Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?
«382. При оборудовании оборонительной полосы в инженерном отношении командиры войсковых частей и подразделений организуют и руководят оборонительными работами и несут полную ответственность за маскировку и выполнение в срок работ по укреплению своего участка и района. Инженерные части, как правило, используются для выполнения сложных и ответственных работ полкового и дивизионного значения и для руководства инженерными работами других родов войск».
К сложным работам, наряду с прочим, относятся устройство важнейших командных и наблюдательных пунктов, убежищ, противотанковых препятствий, установка прожекторов, обеспечение войск водой, постройка полевых дорог, необходимых для боевого и хозяйственного снабжения войск. Совершенно очевидно, что никто, кроме инженерных войск, эти работы выполнить не в состоянии. Сложность же этих работ определяется многими факторами, в том числе и таким сугубо военным, который сформулирован в том же ПУ-39:
«Все инженерные работы производятся в условиях тщательной маскировки как самого процесса работ, так и возводимых построек. Маскировка в целом проверяется контрольными снимками с земли и воздуха».
Для того чтобы инженерные войска были способны выполнять все возлагаемые на них сложные и ответственные работы, они, во-первых, комплектуются наиболее квалифицированными кадрами, с высоким уровнем умственного развития и хорошей физической подготовкой. Во-вторых, эффективность их деятельности определяется оснащением техникой, инструментом, оборудованием и расходными материалами. Наконец, в-третьих, для успешного решения поставленных перед инженерными частями задач они должны постоянно проводить тренировки, повышать свою квалификацию, отрабатывать взаимодействие с другими родами войск. Судя же по историческим материалам, многие инженерные части и подразделения вместо всего этого занимались совершенно бессмысленной и ненужной работой в качестве чернорабочих на строительстве укрепленных районов.
Справедливости ради необходимо подчеркнуть, что отдельные советские руководители пришли к пониманию бесперспективности спорадического, слепого и бездумного подхода к расходованию таких колоссальных ресурсов на ненужные укрепленные районы. В частности, начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск Аркадий Федорович Хренов впервые (впервые в СССР, но не в Европе) обратил внимание на тот факт, что при планировании и создании укрепленных районов не учитывались два принципиальных фактора. Во-первых, каким силам противника должен противостоять укрепленный район, а во-вторых, кто, как и какими средствами должен вести бой в укрепленном районе. Исходя из этого понимания, он 12.10.1940 представил соответствующий доклад на имя начальника Генерального штаба, в котором, наряду с прочим, отмечал [39]:
«Изучение и обследование состояния укрепления наших границ показало, что система военно-инженерной подготовки ТВД (театра военных действий) недостаточно уяснена как по форме, так и по содержанию, что отсутствует единство взглядов по этому вопросу и в то же время наблюдается шаблонность приемов и форм укрепления границ… Главным же и основным недостатком укрепления наших границ является то, что вооруженная сила нашей страны, полевые войска, остается необеспеченной, а ТВД — неподготовленным для действий полевых войск».
Неизвестно, как отреагировал начальник Генерального штаба на эти исключительно весомые с военной и экономической точек зрения выводы самого авторитетного специалиста в СССР в военно-инженерной области и дошла ли эта информация до высших партийных руководителей страны, но работы по созданию укрепленных районов, на радость немцам, шли полным ходом до самого начала войны.
Наконец, убедить читателя в исключительной глупости принимаемых высшими советскими партийными руководителями решений, по крайней мере в отношении инженерного оборудования ТВД, должно и мнение современного специалиста, взявшегося за перо писателя, чтобы донести всю правду о той войне, принесшей такие страдания и лишения всему нашему народу [42][165]:
«От автора. Предвидя возражения читателей, которые станут перечислять артиллерийско-пулеметные батальоны УРов, их численность и вооружение, сразу скажу — да, были УРы и в них имелись гарнизоны и вооружение, хотя и не полностью. Но эти УРы не представляли собой сплошной труднопреодолимой оборонительной линии, полевые войска не могли опираться на них. Немцы же просто обходили их, часто даже не блокируя. А гарнизоны УРов не имели вооружения, которое позволяло бы им сражаться вне своих ДОТов[166]. Так что серьезной роли в боях они играть не могли».
