:

«Раньше наши ездили только с арбалетом, который натягивали, имея у пояса крюк и наклонившись с седла, а арбалет за ногу зацепив. К тому же они имели рогатину, которую, привязав к луке, волочили у коня, поэтому она называется «влочня»[101]. В отрывке речь идёт о достаточно мощном арбалете, натягивавшемся с помощью крюка; разумеется, такое оружие для рыцаря неприемлемо. Но ведь были и более слабые и компактные механизмы, натяжение которых осуществлялось вручную (216, т. 1, с. 323; 161, с. 289). В походе или во время атаки арбалет мог подвешиваться к седлу — спереди или сзади[102], — а стоя на месте рыцарь, закинув щит за спину или оставив висеть сбоку на ремне и забросив копьё за плечо, вполне мог воспользоваться арбалетом, скажем, для обстрела пехотного построения противника.

Примерно с такой конницей совершил поход в Англию герцог Нормандии Вильгельм (1066 г.). Противостоявшие ему войска Гарольда Саксонского её не имели или количество всадников было настолько мало, что Гарольд решил спешить их и поставить в общий строй пехотной фаланги. Ход битвы хорошо, на наш взгляд, удалось реконструировать Августу Тьерри в 1828 г. на основании данных эпического произведения Фримана, записей норманнского клирика Вильгельма Пуатьерского и монаха Матвея Парижского. Здесь мы приведём некоторые выдержки из этого исследования:

«Армия разделилась на три атакующие колонны: в первой были воины из графств Булони и Понтиё, а также большая часть авантюристов, пришедшая воевать за плату; во второй были союзники бретанские, манские и пуатевинские; над третьей колонной, состоящей из норманского рыцарства, начальствовал лично сам Вильгельм. Впереди и по флангам этих боевых отрядов шла многочисленными рядами пехота, легковооружённые с длинными деревянными луками и стальными арбалетами; одеты они были в кафтаны из толстой подкладки. Герцог ехал на коне, приведённом ему из Испании богатым норманном, бывшим на богомолье у Святого Иакова в Галисии».

«При сближении войска на полёт стрелы, стрелки начали пускать стрелы, а арбалетчики — свои четырёхгранники (quadrelli), но большая часть этого метательного оружия заседала в высокой ограде саксонских укреплений. Пехотинцы, вооружённые копьями, и кавалеристы подошли к укреплению и пытались ворваться в ворота. Англосаксы все пешие вокруг своего знамени, водружённого в землю, составили за своими палисадами сплошной и твёрдый строй; они встретили нападающих топорами, одним размахом рассекали копья и пробивали железные кольчуги. Норманны не успели ни разрушить палисадов, ни ворваться в укрепления и, утомлённые бесполезным нападением, отступили к колонне Вильгельма. Герцог опять выдвинул своих стрелков и велел им, вместо прицельной стрельбы стрелять навесно, для того чтобы их метательное оружие, перелетая через укрепления поражало неприятелей сверху. Тогда многие англо-саксы были ранены, и большей частью в лицо. Стрела пронзила Гарольду глаз; но он продолжал начальствовать и сражаться. Возобновилось нападение пеших и конных норманнов, при криках: Божия Матерь, помоги! Боже, помоги! Норманны были опять отбиты и, отступая от средних ворот, попали к крутому оврагу, прикрытому кустарником и высокой травой: лошади их там оступились, они падали стремглав в овраг, и многие погибли. Мгновенный ужас распространился в заморском войске. Разнёсся слух, что герцог убит: началось бегство. Вильгельм бросился на бегущих и грозно пересек им дорогу; он поражал беглецов своим копьём и, сняв шлем, кричал им: «Я здесь, смотрите на меня, я жив, и Бог поможет, мы победим».

Всадники возвратились к укреплениям, но не могли ни отбить ворот, ни сделать пролома: тогда герцог прибегнул к хитрости, чтобы выманить англо-саксов из их укреплений и расстроить их ряды; он велел тысячному отряду всадников произвести нападение и удариться в бегство. Видя это беспорядочное отступление, саксы потеряли хладнокровие: они бросились в погоню, повесив на шеи свои топоры. В некотором расстоянии, другой отряд нарочно подготовленный, присоединился к мнимым беглецам, которые тотчас повернули лошадей и со всех сторон встретили ударами копий и мечей нестройно бежавших англо-саксов…

В это время был сделан пролом в укреплении: туда ворвались всадники и пешие, и пошла рукопашная схватка. Под Вильгельмом убита лошадь; король Гарольд и оба его брата пали мёртвыми к подножию своего знамени (303, т. 3, с. 880-882).

