Андрей Иванов - Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта
Вильнёв дал понять Декрэ, что никогда не хотел быть главнокомандующим. Он не рвался в бой и не желал славы. Более того, он признался другу, что был бы очень рад, если его заменят другим адмиралом. Он не хочет быть олицетворением неудачи, посмешищем всей Европы. По его мнению, «все, чего сегодня можно ожидать от карьеры во французском флоте, — это стыд и смятение». Вильнёв продолжал резать правду-матку: тот, кто хорошо оценивает французский флот, совершенно слеп и неспособен правильно мыслить. Он считал невозможным сражаться с английским флотом, с любым из его адмиралов — даже при равном соотношении сил. Что же касается Нельсона, то он непобедим, и даже если его эскадра будет числом на треть меньше, чем французская, то англичанин все равно одержит победу.
Вильнёв говорил правду — и о себе, и о французских кораблях, и о моряках. Второсортное оборудование, плохая оснастка, посредственные офицеры, неопытные моряки. И программы обучения на берегу не поднимут французов на уровень победителей сражений при Сент-Винсенте и Абукире.
Почему Декрэ не доложил обо всем императору? Возможно, что он просто прикрывал своего друга, который являлся классическим примером человека не на своем месте, и говорил императору только то, что тот хотел слышать. А критические замечания Вильнёва в адрес французского флота были укором в первую очередь ему, министру.
При всем при этом у Наполеона было достаточно информации, и теперь появился серьезнейший повод для кадровых решений. Вероятно, он оставил Вильнёва на посту главнокомандующего средиземноморским флотом потому, что не отводил ему решающей роли. Из всех адмиралов Наполеон более всех уважал Гантома, на втором месте был блестящий профессионал Миссиесси и лишь на третьем — Вильнёв. В том плане, который теперь задумал император, эскадры трех адмиралов должны были встретиться в Вест-Индии, и общее командование принял бы Гангом.
А пока Вильнёв застрял в Тулоне, Миссиесси томился ожиданием и не понимал, что происходит. Он отремонтировал суда и начал выполнять другие приказы императора — захватывать британские поселения на островах Вест-Индии и разрушать те, которыми нельзя завладеть. Он захватил более тридцати английских торговых судов.
1 февраля к нему послали бриг, чтобы сообщить о неудаче Вильнева. Четыре недели спустя был направлен еще один бриг: адмиралу Миссиесси было предписано оставаться там, где он находился. Последнее сообщение не дошло до Миссиесси, и, не дождавшись Вильнёва, он покинул Вест-Индию. 20 мая адмирал вернулся домой. Хотя он все делал правильно, Наполеон был очень недоволен: его планы не выполнялись.
Вильнёв был пассивен, но оставался на своем посту, а Миссиесси выполнил все приказы Наполеона и Декрэ, но впал в немилость. Пришло письмо-жалоба от губернатора Гваделупы, в котором говорилось о том, что Миссиесси оставил остров без защиты против англичан. 49-летний адмирал был разочарован отношением к нему со стороны Наполеона и тяжело заболел.
18 марта скончался главнокомандующий Национальной флотилией адмирал Брюи. Он был не первым и не последним высокопоставленным служащим Наполеона, чье здоровье было разрушено колоссальными умственными и физическими нагрузками.
В водах Бреста продолжалась дуэль двух видных флотоводцев — Уильяма Корнуоллиса и Оноре Гантома. Два года англичанин продержал французский флот взаперти. Наполеон возлагал большие надежды на Гантома — тот должен был обеспечить высадку в Ирландии, что предполагало последующее восстание местного населения против англичан, затем нападение на британцев в Вест-Индии и, наконец, прикрытие большой высадки в Англии.
Император приказал Гантому выйти в открытое море 26 марта и выполнить первую часть программы (высадку в Ирландии). Не видя иных способов прорвать блокаду, кроме как вступить в бой с англичанами, Гантом обратился за разрешением к императору. Адмирал имел двадцать один корабль, англичане — пятнадцать судов. Однако Наполеон не позволил немедленно вступить в бой, и флот Гантома остался в порту.
Тем временем гордость и уязвленное честолюбие Вильнёва все же заставили его отважиться на новый прорыв. 30 марта под покровом ночи он вышел в Средиземное море, счастливо избежав встречи с Нельсоном.
