Юрий Рубцов - Маршалы Сталина
«Константин Константинович выделялся своим почти двухметровым ростом. Причем он поражал изяществом и элегантностью, так как был необычайно строен и поистине классически сложен, — вспоминал его сокурсник Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян. — Держался он свободно, но, пожалуй, чуть застенчиво, а добрая улыбка, освещавшая его красивое лицо, притягивала к себе. Эта внешность как нельзя лучше гармонировала со всем душевным строем Константина Константиновича, в чем я вскоре убедился, крепко, на всю жизнь сдружившись с ним»{150}.
По завершении учебы Рокоссовский был назначен командиром прославленной 7-й Самарской кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в Минске. Его предшественниками на этом посту были известные военачальники Н.Д. Каширин, Г.Д. Гай, Д. Сердич. А командиром одного из полков дивизии был Г.К. Жуков. Потом военачальники много воевали вместе, крепко дружили. В годы Великой Отечественной войны случались между ними и серьезные стычки, но тем объективнее кажется отзыв маршала Жукова о своем тогдашнем командире: «Ко мне он относился с большим тактом. В свою очередь, я высоко ценил его военную эрудицию, большой опыт в руководстве боевой подготовкой и воспитании личного состава»{151}.
В мае 1936 г. Рокоссовский, удостоенный ордена Ленина за высокие достижения подчиненных соединений в боевой подготовке, стал командиром 5-го кавалерийского корпуса. Служба спорилась, но 17 августа тридцать седьмого последовал арест. Константина Константиновича обвинили в причастности к мифическому «военно-фашистскому заговору» в РККА.
Около трех лет Рокоссовского содержали во внутренней тюрьме УГБ НКВД Ленинградской области. Сполна хлебнул он лиха. «Били… Вдвоем, втроем, одному-то со мной не справиться! Держался, знал, что если подпишу — верная смерть», — поведал сам маршал на встрече со слушателями Военной академии им. М.В. Фрунзе в 1962 г.{152} Во время пыток ему выбили девять зубов, сломали несколько ребер. Но показаний арестованный не давал. Чтобы морально сломить его, тюремщики, по некоторым сведениям, дважды инсценировали расстрел. Какую же силу воли надо было иметь, чтобы остаться после этого самим собой. Только в марте 1940 г. дело было закрыто.
Дальнейшая судьба Рокоссовского решилась не без вмешательства нового наркома обороны С.К. Тимошенко, который с благословения И.В. Сталина предпринимал после войны с Финляндией лихорадочные меры по укреплению командного звена. Вчерашнему узнику предложили снова вступить в командование 5-м кавалерийским корпусом. А ведь он служил в этой должности еще в 1936—1937 гг. Сколько же времени прошло даром! За эти годы его бывший подчиненный Жуков вырос до генерала армии, командующего Киевским особым военным округом. А скольким потенциальным Жуковым и Рокоссовским вообще не довелось пережить 30-е годы!
Великую Отечественную войну генерал-майор Рокоссовский начал в должности командира 9-го механизированного корпуса, входившего в состав войск КОВО (с 22 июня 1941 г. Юго-Западного фронта). К началу боев корпус был почти полностью укомплектован личным составом, однако боевых машин (это были старые танки Т-26, БТ-5 и БТ-7) насчитывалось лишь треть положенных по штату. В отличие от многих других командиров, растерявшихся в неразберихе начала войны, вчерашний узник с первых же минут проявил решительность и способность твердо управлять имевшимися немногочисленными силами. Около 4 часов утра 22 июня он получил телефонограмму из штаба 5-й армии с предписанием вскрыть особый секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны, но командир корпуса, узнав, что связь с Москвой и Киевом нарушена, взял ответственность на себя.
В пакете содержалась директива немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. Быстро провели необходимую подготовку, но затруднения возникли с обеспечением автомашинами, горючим, боеприпасами. В обстановке непрерывных налетов немецкой авиации, при отсутствии связи с вышестоящими штабами ждать команды, что и где получать, Рокоссовский посчитал преступным. Он приказал вскрыть находившиеся неподалеку склады с боеприпасами и автопарк. Формально генерал превышал свои полномочия, учитывая, что склады были центрального подчинения. Где расписками, а где и угрозой применения оружия сопротивление интендантов было сломлено. Зато корпус действительно получил возможность для быстрого передвижения и, пройдя более 100 километров, сосредоточился северо-западнее Ровно. Это позволило остановить прорвавшиеся танки противника, оказать значительную помощь отходившим в тяжелой обстановке соединениям и выручить из беды окруженные врагом вблизи Луцка части 87-й и 124-й стрелковых дивизий.
В конце июня механизированный корпус Рокоссовского вместе с другими пятью мехкорпусами участвовал в крупнейшем танковом сражении, развернувшемся в районе Луцк, Ровно, Дубно, Броды. В направлении Дубно, кроме соединения Рокоссовского, наступали 19-й и 22-й мехкорпуса. К сожалению, как отмечал позднее сам маршал, делалось это с большими издержками: «Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником»{153}.
В разгар сражения немцы попытались окружить 20-ю танковую дивизию из состава корпуса Рокоссовского. Комкор приказал командиру дивизии поставить артиллерию — а это были новые 85-мм орудия — на прямую наводку. «Немцы накатывались большой ромбовидной группой. Впереди мотоциклисты, за ними бронемашины и танки, — вспоминал полководец. — …Артиллеристы подпустили фашистов поближе и открыли огонь. На шоссе образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов гитлеровцев. Но наступавшие вражеские войска продолжали по инерции двигаться вперед, и наши орудия получали все новые цели».
Позднее, так же умело сочетая усилия пехоты, артиллерии и небольшого количества танков, Рокоссовский сумел нанести противнику серьезный урон уже под Новоград-Волынским. Он был награжден четвертым орденом Красного Знамени. Сам по себе факт говорит о многом: ордена в первые месяцы войны давали очень скупо.
В разгар боев Константин Константинович приказом Ставки ВГК был назначен командующим армией на Западный фронт и, таким образом, встал в ряды непосредственных защитников советской столицы. Под Москвой, куда он прибыл 15 июля, ему предстояло возглавить одну из вновь создаваемых подвижных групп в составе нескольких танковых и стрелковых дивизий для действий на главном — смоленско-вяземском направлении. Предназначенные ему войска еще не прибыли, и командующий фронтом маршал Тимошенко приказал подчинять себе любые части и соединения для организации противодействия врагу.
В этих условиях многое зависело от личного примера. В один из первых дней боев Рокоссовский с командующим артиллерией группы генералом И.П. Камерой решили проконтролировать, как окопалась пехота. Неожиданно из-за гребня невдалеке расположенных высот появились густые цепи вражеских солдат, а затем и танки. Наши бойцы дрогнули и стали отходить. Что было делать генералам — кричать, грозить оружием? Нет, они встали во весь рост, на виду у всех — рослые, несуетливые, видимые со всех сторон. И это оказалось самым действенным средством против паники.
В толпе бегущих сначала робко, а затем все увереннее зазвучали громкие возгласы:
— Стой! Куда бежишь?
— Не видишь? Генералы стоят. Назад!
Бойцы вернулись в свои окопы и дружным огнем обратили противника вспять. Константин Константинович по этому поводу говорил, что он не сторонник напускной бравады и рисовки. Эти качества не отвечают правилам поведения командира, но бывают случаи, когда необходимо встать выше правил.
Захватив Ярцево, танковые соединения Гота стремились продвинуться по шоссе к Вязьме и одновременно развить наступление на юг к Ельне, в которую уже ворвались немецкие части. Группа Рокоссовского получила приказ командующего фронтом на наступление. В условиях безраздельного господства вражеской авиации она сумела овладеть Ярцевом и в течение нескольких дней отражала ожесточенные атаки танковых частей противника. 27 июля Тимошенко доносил в Ставку: «Ярцево твердо удерживается Рокоссовским».
На следующий день советское командование сумело организовать контрудар, в отражение которого втянулись все части и соединения 3-й танковой группы врага. 1 августа одновременным ударом группы войск Рокоссовского с востока и частей 16-й и 20-й армий с запада фронт окружения в районе Смоленска был прорван. Начались бои по обеспечению вывода советских частей и соединений из окружения.
Это был крупный успех. Гитлер — впервые во Второй мировой войне (!) — был вынужден отдать группе армий «Центр» приказ о переходе к обороне. И хотя обстановка в районе Смоленска продолжала оставаться сложной, стало ясно, что, как справедливо заметил Рокоссовский в книге мемуаров, «гитлеровский план “молниеносной войны” затрещал».