Дельбрюк категорически отрицает употребление искусственных заграждений англо-саксами (195, т. 3, с. 103), мотивируя это тем, что войско не успело бы их поставить, придя на место накануне вечером.[103]

Однако, только наличием частокола можно объяснить столь упорную оборону Гарольда. В противном случае его войско было бы разгромлено очень быстро, несмотря на удобное местоположение. Стрельба нормандцев была бы, несомненно, более эффективной, даже при том условии, что стреляли они снизу вверх, но, самое главное, ни одна пехотная фаланга не выдержала бы двойной атаки — тяжёлой пехоты с фронта и кавалерии с флангов. В военно-исторической литературе есть много примеров тому.

В данном же случае мы видим, что с помощью искусственных укреплений саксы успешно обороняются против лучше вооружённой пехоты норманцев, а лёгкая конница Вильгельма не может проникнуть за ограду и обстреливает врагов дротиками и стрелами, маневрируя перед ней. Только ловкий ход позволил выманить англо-саксов из-за частокола и подставить их распавшийся строй под удар тяжёлой кавалерии. Это решило исход битвы.

Конец XI в. ознаменовал начало эпохи Крестовых походов на Восток. Мы не будем говорить о политических и социальных проблемах, послуживших их причиной, нас интересует лишь военный аспект этих событий.

Почему же решились правители Европы на эту военную авантюру, прекрасно зная о боеспособности восточной конницы (а то, что всадники Востока были намного лучшими наездниками, чем европейские, ни у кого не вызывало сомнений)? Можно было надеяться на успех, если бы европейцам пришлось воевать в привычной им пересечённой местности, но вести бои предстояло, в основном, на открытых пространствах, и здесь преимущество было на стороне лёгких конников, вооружённых луками. Наглядный пример тому — печально закончившийся поход Красса. Так на что же надеялись королевские дома, готовясь к походу и имея лишь минимум конных лучников, способных на равных вести схватки с многочисленными восточными стрелками?

На наш взгляд, надежды возлагались на использование арбалетов. Это оружие получило широкое распространение именно в XI в., хотя, бесспорно, о нём знали ещё во времена позднеримской империи, о чём говорят изображения и археологические находки (161, с. 287-288; 216, т. 1, с. 317-319).

Как уже сказано, хороший лучник, в среднем мог пустить стрелу на расстояние 200—250 м, и лишь редкие воины, вооружённые уникальными луками, стрелами на 300— 350 м. (287, т. 2, с. 420; 252, с. 217). Между тем, самый лёгкий арбалет, который вполне могли использовать тяжеловооружённые всадники, имел радиус поражения 300 м. Средние, заряжавшиеся с помощью специальных приспособлений (315, с. 109—112; 161, с. 289—305) и использовавшиеся легковооружёнными конниками и пехотинцами арбалеты поражали цель на расстоянии от 400 до 500 м. (216, т. 1, с. 325— 326). Но существовал и третий тип — так называемый «корабельный» или «крепостной» — достаточно тяжёлый, обслуживающийся двумя воинами. Эти механизмы стреляли на 600—1000 м. Конечно, их невозможно было переносить на руках или перевозить верхом на коне из-за тяжести, но транспортировать на повозках или специально сооружённых из жердей «волокушах» было вполне реально.

Несомненно, арбалетчик уступал в скорострельности лучнику: на три выстрела в минуту тот отвечал 7—8 стрелами, но бесспорным достоинством являлось то, что первый начинал стрельбу с расстояния вдовое, а то и втрое превышающего максимальные возможности стрелка, вооружённого луком. И пока лучник достигал рубежа, с которого мог вести эффективный обстрел, он всё время находился на простреливаемом участке. А ведь по завершении атаки стрелку надо было возвращаться назад и, следовательно, подставлять спину под стрелы арбалетов. Кроме того, подготовить хорошего стрелка-арбалетчика значительно проще, дешевле и быстрее, чем лучника. Что же касается проблемы увеличения скорострельности арбалета, то её в средние века решали чрезвычайно просто. Жювеналь де Юрсен пишет, что в армии герцога Иоанна Брабантского в 1414 г. существовали «расчёты» арбалетчиков: