Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий
Вопрос о репарациях с Германии Союзники начали обсуждать еще до подписания перемирия, и между ними сразу же наметились разногласия. В знаменитых «Четырнадцати пунктах» Вильсона, на основании которых стороны, как считалось, договорились о прекращении военных действий, шла речь только о «восстановлении» разрушений, допущенных на территории Бельгии (пункт 7) и в оккупированной части Франции (пункт 8). В тексте Компьенского перемирия упоминалось уже о «репарациях за причиненные разрушения» (статья 19). То есть везде говорилось о том, что надо восстановить разрушенное, и немцы с этим не спорили. На мирной конференции комиссия по репарациям приступила к работе 3 февраля, и, как вспоминал чуть позже экономический советник американской делегации Томас Ламонт, «вопросы о том, сколько Германия должна заплатить, как она должна выплачивать репарации и какие меры должны быть предусмотрены для гарантии платежей, были самыми трудными изо всех, обсуждавшихся на конференции» 149. И это не было преувеличением. Вопросы размеров и способов выплаты Германией репараций действительно вызывали самые острые дискуссии между Союзниками на конференции. Хотя в задачи комиссии по репарациям входило также и определение необходимых рамок для нормального функционирования германской экономики, как вспоминал впоследствии тот же Ламонт, «во Франции было достаточно людей, которые хотели бы стереть Германию с карты и видеть ее экономику полностью разрушенной» 150. В принципе, участникам мирной конференции предстояло дать ответы на три вопроса, касающиеся репараций. Во-первых, насколько требования Союзников могут выходить за рамки обещаний, данных немцам при подписании соглашения о перемирии? Во-вторых, насколько разумным было выдвигать максимально жесткие требования Германии? И, наконец, в-третьих, насколько Германия была в состоянии выполнить предъявленные ей требования? 151
Союзники, естественно, не могли сразу назвать сумму причиненного ущерба, и ее первоначально предполагалось подсчитать в ходе конференции. Здесь сразу же стали возникать споры. Исходя из «Четырнадцати пунктов» Вильсона, львиную долю за полученные разрушения (в том числе сознательное приведение немцами в негодность французских шахт, разрушение конкурентоспособных предприятий и т. п.) должна была получить Франция. Англию разрушения почти не затронули. Но в финансовом плане основную тяжесть войны вынесла на своих плечах именно Англия. И такой подход, при котором учитывались разрушения, но не считались финансовые затраты, англичан категорически не устраивал. А ведь был еще в британской делегации и почти глухой премьер-министр Австралии, лейборист и профсоюзный активист Билли Хьюз, который кричал (из-за глухоты) на конференции, что разорившиеся во время войны австралийские фермеры также хотят получить причитающуюся им долю от Германии. «Некоторые народы не были на этой войне так близко к пламени пожара, как это довелось нам, британцам, — громыхал Хьюз, тряся пальцем в сторону американцев, — и они остались неопаленными. Поэтому у них такой обособленный, расчетливый взгляд» 152. То есть стороны долго не могли решить, что именно следует подсчитывать. Предварительные цифры назывались самые разные 153. Больше всех обычно насчитывали французы. По их оценкам, общая сумма убытков, понесенных Союзниками, составляла 350 миллиардов франков, а прямых военных издержек — еще 700 миллиардов. Более того, с учетом косвенных убытков (потери на производстве, прибылей от торговли и др.), а также процентов по рассрочке платежей, французы доходили до 10 триллионов франков 154. Эта цифра была настолько нереальной с точки зрения платежеспособности Германии (английские эксперты определяли максимально возможные выплаты в 24 миллиарда фунтов стерлингов 155, что было значительно меньше, но тоже нереально), что даже французы прекрасно понимали это. Поэтому министр финансов Франции Луи-Люсьен Клоц всегда настаивал на внесении в документы Союзников фразы, оговаривающей сохранение «права предъявления дальнейших требований и претензий — репарации понесенных убытков» 156. Для немцев это означало, что они должны были подписать открытый вексель, любую сумму которого Союзники могли проставить позже. Естественно, это заставляло Германию нервничать, и немецкие финансисты постоянно подчеркивали, что, «чем скорее Германия узнает, сколько она должна выплатить, тем быстрее адаптирует к выплатам свою экономику и начнет платить» 157.
Разногласия между Союзниками в том, что считать «причиненными разрушениями» и за что взимать с Германии выплаты, проявлялись даже в терминологических спорах 158. Французы в большинстве своем предлагали называть будущие немецкие выплаты «контрибуцией» (indemnity), тогда как англичане настаивали на «репарациях» (reparation). По большому счету, особой разницы между этими выплатами не было (некоторые эксперты даже перечисляли их через запятую), но французам казалось, что за счет контрибуции, позволявшей взыскать все военные издержки, они смогут получить больше. Вильсон и американцы не хотели ничего слышать о контрибуции и готовы были вести речь лишь об умеренных репарациях. Англичане вели себя непоследовательно. Ллойд Джордж то заявлял об умеренности, как, например, в своей мартовской декларации, написанной в Фонтенбло, то, подобно французам, называл нереальные цифры. Он сам поставил себя в двойственное положение. Одним из популярных лозунгов «купонных» выборов в Британии в декабре 1918 года был «Гунны заплатят!» Его тиражировала пресса Нортклиффа, его использовали все боровшиеся за места в послевоенной палате общин партии. Ллойд Джордж пользовался этим лозунгом, возможно, осторожнее других кандидатов, но и он обращался к нему, обещая максимально возможные репарации с Германии. «Во-первых, поскольку речь идет о справедливости, — говорил он, выступая перед