Итак, значительная часть имперского флота могла оперировать на просторах Мирового океана. Наполеон был обрадован и ждал новостей. Он надеялся на то, что Гантом последует примеру Миссиссси и Вильнёва. Вильнёв, Гантом и Миссиесси должны встретиться на Мартинике и взять на борт солдат, находившихся в Западной Индии (император еще не знал о возвращении Миссиесси). Англичане обязательно бросятся в погоню за французскими эскадрами и тем самым ослабят свою защиту в проливе. Французские эскадры вернутся в европейские воды, усилятся за счет других судов, нанесут англичанам решающее поражение и обеспечат высадку на Британские острова.
Вильнёв не знал, что флот Гантома все еще заблокирован. Он взял курс на юг, полагая, что Нельсон находится в водах вблизи Барселоны.
С момента своего последнего назначения Нельсон провел в бассейне Средиземного моря целых два года. Он почти все время находился на палубе флагманского корабля «Виктори» (Victory). Базами его флота были Мальта и Гибралтар. Тактика Нельсона состояла в том, чтобы не подходить к вражескому порту на слишком близкое расстояние и создавать у врага иллюзию возможности беспрепятственного плавания. Если французы поддадутся на провокацию и выйдут в открытое море, то будут уничтожены.
«Мы предложили врагу все возможности выйти в море — и с тем, как мы используем свои шансы, связаны надежды и ожидания нашей страны», — писал Нельсон.
Он держал в важнейших точках наблюдения по одному фрегату, в то время как весь флот находился на некотором расстоянии от этих точек. Корабли были рассеяны от Балеарских островов до Сардинии и Корсики, каждый из них патрулировал определенный сектор моря. Один из быстрых фрегатов находился поблизости от флагманского корабля и должен был оперативно собрать весь флот в случае необходимости. Нельсон осознанно ушел в воды Барселоны, выманивая Вильнёва, а затем направился на восток, к Родосу, продолжая караулить египетское направление.
Вильнёв встретил торговое судно и узнал у его капитала о движениях Нельсона. Затем он направился к Балеарским островам, чтобы в случае необходимости укрыться в их бухтах. Избежав опасности, он направил свои корабли к югу, а следом — к западу.
Он оторвался от Нельсона, благополучно пройдя Гибралтарский пролив. Это вызвало радость у Наполеона и шок у англичан. Акции на Лондонской бирже значительно упали в цене.
Повторялась история 1798 года: Нельсон снова упустил французов и был обвинен в этом. «Французы могут вырваться, когда хотят», — заявила одна светская дама.
Нельсон уплыл в восточном направлении, и теперь вынужден был медленно возвращаться, двигаясь против ветра. Он начал многообещающую погоню. Как и семь лет назад, он не имел ни малейшего представления о планах французского флота. И снова, как тогда, он достиг Сицилии. Затем он устремился к Гибралтару.
Когда Нельсон добрался до Гибралтара, Вильнёв успел скрыться за западным горизонтом. До этого он прошел через Картахену, где послал сигнал единственному находившемуся там французскому кораблю и пятнадцати испанским боевым судам. Вслед ему направились семь судов — шесть испанских и одно французское. Испанские корабли вел адмирал Гравина. Флоты двух стран соединятся на Мартинике.
Вильнёв не хотел принимать испанцев в свою эскадру, поскольку знал, что в Картахене свирепствовало заболевание, подобное гриппу. Он не желал, чтобы испанцы заразили его людей — моряков и солдат.
Нельсон дал приказ продолжить погоню в западном направлении. Он чувствовал себя плохо, как признался в письме старому другу, и страдал от морской болезни.
Этим другом был адмирал Джордж Кэмпбелл, который служил в португальском флоте. Кэмпбелл оценил сложившуюся с погоней за Вильнёвом ситуацию и убедил Нельсона в том, что французы должны были уплыть именно на запад (все прошедшие дни Нельсон сомневался в этом).
Нельсон был главнокомандующим средиземноморским флотом Англии, и формально ему нечего было делать в Западной Индии. Однако долг звал его в другое полушарие планеты. Он заявил:
«У меня была тысяча страхов за Ямайку — это удар, который Буонапарте был бы счастлив нам нанести. Я плыву в направлении Западных Индий без всяких приказов, но я думаю, что министерство не будет выражать недовольство... Я человек... доброй старой школы и приучен ценить значение наших владений в Западной Индии».
Между тем в Адмиралтействе произошли перемены. Дандас, лорд Мелвилл, был обвинен палатой общин в коррупции и 30 апреля был вынужден уйти в отставку. Питт потерял одного из своих доверенных лиц.
