Владимир Шигин - Гангут. Первая победа российского флота
В 1790 году наш гребной флот снова атаковал шведов при Роченсальме. Но на этот раз при попытке отхода под неприятельским огнем в узком пространстве и попытке перегруппировки своих сил возникший беспорядок, усиленный ненастной погодой, привел наш флот к фактическому разгрому. И все это лишь из-за того, что галеры повернули вспять и тем самым оказались совершенно беззащитными перед врагом.
Ситуация при Гангуте была практически аналогичной. А потому самое страшное, что могли сделать капитаны галер, — это пытаться под огнем противника отходить к главным силам, смешивая боевой порядок.
Сегодня трудно судить однозначно, но создается впечатление, что именно на такое развитие событий и рассчитывал Эреншельд. Логика его была проста: сосредоточенным огнем остановить атаковавшие галеры и заставить их начать отход, в ходе которого расстреливать сбившиеся в кучи гребные суда противника. После этого шведский шаутбенахт мог считать себя уже победителем Диспозиция шведской эскадры говорит именно за то, что замысел шведского командующего был близок к нашей версии.
Однако заметим, что при Гангуте и у нас было весьма много опытнейших галерных капитанов средиземноморских держав, прекрасно понимавших сложившуюся ситуацию и знавших тактические возможности своих судов, их сильные и слабые стороны. А потому и Петр, и Апраксин, и младшие флагманы с капитанами прекрасно понимали, что обратного хода галерам нет и идущие в атаку обязаны или победить, или погибнуть, так как, даже будучи взорванными или затонув, они расчищают место для атаки резервных отрядов.
А потому на назначенных в атаку галерах знали, что им надлежит победить или погибнуть, так как третьего просто не дано. Воистину, идущие на смерть приветствуют тебя, цезарь! Именно поэтому план Эреншельда провалился и вместо нашего избиения под раздачу попали сами шведы.
И если наши с П.А. Кротовым рассуждения верны (а сомнений в этом быть уже практически не может), то Гангутская битва выглядит на самом деле совершенно иначе, чем это было традиционно принято. Гангут — это не рядовая победа над загнанным в угол более слабым противником, а победа русского духа, русской готовности к самопожертвованию над европейским рационализмом и педантизмом.
Глава тринадцатая.
ОКОНЧАНИЕ КАМПАНИИ 1714 ГОДА
Сразу же по окончании сражения начались приготовления к празднеству в честь одержанной победы. Впрочем, радость победы нисколько не опьянила осторожного Апраксина, и он сразу принял меры против возможного проникновения вслед за нашими галерами шведских кораблей, хотя это многим и казалось маловероятным. Первой была отправлена к выходу из шхер «для караула» галера поручика Копорского полка Данилы Сумина, затем в помощь ей двинулись еще несколько галер бригадира Лефорта. В своем морском журнале Апраксин записал: «…осой час оная баталия окончалась, без всякого медления… учинил сигнал итти со всеми судами паки к Ангуту, дабы неприятель не мог в том месте флотом своим заступить, и ночевали близ Ангута, где наш был караул, куды и завоеванныя суды все приведены».
В течение двух последующих после Гангутской баталии дней наш гребной флот находился к северо-западу от мыса Гангут. Люди отдыхали, приводили в порядок побитые ядрами галеры, одновременно велось и наблюдение за движением шведского корабельного флота.
Надо ли говорить, как была воспринята победа при Гангуте теми, кто своим потом и кровью ее добыл? И Петра, и Апраксина, и всех остальных офицеров, солдат и матросов переполняли радость и гордость за совершенное ими. Еще бы, ведь им с минимальными потерями удалось добиться победы над главными силами шведского флота, решить все свои задачи, к тому же еще уничтожив попутно часть шведского флота!
Однако вначале отдали должное павшим. На ближайшем к месту боя островке Рилакс-фиорда в братской могиле захоронили погибших товарищей. Отслужили панихиду, склонили знамена, дали ружейный салют… И только отдав почести павшим, занялись делами победными, делами радостными.
Для этого галеры отошли от места боя на более широкий плес Захваченные у шведов суда были поставлены полумесяцем, так, как они располагались во время баталии. Пленные суда образовали часть дуги, вокруг которой уже выстроились полукружьем все галеры российского флота — целый плавучий город. Над трофейными судами распустили Андреевские флаги, под которыми висели приклоненные книзу флаги шведские. Первой справа от шведских галер стояла скампавея самого Петра, потом остальные суда авангарда, после них галеры кордебаталии и арьергарда. Посередине, прямо напротив «Элефанта», заняла место празднично украшенная сигнальными флагами галера генерал-адмирала «Святая Наталья». Она же стала и центром празднества. Вначале на «Святой Наталии» состоялся благодарственный молебен. Отслужив молебен, священники убирали аналой, вместо которого тут же был накрыт праздничный стол. Прежде чем сесть за стол, Петр потребовал себе фитиль и сам поднес его к затравке ближайшей пушки, затем ко второй и третьей. Эхо трехкратного залпа вспугнула задремавших было на волне чаек. А затем загрохотали уже сотни и сотни пушек. Вслед пушкам защелкали и «мелкие ружья», пистолеты с мушкетами — это отводили душу солдаты, те, на кого легла вся тяжесть и нынешнего похода, и прорыва и абордажа.
Только окончив пальбу, офицеры, матросы и солдаты направились к праздничным столам, уставленным вином и всем, что нашлось у баталеров. На «Святой Наталье» собрались флагманы, генералитет, бригадиры, да полковники. По правую руку от царя сел генерал-адмирал, по левую — генерал Михаил Голицын. Гуляли на сей раз с размахом, от всей русской души. «И тако с сим триумфом толь преславная виктория окончилась», — записал в своем морском журнале Апраксин.
А на следующий день после празднования гангутской победы в Рилакс-фиорде новое радостное известие — корабли Ватранга окончательно скрылись за линией горизонта, причем в западном направлении.
— Небось, побрел плакаться своему Карле о тяжкой доле! — смеялись на наших судах. — То-то Карла ему за энто дело холку-то намылит!
Прибыла посыльная шебека с бумагами из Ревеля. Среди бумаг — подарки и письмо царю от жены Екатерины Алексеевны: «Друг мой сердешный господин контр-адмирал, здравствуй на множество лет, — читал вполголоса, усмехаясь, генерал-адмирал, — посылаю к вашей милости пол пива и свежепросоленных огурчиков; дай Бог вам оное употребить во здравие. Против 27-го числа сего месяца довольно слышно здесь было пушечной стрельбы, а где она была: у нас или где инде, о том мы не известны, того дня прошу уведомить нас о сем, чтобы мы без сумнения были».
Обратно с шебекой с первой реляцией о виктории был отправлен капитан-поручик Захар Мишуков. Из Гангутской реляции Петра I: «Из флота от Гангута 1714 года, июля 29, коим образом Всемогущий Господь Бог Россию прославить изволил, ибо по многодарованным победам на земле ныне и на море венчати благоволил, ибо сего месяца в 27 день шведского шаутбенахта Нильсона Эреншильда с одним фрегатом, шестью галерами и двумя шхерботами, по многом и зело жестоком огне у Гангута, близ урочища Рилакс-фиорд взяли; правда, как у нас в сию войну, так и у алиртов с Францией много не только генералов, но и фельдмаршалов брано, а флагмана не единого, и токо с сею, мню, николи у нас не бывавшею, викториею вас поздравляем, а сколько с помянутым шаутбенахтом взято офицеров, матросов и солдат и прочего, також что наших убито и ранено, тому при сем посылаем реестр и реляцию купно с планом, который извольте немедленно напечатать и с сим посланным довольное число отправить к Москве и по губерниям, о чем он сам скажет».
Затем подошел и плавучий тыл, который привел капитан-командор Сиверс, — груженные припасами одномачтовые ялки — грузовые транспортные суденышки с непомерно широкой кормой.
— Слава Богу, теперь у нас всего в достатке, а потому нынче рацион полный командам выдать, — обрадовался Петр. — Да от меня еще по чарке сверх праздничной!
Последнее распоряжение царя было принято флотом «на ура».
Всю последующую ночь перегружали привезенный провиант на скампавеи. Праздники закончились, и гребному флоту предстоял поход на север, к порту Або. Там ждали припасы, а главное, первые русские суда. Следовало осмотреться в этой нашей новой базе десантных войск и по возможности разведать, что и как дальше.
Часть пленных было решено отправить в столицу, часть же свезли на берег в Тверминне. Там, на всякий случай, оставили двухтысячный гарнизон. Пленных же решили использовать на постройке новой крепости, которую решено было заложить на оконечности полуострова у деревеньки Ганге.
В полдень снялся с якорей и направился к Гангуту и дальше обратно в Гельсингфорс транспортный отряд Сиверса. Девять скампавеи вели на буксире захваченные шведские суда