Что касается выбрасывания денег в воду, то Сталин, непонятно по каким соображениям, распорядился выделить колоссальные ресурсы на развитие военно-морского флота, в частности на строительство нескольких линейных кораблей. Здесь даже непонятно, как комментировать такое «дальновидное» решение, если в то время воевать планировали с Германией, а не с США. Читатель наверняка догадается, что все эти стройки с началом войны свернули, но ведь израсходованные ресурсы уже не вернуть. Для понимания масштабов бессмысленно израсходованных ресурсов достаточно привести данные по строительству суперлинкоров типа «Советский Союз». С проектным водоизмещением в 65 150 тонн они даже по современным меркам поражают воображение: длина 269 метров, ширина 39 метров, осадка девять метров. Основное вооружение: девять пушек калибра 407 мм (три трехорудийные башни) и 12 пушек калибра 152 мм. Первоначально планировали построить 15 таких боевых кораблей, но с учетом реалий в 1938 году было заложено только четыре линкора:
■ «Советский Союз»;
■ «Советская Россия»;
■ «Советская Украина»;
■ «Советская Белоруссия».
При их строительстве советская промышленность столкнулась с колоссальными трудностями, которые были обусловлены в основном низким уровнем развития многих отраслей. В итоге к началу войны не построили ни одного корабля. Наибольшую готовность имели только два корабля: 21% и 18%. 10 июля 1941 года было принято официальное решение о прекращении строительства этих линкоров.
Еще одна специфическая тема, которую за версту обходят историки сталинского толка, заключается в масштабном советско-нацистском сотрудничестве в экономической сфере, которое внесло существенный вклад в дело укрепления боеготовности нацистской военной машины. Реальная выгода от такого сотрудничества для СССР, особенно с точки зрения боевой готовности, была крайне сомнительна — оно рассматривалось сталинской верхушкой как один из способов «оттягивания» начала войны с Германией, но привело к совершенно противоположному результату. Из имеющихся материалов следует, что это сотрудничество было поставлено таким образом, что оно фактически сводилось к существенной экономической помощи нацистскому режиму со стороны Советского Союза и таким образом к нейтрализации усилий Великобритании, Франции и США по экономической блокаде фашистской Германии.
Удивительно то, что нацистские руководители не только не скрывали этого факта, но в значительной степени этим даже бахвалились. Так, нацистский посланник Карл Шнурре в одном из своих выступлений на страницах журнала «Дер Дойче Фольксвирт» в июне 1940 года подчеркнул, что «если Германии удалось прорвать английскую блокаду, то это было в значительной степени результатом экономических связей с СССР». Выступая на открытии выставки в Кенигсберге (ныне Калининград) в августе 1940 года, он с удовлетворением отметил, что «давно уже превзойден миллиардный торговый оборот с СССР». Кроме прямых поставок из СССР Германия использовала Советский Союз и для закупок необходимого ей сырья в третьих странах, в том числе и для транспортировки по советской территории грузов, приобретенных в других странах, например каучука и сои из Индии.
Таким образом, Сталин «накачивал» ресурсами военную экономику Германии в интересах ее развития и подготовки к войне с Советским же Союзом. За период с сентября 1939 года по 22 июня 1941 года германская военная машина получила от Советского Союза следующее основное сырье (не считая лесоматериалов, меди, платины и многого другого) [32]:
■ нефтепродуктов — 1 млн. тонн на 95 млн. германских марок;
■ зерна — 1,6 млн. тонн на 250 млн. марок;
■ хлопка — 111 тыс. тонн на 100 млн. марок;
■ жмыха — 36 тыс. тонн на 6,4 млн. марок;
■ льна — 10 тыс. тонн на 14,7 млн. марок;
■ никеля — 1,8 тыс. тонн на 8,1 млн. марок;
■ марганцевой руды — 185 тыс. тонн на 7,6 млн. марок;
■ хромовой руды — 23 тыс. тонн на 2 млн. марок;
■ фосфатов — 214 тыс. тонн на 6 млн. марок.
Чтобы оценить объем и значение этих поставок и понять, много это или мало, целесообразно остановиться на наиболее впечатляющем и понятном каждому человеку товаре, а именно на зерне, которого так не хватало во время войны населению нашей страны, особенно жителям Ленинграда. Если обратиться к самому знающему специалисту по продовольственному снабжению блокадного Ленинграда Дмитрию Васильевичу Павлову, который с начала блокады и до конца января 1942 года работал уполномоченным Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, то он приводит такие данные по отпуску хлеба для жителей города (в граммах в сутки) [33]:
